— Бо́лли прав… — вздохнул я.
Никогда не думал, что когда-нибудь такое произнесу.
— Что? — тут же нашел меня взглядом волосатик, но тут до него дошел смысл мной сказанного. Его лицо дернулось, брови взлетели вверх, потом удивление сменила пренебрежительная гримаса. — Вон послушай, — это он уже Сигмунду, — даже до твоего братца недалекого похоже дошло…
Ах, ты ж, падла, почти с любовью я взглянул на хольда.
— Да что дошло-то?! — взъярился бательник.
— Тебе же сказали, люди здесь не по нашу душу, у них свои разборки.
— И что?!!
— О, боги!!! — натурально вскричал Бо́лли. — Как же ты не поймешь?! Да они сейчас набросятся друг на друга, и там будет уже не пятьдесят человек… И они все будут уставшие!
Сигмунд осекся, даже лицо изменилось.
— Но ты же помнишь? — с некоторым сомнением проговорил он. — Люди, завидев нас, забывают свои разногласия, и объединяются, чтоб напасть.
Видимо он про тот случай, в лагере осаждавших, когда увлеченно режущие друг друга люди, завидев нас, тут же прекратили убивать себе подобных, и вместе кинулись на орков.
— А зачем им нас видеть? — Бо́лли тоже сменил тон. — До поры до времени?
Сигмунд повернулся к молчавшему до сих пор Фритьефу, но тут, сам от себя не ожидая такой наглости, заговорил я:
— Согласен с Бо́лли. Сколько можно грабить крестьян? Это же… нерентабельно, — блин, другого слова подобрать я не смог, но меня не переспрашивали. — Посмотрите, — я кивнул на лежащие на палубе пожитки убитых нами патрульных, — это с двух не самых богатых человеческих воинов. Да тут больше, чем мы сможем взять с двух-трех крестьянских дворов!
Выдержал паузу, чтоб все еще раз рассмотрели два пояса из хорошо выделанной кожи с нашитыми бронзовыми бляшками, два относительно неплохих длинных бронзовых кинжала и два тесака. Из плохонького железа, да. Но это тесаки! Даже если они стоят в полцены от наших, это же четыре марки! Пара овальных щитов, больше наших, и пара копий, кстати, с наконечниками из неожиданно твердой бронзы.
— А представьте, сколько железа на более знатных воинах? Помните, я говорил, что этот выдал? — я мотнул головой в сторону леса. — Что у них половина в хороших кольчугах. В наших кольчугах… Это пятнадцать кольчуг и каждая, я напомню, двадцать четыре марки…
Над кораблем повисло тягостное молчание.
— И всё же я против, — камнем упали слова Фритьефа. — Слишком опасно…
— Да ты что?! Да ты… — взвился Бо́лли.
— Договаривай, — от голоса ветерана пахнуло свежей могилой.
— Не понимаешь, что мы упускаем! — в который раз соскочил с темы Бо́лли.
— Я за то, чтоб рискнуть.
Кажется, от неожиданности вздрогнул не только я. Это Моди поддержал своего приятеля.
— И я, — кивнул Ойвинд.
— Мы тоже — за, — на правах свежих форингов высказались близнецы.
По кораблю пробежалась волна негромкого «я тоже».
— Фритьеф, — с укоризной посмотрел Сигмунд на советника, — видишь, ты в меньшинстве.
Эй, а ты когда успел переобуться? Я почувствовал, как у меня вытягивается лицо.
— Ну что ж… — кивнул ветеран. Слова падали как булыжники. — Раз все за, то кто я такой, чтоб идти против лида? Только… — он перевел взгляд на Бо́лли, — его идея, пусть он и командует.
Лицо волосатика расцвело довольной улыбкой. Эй, а ты пасть-то не порви! А то будешь потом ходить гуинпленом.
Для начала выдвинули разведку, для наблюдения. Послали Си́ндри, как уже ходившего и самого ловкого. И меня. Наверно, потому что не жалко.
Всю ночь мы с шустриком, сменяясь, наблюдали за лагерем. На опушку не выходили, по совету Снора залезали на дерево, отстоящее в глубину леса достаточно, чтоб не светиться и видеть, что происходит.
Да, в общем-то, ничего не происходило. В лагере горели несколько костров, народ бродил туда-сюда, кто амуницию чинил, кто кашу варил, кто байки травил. Я опасался, что пропавший патруль вызовет активность. Но если что и было, то мы не заметили. Я себя успокаивал тем, что спишут или на побег, или на действия противной стороны, лагерь которой просматривался на другой стороне весьма большого поля.
