— С Рисовых шахт… — Писец сделал паузу, выжидательно глядя на наместника. Тот лениво дёрнул бровью:
— Что пишут?
— Пишут о том, что последняя партия рабов оказалась заражена кровавым поносом и вся погибла. Стоило больших трудов не допустить распространения заразы среди остальных.
— Подожди… — Наместник нахмурился, припоминая. — Прошлой луной я выделил Авигдору двести мер именно на этих самых рабов. Управляющий шахтой проел мне всю плешь.
— Истинно, господин, — писец обозначил почтительный поклон. — На это золото Авигдор приобрёл сотню рабов и направил их в Рисовые шахты. Так написано в его отчётах. По прибытию выяснилось, что все они заражены.
— От кровавого поноса не умирают мгновенно. Человек, знающий толк в рабах, вполне мог отличить заражённых от здоровых. Все признаки болезни к этому времени уже налицо.
— Ну… — Писец пожал плечами. — Авигдор, получается, не сумел, господин. Думаю, так он и станет оправдываться.
Наместник надолго задумался. Писец ждал, застыв с поднятым стилосом. С улицы донёсся неясный шум, приглушённый деревянными ставнями.
— У кого Авигдор купил рабов? — спросил, наконец, наместник, брезгливо поджав губы. — Хотя нет, не говори, я сам тебе скажу: у Лори Бастийского.
— Истинно так, господин.
— Этот бастиец обнаглел даже сверх той щедрой меры, которой боги одарили его народ. Пора ему переносить дела к себе на Побережье… Какую цену он взял с Авигдора? Говори смело, я знаю, что ты всегда наводишь справки.
— На рынке говорят, что цена была очень низкой, господин. — Писец понизил голос почти до шёпота. — Обычно бастийцы торгуются до пены изо рта, а эта партия молодых здоровых мужчин ушла по семьдесят серебряных мер за голову, по цене стариков. Выгодное предложение, нечего сказать.
— Выгодное, — хмыкнул наместник. — Для обоих. В отчётах указано по две золотые меры за голову. Итого — сто тридцать серебряных мер с каждой из этих голов легло в мошну Авигдора. Да и Лори не в накладе: ему удалось сбагрить партию бросового товара. Всем хорошо, кроме семьи Карго. Пора подумать о том, чтобы брать рабов напрямую у Алейина.
— Алейин не станет торговать мелкими партиями, господин. Обычно он привозит в порт сразу несколько тысяч голов, и все они расходятся к вечеру. Их раскупают перекупщики, вроде того Лори Бастийского.
— Мы разгоним этих перекупщиков и выстроим свои бараки.
Наместник раздражённо поморщился: странный шум за окном усилился и упрямо лез в уши, отвлекал от важного.
— Денег в мошне у Карго хватит с лихвой. Что скажешь?
— Э-э-э… Заманчиво, господин. Но…
— Говори.
— Вряд ли это понравится другим семьям, господин. Цены поднимутся.
— Ты прав, — задумчиво кивнул наместник. — Это им не понравится. Однако на досуге набросай примерную смету: во сколько обойдётся обустройство рынка для… Скажем, десяти тысяч голов. И вызови ко мне этого плута Авигдора. То, что он украл, конечно, капля в море. Но, клянусь, я выжму из него эту каплю!
— Да, господин…
— Проклятье, что там творится? Последний раз я слышал такой шум под своими окнами, когда в город въезжал Мануил!
— Шумят, господин, — подтвердил писец. — Скандалят о чём-то… Прикажете раскрыть ставни?
— Нет, — поморщился наместник. — Не нужно. На что боги создали этот бесполезный шар, горящий в небе? Ночной полумрак куда как более свеж и пригоден для жизни… Спустись вниз и разыщи начальника над стражами. Спроси у него: за что я плачу ему две тысячи золотых мер в год?
— Да, господин, — поклонился писец, поднимая с коленей деревянную крышку. Тут раздался лёгкий скрип, и дверь комнаты слегка приоткрылась. На ширину ладони, не больше. Достаточное расстояние, для того, чтобы люди внутри смогли расслышать сдавленное:
— Простите, господин…
— В чём дело, Шулшак? — рявкнул наместник. Грозно, вкладывая в рык всё раздражение, накопленное за утро. — Я же сказал: беспокоить меня, только, если небо рухнет на землю!
— Да, господин… Вы говорили…
— И что оно, рухнуло?
— Н-нет, господин… Но….
В приступе ярости наместник зашарил по столу, но ничего тяжёлого под руки не попалось. Разве что массивный подсвечник на самом краю, за которым тянуться было лень. Тогда он изо всех сил грохнул кулаком по крышке стола, и удар отдался в ушах глухим гулом.
— Так чего ж тебе надо, сын свиньи и дикобраза? Или ты забыл, что твой пост находится перед дверями с той стороны?
— Начальник над стражами просит вас спуститься вниз, к воротам, — растерянно забормотал сбитый с толку Шулшак.
— Что? — взвыл наместник, расходясь всё больше. — Он просит меня спуститься? Выходит, он предлагает мне заняться его работой? А завтра он попросит, чтобы я взял копьё и отстоял ночную смену у собственных дверей? Пока тот будет кувыркаться со шлюхами?
— Командир… — сказал несчастный Шулшак севшим от страха голосом, и потерял мысль. — Господин…
— Ну!!! — взревел наместник, привстав из-за стола. Писец прищурился и вжал в плечи остроухую голову.
— Чрезвычайное дело, — выдавил из себя стражник. — Командир так и сказал: чрезвычайное дело, зови господина. Клянусь вам в том памятью отца.
— Что за чрезвычайное дело, болван? Неужели так тяжело заткнуть голосящих под моими окнами? Какой тогда с вас вообще прок, дармоеды?
Привстав, уже можно было дотянуться до подсвечника, что наместник и сделал: зря вставал, что ли? Витое серебряное украшение тяжело ударило в захлопнувшуюся дверь, и, измятое, упало на порог. На двери осталась лишь пара царапин, не более. Хорошая работа, ничего не скажешь.
— Шулшак, собачий сын!
Дверь снова скрипнула. Теперь она открылась всего на пол-ладони.
— Да, господин?
— Почему стража не может вытолкать этих людей взашей, а просит меня спуститься и оказать им честь? Кто они, вообще, такие? Король Мануил со свитой? Гаал со своей дочерью — девственницей? Русалки, вышедшие из моря?
— Нет, не русалки, господин, — грустно сказал Шулшак. — Святой отряд.
— Кто???
— Святой отряд, господин. Лейтенант, и с ним два десятка гвардейцев.
— Чего они хотят? — спросил наместник, опускаясь в кресло. Писец наскоро промокнул вспотевший лоб тонким платком: вроде бы, гроза миновала.
— Они требуют выдать им принца Андроника.
— Принца Андроника? — Глаза наместника забегали. — Ну, а от меня им что нужно? Передай этому лейтенанту: пусть ведёт своих людей к северному крылу дворца. Под окнами принца они смогут голосить столько, сколько им угодно.
— Командир так им и сказал, господин. Может, чуть покрепче. Но лейтенант стал трясти приказом от короля и кричать, что господин прячет принца.
