Кави-старший собирался было оттаскать себя за уши, — от тревог и в назидание, — да капитан воспретил.
— Герой, — сказал он при всех. Эльфёнок приосанился.
— Спокойно, эльф, — великодушно рассмеялся Содара, — а ведь и взаправду герой.
Капитан увёл принца в сторону, подальше от ушей:
— Этот парень убил дракона. Куском дерьма. Дай ты ему дворянство.
— Капитан… ты знаешь прекрасно, что не в одном лишь моём желании сокрыта суть вопроса. Его Величество никогда не даст эльфу подобных привилегий. Никогда.
— Ты наследник.
Его Высочество прищурился:
— А ты — кто?
— Ты наследник, — повторил капитан. — А я… пора мне домой. Одно скажу: береги Кави. Обоих.
— Оба герои, — согласился принц. — Но эльфы.
— Не об том думаешь, Высочество. Ты будущий царь… ну, император, как угодно. Монарху нужны рыцари, опора трона. Паладина вернее Кави ты не найдёшь.
— Но он всего лишь эльф!
— Этот «всего лишь эльф» спас Варту. Причём дважды, если даже не считать самого прыжка в прошлое. А ему для этого, между прочим-то, умереть пришлось.
— Ради моей сестры…
— Для него это одно и то же! — рявкнул капитан. — Правильная женщина — это и есть Родина. Не власть, не сортир на даче тёплый. Жена, дети… да просто люди вокруг.
Немец перевёл дух.
— Ты что, действительно не понимаешь? Он… они оба простые парни. Но они хотят служить чему-то великому. Так дай ты им это великое — позволь служить Варте! И хватит гадить мне в мозг: отпиши им это чёртово дворянство. Чтоб служилось веселее. Чтоб ни одна сволочь в Совете не посмела…
— Законы, — мрачно сказал Содара, — законы Варты не дозволяют…
— Перепиши. Царь ты или не царь.
— Отнюдь нет!
— Батя твой не вечен. Чем раньше войдёшь в силу — тем проще будет потом.
Глаза принца нехорошо блеснули:
— Надеюсь, Его Величество, да благословят его суры, продлит своё правление в вечность, — отчеканил он.
— Впереди большая война, — пропуская мимо ушей ритуальные скороговорки, сообщил капитан. — На севере Степь, на западе — Пачим.
— И гномы неспокойны… — подтвердил Содара, с удовольствием уходя от скользких вопросов престолонаследия.
— Гнумы всегда неспокойны, — авторитетно согласился капитан. — Ты будешь хорошим императором.
— Капитан!..
— А если перестанешь перебивать — то, может, и до коронации доживёшь.
Немец дождался, пока Содара сдует ноздри.
— Ты будешь хорошим императором, — повторил он уверенно. — Потому что каждому времени нужен соответствующий лидер. А ты прирождённый военачальник, ты готов учиться. Ты любишь Варту, а после всего вот этого, — Немец широким жестом очертил низины, — Варта верит в тебя.
— Капитан… пророчество Манаса гласит, что Варта падёт, как только…
— Да хрен с ним, с Манасом. Он одно гласит — а ты другое гласи давай. Самые важные пророчества — это те, которые мы пишем сами. Единственно важные.
Содара рассмеялся, поддаваясь чистой уверенности капитана:
— Законы, пророчества… ты говоришь так, будто легко переписать начертанное. И предначертанное.
— Коронуешься — и перечерчивай. Не люди для законов — законы для людей. И для эльфов. И для гнумов.
— И для орков?
— И для орков, — не принял подначки Немец. — Для всех. Закон — для людей. Потому что когда наоборот — это значит, что говно такой закон. И тогда люди тоже становятся говном. А когда закон говно и люди говно — очень скоро ни закона не останется, ни людей.
Соратники помолчали.
— Оставайся в Вишве, капитан, — сказал Содара.
— Домой мне надо, — в тон ему ответил Немец. — Потому как долг революционный к тому нас обязывает.
— А как же Севати?
— А что Севати? Всю дорогу — «Севати, Севати»…
— Спокойно, капитан, — рассмеялся Содара. — Ты хотя бы посмотри.
Принц явно был уверен, что красота его сестры как минимум поколеблет революционную решимость капитана.
Ридра умер на следующие сутки, ранним утром; сознание его так и не прояснилось.
Сена жил ещё четыре дня, пока Немец не заставил зелёных магов отступиться. Он был уверен, что прямодушный силач-пачимец сделал бы для него то же самое.
Эпилог второй, лирический
А потом скончался и старый император.
Нет-нет, капитан его вовсе не убивал. Честно.
Адинам почувствовал себя плохо в пути и вынужден был с полдороги вернуться в лагерь у Малых врат, где и слёг. К тому времени, как авангард Первого легиона во главе с Содарой вихрем ворвался в лагерь, Его Величество впал в беспамятство; принц не успел лично порадовать отца известием о победе.
Капитан учинил допрос коменданту. Твур поначалу прятал глаза, но быстро убедился, что Немец за прошлое «стукачество» зла не держит, а даже вроде и одобряет.
— Нет, нет, нет же!.. — твердил подследственный, — я верен Его Величеству, я всё делал верно.
В доказательство он демонстрировал голубой пенал, таблетками из которого пичкал Адинама.
Дошло до капитана не сразу.
— Это?! — спросил он Твура.
— Это, это, — закивал комендант, — «согласно инструкции».
— Это — голубой, — сказал Немец севшим голосом. — Противорвотное. Не тетрациклин. Ты что наделал, скотина?!
Но быстро выяснилось, что таблетки из голубых пеналов, — за большие деньги: коррупция — она и в Варте коррупция, — принимали также несколько богатых купцов. Все эти люди поправились.
Зелёные маги в один голос утверждали, что император умирает не от чумы — ни земной, ни Великой. Капитан поверил не вдруг, но после натурных экспериментов вынужден был извиниться перед Твуром: противорвотное исцеляло ровно столь же надёжно, как антибиотик.
Не меньшую эффективность продемонстрировали оба радиозащитных препарата, а также сульфадиметоксин.
Немец распотрошил коробки с совсем уж белибердой: глюкозой, углём, аскорбинкой… Попробовал уменьшать дозировку, разделяя таблетки пополам, затем вчетверо…
Для исцеления от чумы достаточно было любой крупицы любого земного лекарства. Тут уж развёл руками даже Дурта.
— Эээ… — сказал достойный мудрец. — Эээ…
Это было невероятно, и в иное время капитан ликовал бы — но сейчас думал совсем о другом. Он плюнул на эксперименты и наскоро организовал артель по расфасовке панацеи: надо было дожимать эпидемию.
На следующий день старый Адинам скончался. От естественных причин.
Содара удалился в отпевальню, оплакивать дядю-отца.
В белом крыле Академии собрался Проторегентский Совет — маги, аристократы, видные купцы, главы ремесленных гильдий. Примерно через час доброжелатели донесли капитану, что собравшиеся всерьёз обсуждают возможность передать трон Севати. Ещё через пятнадцать минут подходы к белому крылу оказались перекрыты баррикадами, а цоколь здания завален хворостом.
