Шпага ударила точно в глазницу медальонного черепа и тот, горестно хрустнув, раскололся. Таблеткина отшвырнуло назад, а высоченный колпак слетел мне под ноги. Теперь испугался Таблеткин. Не знаю, какая сила таилась в странном медальоне, но без неё мой противник напрочь утратил уверенность. Сейчас он мог рассчитывать только на кулаки, а мои габариты не обещали ему лёгкой победы. Я же наоборот наливался сознанием собственного всемогущества и чувствовал, что мне ничего не стоит дать в глаз прямо в эту секунду. Таблеткин повернулся и позорно сбежал, утонув в темноте. Я хотел броситься следом, но остановился, опасаясь коварных ловушек. Просто стоял, вслушиваясь в исчезающие звуки его шагов. Пока мне не стало казаться, что шаги раздаются за спиной. Быть может, коридор тут заворачивал кругом, и Таблеткин решил подкрасться сзади. Я тут же обернулся, ещё сильнее сжав рукоять шпаги.
Из темноты выплыли три фигуры. Моя хватка заметно ослабла, когда я опознал в них Эрику, Инну и прихрамывающего Сухпая.
— Чего отстаёте? — недовольно пробурчал я.
— Да вот, — вздохнула Инна, — Колька ногу подвернул. На ровном месте.
Я только скривил губы, ненавязчиво намекая, что другого от Сухого Пайка и не ожидал. Но потом мне стало жаль Кольку. Его лицо исказилось от боли. Он уже не прихрамывал, а передвигался, осторожно подволакивая ногу.
— Может перелом? — деловито осведомился я, намереваясь отправить Сухпая обратно.
— Нет-нет, — испугано замотала головой Говоровская. — При переломе не так. У меня брат врач. Я знаю.
— Слишком много грамотных развелось, — пробурчал я и участливо посмотрел на Сухпая. — Ну, чего там, Колька, может тебе это… обратно?
— Нет, — твёрдо сказал Сухпай. — Только с вами.
Боялся, наверное, возвращаться. Я его не винил. Я тоже не рискнул бы пробираться в одиночку по коридорам, где то и дело появляются странные личности, облечённые магическими способностями. И не каждому ведь из них в глаз засветить можно.
Наше путешествие продолжалось. Только темпы значительно поубавились. Впереди, как положено, шёл я, вглядываясь во тьму. За мной семенили девчонки. И замыкал процессию Сухой Паёк, которому не давали отстать страх и гордость.
Внезапно я перестал чувствовать стены. Потом понял, что несколько посветлело. Сияние то ли нисходило откуда-то с невидимого потолка, то ли его выделяли два громадных кубища, высившихся невдалеке. В общем, мы оказались в зале. Света, чтобы проверить, круглый ли он, не хватало. Только две тёмных громадины, да неясно светящийся контур двери впереди. Цель теперь находилась весьма близко, в каких-то десяти метрах. Осторожно приблизившись к махинам, я услышал низкое гудение. Оно напомнило мне что-то знакомое. Может быть, вентиляторы? Не то! Шум движка? И эту гипотезу пришлось отринуть. Но что же там пряталось внутри?
Наконец, мы подошли к самой двери. Слов на ней не обнаружилось. То ли предупреждений уже не требовалось, то ли не планировалось, что кому-то удастся проникнуть в подвал настолько глубоко.
Никаких признаков ручки я не увидел. Тогда пальцы правой руки тихонько толкнули дверь. Та и не шелохнулась. Тогда я впечатал в холодную отполированную гладь обе ладони. Створки не сдвинулись ни на миллиметр. После крепость преграды испробовало плечо. Дверь была как влитая. Я растеряно обернулся и оглядел своё войско.
— Наверное, надо на себя потянуть, — неуверенно предположила Инна.
Я снова вернулся к двери, подцепил правую створку за квадрат, выступающий из общей поверхности и нежно, чтобы не сорвались пальцы, потянул к себе. Дверь не пошевелилась, а пальцы легко соскользнули с невысокого выступа.
Последнюю попытку штурма я предпринял, засунув в щель между створками лезвие Колькиного карманного ножичка. Оно продвинулось на полсантиметра, а потом увязло так прочно, что на вытаскивание его обратно я истратил последние силы. Приключение застопорилось.
Быть может, нас отделяла от Красной Струны всего одна дверь. Но именно её мы и не могли преодолеть. Колька уныло сполз по стене и успокоился, устроив подбородок на коленях. Девчонки загрустили. А я просто не знал, что делать. Идти назад казалось полной чепухой. Топтаться возле двери — ерунда не меньшая.
— Да, господи, — пробурчал я себе под нос, — ну вот что угодно сделал бы, только бы оказаться за дверью.
Словно услышав мои слова, массивные механизмы загудели сильнее. С их стен посыпались голубые искры, превратившиеся затем в фиолетовые молнии. Теперь я понял, что находилось в зале вместе с нами. Неведомые создатели разместили здесь два огромных трансформатора. Электричество и тут не желало оставить нас в покое. В воздухе запахло палёным, словно обмотка перегревалась, и её вот-вот могло закоротить.
С тошнотворным шлепком откуда-то сверзилась тёмная масса, на которой тут же проклюнулись три огненных глаза. В нашу компанию прибавилось существо, напоминающее то ли уродливый гриб, то ли сошедшее с небес грозовое облако.
— Ну что, командир, — проверещало оно, обращаясь ко мне. — Ты обещал сделать, что угодно. Не пугайся, многого не потребуется. Просто выбирай.
— Чего, — опешил я.
— Мучеников, — голос существа напоминал скрежетание листа жести по асфальту. — Смотри сам, два алтаря, — двести чёрных щупальцев указали на левый куб и столько же — на правый. — Две жертвы. Но командир ты, значит, и назначать их тебе.
Я беспомощно посмотрел на своё войско. Они то смотрели на меня, то кидали мимолётные испуганные взгляды на сгусток. Они не бежали. Они ждали, что сделаю я. Мой поступок решал судьбу всей команды.
— Во-первых, — жёстко сказал я, осмелившись приблизиться к страшному пришельцу шага на полтора, — никто тут ни мучиться, ни умирать не будет…
— А во-вторых, — резко оборвал меня сгусток, — сейчас каждый алтарь требует себе по жертве, но не пройдёт и трёх минут, как их аппетиты удвоятся. Тогда твои слова не будут стоить даже выгоревшей спичинки. Алтари просто заберут всех разом.
Вибрация, что воздух пропитала,
Давно уже по жилам разошлась.
И будто меня что-то напугало,
А, может, связь времён оборвалась?
* * *
Последние метры, последние секунды. Этого ещё нет, но это будет. Только никто не знает как. Красный цвет, как заря надежды. Как предупреждение забыть всё и начать сначала. Потому что, пройдя контрольную точку, осознаёшь, что накопленное ранее теперь превратилось в ненужный балласт. Никто не знает, чем станет мир, когда время Красной Струны начнёт отсчёт. Быть может, это просто скольжение с горы, куда взбираешься с изначалья. Всё короче метры, всё быстротечнее секунды, всё ближе она — точка, откуда нет возврата. Но нет и страха. Есть только ошеломляющее чувство освобождения.