Пару раз за ночь ходил с докладом на корабль. Один раз застал что-то типа военного совета.
— А если они не нападут друг на друга? — лицо Сигмунда снова выражало глубочайшие сомнения.
— Тогда мы им поможем, — весело подмигнул Бо́лли, — например, может стрела прилететь со стороны тех, кто ближе к нам будет, и убьет у их противников кого-нибудь. Регин, сможешь?
— Не знаю, что за дистанция будет, — пожал плечами лучник. — Но попробовать можно.
Блин, ведь голимая авантюра! Теперь я ругал себя за длинный язык. Не поддержи я тогда волосатика, кто знает, может ушли бы сейчас подальше, и я бы уже десятый сон видел. Затея чем дальше, тем больше выглядела для меня сомнительной.
Во-первых, это не крестьяне. Пусть люди слабее нас, не такие выносливые и быстрые. Но это — профессиональные вояки. А скилл решает многое!
Во-вторых… их же пятьдесят человек! Если не больше. А нас? Даже если бросим корабль и того же Кнуда поставим в строй — двадцать два? Да, индивидуально мы сильнее. Но, блин, не в три же раза!!!..
Вот договорятся они завтра… Да и кто сказал, что завтра? Сколько мы тут высиживать будем? Авантюра.
Незадолго до предрассветных сумерек лид Счастливчика Сигмунда выдвинулся на позиции. Рассыпались неподалеку от опушки, затаились. Как раз моя смена была куковать на дереве.
Люди начали шевеление тоже незадолго до того, как горизонт окрасился розовым. Выползали из палаток, по-быстрому перехватывали оставшееся в котлах с вечера.
Из большого шатра показалась группа людей. В центре — рослый мужик, в кольчуге до колен и с длинными рукавами. Ого! Даже у Сигмунда была короче. Наверно это и есть сэр Родерик.
Ему подвели коня. Здоровенный коняка, лошади в О́ркланде по сравнению с ним — пони. Пацан в желто-зеленом одеянии подал шлем. Зачетный: бронзовый, с личиной и пучком перьев на макушке.
Рядом шел молодой паренек, внимательно выслушивающий сэра Родерика. Тоже надо сказать прикинут не бедно: кольчужка, хоть и покороче, в руке — еще один бронзовый шлем. У меня в голове против воли включился калькулятор: кольчуга плюс кольчуга, это не меньше сорока восьми марок, плюс два шлема, это еще двадцать-двадцать пять марок… Оборвал себя: «Шкура еще на медведе, и делить ее сейчас… опрометчиво».
Родерик, парнишка, двое окольчуженных сопровождающих-свитских и пацан в цветастых одеждах вскочили на лошадей. Пацан принял желто-зеленое полотнище на древке, что-то вроде знамени. Кстати, попоны на лошадях тоже были этой расцветки.
Родерик отдавал последние распоряжения подбежавшим к нему военным. Остальные люди спешно строились перед лагерем. Да-а… Что-то готовится.
Легкий стук по стволу дерева привлек внимание. Сигмунд стоял под деревом, выжидательно глядел на меня. Вздохнув, спустился.
— Похоже готовятся. Противоположный лагерь не вижу, но думаю там так же. С нашей стороны насчитал двадцать восемь бойцов, из них пятнадцать лучники. Еще двенадцать ныкаются в лагере, за палатками. Ах, да, в самом лагере человек восемь-десять мужиков, но оружия у них не вижу.
Сигмунд переглянулся с подошедшим Бо́лли. Стоящий рядом Фритьеф демонстративно отмалчивался.
— Сойдутся, скорее всего, в центре поля. Регин, добьешь? — Сигмунд обернулся к лучнику.
Тот покачал головой:
— Слишком далеко, чтоб попасть.
— Тебе не надо попасть, — негромко включился Бо́лли, — достаточно чтоб просто стрела свистнула. Люди будут на таком взводе…
Он не договорил, но все поняли.
— Долететь — долетит. Но убить уже не сможет.
— Асгейр?
Сигмунд взглянул на меня. Я прикинул — до центра поля от края леса метров двести пятьдесят. Хм… Если стрелять под сорок пять градусов в верх…
— Не знаю, — сознался я, — на такую дистанцию не стрелял никогда.
— Вот и попробуешь, — не терпящим возражений тоном подвел черту форинг.
