— За власть!
Рябышев с наслаждением выругался, разогревая себя перед дракой. Капитан чуть поморщился. За время своего… — чёртов Кави! — своего анабасиса он успел крепко отвыкнуть от мата.
— Батаев, говоришь? — спросил Немец, пристально разглядывая противника.
— Что?
- «Рысёнок», говоришь, свихнулся?
Рябышев раздражённо взмахнул клинком — как-то слишком умело, надо признать, взмахнул.
— Свихнулся, сдох. Что?
— Так ведь и ты свихнулся, — вкрадчиво сказал Немец. — Тенденция, как думаешь?
— Дур-рак ты, капитан… — презрительно усмехнулся Рябышев. — Всё разговоры говоришь.
— Кстати, о разговорах…
— Здесь тебя оставлю, — сказал майор, не слушая.
— А осилишь?
— Не ты первый. Я ещё в Союзе кандидата выполнил. Ка-ак раз по сабле, представляешь?
Ага, подумал Немец, корректируем план.
— Не беда, — дружелюбно сообщил он Рябышеву, отводя оружную руку вбок. — Я приём секретный знаю.
Он двинул большим пальцем, — ножны плавно съехали по клинку, — и выбросил руку вперёд. Ножны полетели в майора. Тот с редкой сноровкой отбил их своим мечом, но в это время капитан уже развернулся и во весь опор бросился вниз по склону холма.
Бежалось ему легко, и даже боль в сломанной руке беспокоила не слишком. В этой жизни ко всему можно привыкнуть, в том числе и к боли — пожалуй, именно к боли и следует привыкать в первую очередь.
Рябышеву всяко приходилось хуже — тот бежал босиком и матерился на каждой щепке. Больничный его халатик развевался, как пепельный шлейф за сбитым драконом.
Метров через двести капитан притормозил, развернулся и швырнул в преследователя мечом — лишний вес. Ножом бы, глядишь, и попал; от этой железяки Рябышев просто увернулся, не желая даже отбивать. Майор теперь молчал — берёг дыхание. Капитан молчал тем более.
Так и бежали по горелому лесу два немолодых мужика: бывший капитан спецназа ГРУ удирал от бывшего дракона.
Немец бежал и думал, жив ли эльфёнок. Ещё думал об отдыхе, шашаке, возможности сходить по малому прямо на бегу; и о том, что не дай бог Рябышев вычистил и сберёг «макаров».
О чём думал Рябышев, оставалось только догадываться. Капитан окончательно уверился в безумии майора: РФ, XXI век — «служу власти»!.. Но, — псих или нет, — а бежал бодро, упёртенько; хотя, конечно, всё равно отставал. Жаль — отставал медленнее, чем хотелось.
Ещё через полкилометра Немец с облегчением увидел на берегу ручья группу конных. Явно люди Варты, явно торопятся — и торопятся навстречу.
Наконец-то, подумал капитан, отплёвываясь едким потом. Бушлат он давно скинул, но всё равно задыхался — возраст есть возраст. Как же эта сволочь держится? ему ж за полтинник…
Эта сволочь взвыла, — тоже заметила конных, — и прибавила ходу.
— Дурак! — на бегу закричал капитан. — Ты сдохнешь скоро! Сядь, отдохни!
Но Рябышев, конечно, не внял. Ненависть отлично заменяет и здоровье, и способности, и ум.
Всадники пришпорили коней. Лидер группы узнал капитана, — мудрено было не узнать, — выхватил саблю и завертел ею над головой.
— Пагди! — заорал Немец на сближении. — Отставить!..
Дыхалки шибко не хватало, и всадники, очевидно, не расслышали. Капитан ворвался в их круг на последних каплях морально-волевых. Со стоном наклонился, тяжело дыша уперся ладонями в колени — и тут же застонал громче: перелом-то никуда не делся.
— Сударь капитан! — закричал ему прямо в ухо тот самый сержант-«князь», соскакивая с коня, но не решаясь подставить плечо. Двое всадников спешились, остальные выстраивались в полукруг, настороженно готовясь встретить Рябышева.
Бегущий майор в голубом халатике действительно выглядел страшновато.
— У него Пагди, — проскрипел капитан, — в мечи не брать!..
Он с усилием выпрямился, ухватил одного из гвардейцев за руку и притянул к себе. Или себя к нему — здоровый кабан попался. Так или иначе, на ногах капитан уже почти не держался, пора было опереться хоть на кого-то.
Он обернулся, собираясь продолжить командование, — безумного майора следовало бить издалека, луками или пиками, — но увидел, что сержант и без того времени не терял. «Князь» выхватил у одного из всадников тяжёлое длинное копьё и занял позицию. Расхристанный преследователь всё так же ломился по прямой к Немцу; всадники потянули поводья, расступаясь; «князь» широко размахнулся и с птичьим каким-то клёкотом саданул древком Рябышеву по коленям.
Тяжёлое копьё пошло горизонтально земле, как одинокая вертолётная лопасть. В последний момент майор даже успел подпрыгнуть. Древко ударило его по ступням — окровавленные пятки взметнулись в воздух. Рябышев с болезненным воплем упал на спину. «Младший князь Пачима» с натугой воздел копьё и, надсадно хэкая, приложил майора тупым концом.
Рябышев попытался прикрыться Пагди, но, — волшебный или нет, — меч для такого противостояния оказался слабоват. Сержант успел отоварить жертву ещё раза три, пока древко всё-таки не сломалось; гений обмолота с энтузиазмом потянулся за следующим бревном.
Майор слабо ворочался на земле. Немец, жестом запретив солдатам следовать за ним, подковылял к Рябышеву, одной ногой перешагнул и уселся сверху; так, чтобы заблокировать возможность вырываться.
Протянул руку и попытался отнять Пагди. Рябышев вцепился в рукоять наглухо. Немец нажал ему на ноготь большого пальца, «добавил колена», потихоньку разжал упрямому майору ладонь и забрал меч.
— Умничка, — ласково сказал капитан, — вот ты и Пагди мне принёс.
— Ненавижу, — простонал Рябышев.
— Зря. Меньше ненавидел бы — глядишь, иначе всё сложилось.
Майор задёргался, пытаясь стряхнуть обидчика, но Немец сидел плотно.
— Да и нет в тебе настоящей ненависти, — сказал капитан, рассматривая бывшего дракона. — Ты себя жалеть привык. Жена, сын… «афганку»-то небось возил из-за речки? Ну так чему удивляешься, что сын сторчался? По вере вашей.
— Все возили!
— Не все. Не кивай на «всех». Нет никаких «всех»! Есть ты — и твой долг.
— Мой долг — тебя достать!
Капитан рассмеялся:
— И как, достал?
Рябышев только заскрипел зубами.
— Ты же знаешь: я невиновен, — ещё раз попытался Немец. Он всё-таки должен был убедиться.
— Ты виновен. Тебя закон признал виновным. Значит, ты виновен.
— Не закон признал, а судья. Закон меня два раза оправдывал.
— Не закон оправдывал. А присяжные — люди. Власть тебя виновным признала!
— Ты говоришь: власть важнее людей?
— Да!
Сильным коротким движением капитан перерезал Рябышеву горло. Убедился, что меч разделил позвоночник. Подождал, пока перестанет вытекать кровь.
