Но Алир и не думал покидать купальню. Он мирно спал на полу возле ванны, погруженный в глубокий магический сон. А рядом сидел Мюрр и собирался рисовать на себе его узор.
Повелитель Холода привычно раскровянил палец, мельком подумав: «Надо бы поискать и другие «краски», хватит уже тратить собственную кровь!» Провел первую линию, присмотрелся, поморщился. «Я не хочу приходить к Огире ТАКИМ! Унылая складка между бровей, опущенные вниз уголки губ. Морщины, мешки под глазами… Нет! Пусть в эту ночь она увидит мужа таким, как еще несколько сумраков назад… А, впрочем, почему только в эту ночь? Пускай Алир и в самом деле станет прежним. Это будет моим прощальным подарком ЕЙ. К тому же, при ближайшем рассмотрении, сделать это несложно. Надо лишь чуть-чуть поправить его вязь. Линии целы, но некоторые истончились, ослабли, провисли. А мы подтянем вот здесь, завяжем узелок и напитаем силой… Что ж, готово. Так гораздо лучше… – Мюрр с удовольствием осмотрел спящего Алира. – Ты проснешься абсолютно здоровым, молодым, счастливым и не будешь помнить почти ничего из своих злоключений в последние дни… тьфу ты… сумраки. Урудия, позор и все остальное будут казаться тебе всего лишь сном… А сейчас, извини, приятель, но меня ждет Огира…»
Повелитель Холода открыл дверь и с бешено бьющимся сердцем вошел в спальню…
Сто лет спустя,
4300 год 12 юты по летоисчислению Высших,
Мир Ксантины,
Королевство Тарредия, городок Майона
Здесь, на юге Тарредии, ночь наступала быстро – словно Боги вдруг в одночасье выключали солнце. Но жизнь в портовом городке не затихала и с наступлением темноты, разве что перемещалась с рынка и купеческих лавок в кабаки.
На торговой улице Гривади все магазины были уже закрыты, и лишь в окошках одного светился огонек. Лайн Аркер, торговец мануфактурой, не спешил домой. Он ждал гостей.
Лайн сидел в своей лавке один – его гости не терпели посторонних, поэтому еще задолго до заката он отослал приказчиков по домам. Те, естественно, обрадовались освободившемуся вечеру и тут же устремились в любимый кабак. Все, кроме одного. Этот щуплый паренек с вечно приторной улыбочкой и сальными от бриолина волосами никак не желал уходить. Он перекладывал с места на место товар, будто бы наводя порядок, пытался вовлечь хозяина в бессмысленный разговор и вообще тянул время, пока Лайн не рассвирепел и не выставил его из лавки пинком под зад.
Надо признать, Лайн вообще недолюбливал этого приказчика, называл про себя Змеенышем, но на работе держал – тот, подлец, умел так подлизаться к покупателям, что продавал товара в три раза больше остальных работников вместе взятых.
– Ух, Змееныш! В игольное ушко пролезет, – пробормотал Лайн. – И ведь ворует у меня, гад. Наверняка ворует! Нутром чую, а за руку поймать не могу… Ну, где же они? – Он подошел к окну, разглядывая притихшую улицу. – Давно уже должны быть здесь…
Словно в ответ раздался условный стук в дверь черного хода. Хозяин поспешил открыть. В лавку скользнула завернутая в темный плащ фигура.
– Ты один? – настороженно спросил гость.
– Как всегда. Ты ж меня знаешь, Баркас, я своих не подставляю.
– Знаю. – Мужчины пожали друг другу руки. – Ты надежный мужик, Лайн, просто жизнь сейчас стала очень опасной. Слыхал про новый указ магистрата?
Лайн кивнул. На днях сменился таможенный чиновник и, естественно, начался дележ выгодных местечек. Прежде всего «новая метла» решила прижать к ногтю действующих работников нелегкого контрабандного труда – большинство извести под корень, а на освободившиеся места поставить своих людей. Для этого магистрат издал указ, известивший об усилении мер по борьбе с контрабандой. Теперь не только тем, кого поймали на незаконной перевозке товара, но и скупщикам грозила смертная казнь. Гражданам же, которые своевременно донесут властям о темных личностях, сулили всякие выгоды, в частности, обещали отдать половину имущества преступников.
– Ты как, Баркас, выпьешь или сразу к делу? – Лайн указал на бутылку.
– Сразу к делу. Некогда пить. Товар тебе скину и двину обратно в Кротас. Хочу еще пару рейсов до конца месяца сделать и завязать. Опасно стало, а всех денег все равно не заработать… Кстати, ты еще тюков двести товара потянешь, или мне придется другого перекупщика искать?
Лайн прикинул, посчитал.
– Я бы взял, но расплатиться сразу не смогу.
Баркас махнул рукой:
– С деньгами не торопись. Отдашь по частям, в рассрочку. Свои ж люди. Еще год назад под одним парусом ходили. И если мы с тобой не будем друг другу доверять, то пусть катится к Проклятым весь этот мир, Лайн!
Мануфактурщик согласно наклонил голову.
– Пойду, скажу ребятам, чтоб подгоняли телеги. – Баркас выскользнул через черный ход.
Разгрузка прошла как всегда быстро. Не успела ночь перевалить за середину, как Баркас и его люди исчезли, будто и не бывало. Лайн остался один. Он стоял на крыльце, глядел на притихшую улицу и считал биения собственного сердца: «Сто двадцать пять, сто двадцать шесть…» Дойдя до тысячи, он расслабился и присел на ступеньку. Все, Баркас уже на судне, в безопасности, а вот к нему в лавку вот-вот нагрянут новые гости…
Лайн усмехнулся. Ах, Змееныш, Змееныш! Впрочем, не он первый, не он последний. Людям вообще свойственно предавать. Но это их выбор, а значит, пусть не пеняют на последствия…
…Отряд таможенной стражи, ведомый Змеенышем, намеревался застать момент разгрузки контрабандного товара и взять преступников с поличным, но почему-то не сумел вовремя добраться до лавки мануфактурщика. Как таможенники умудрились полночи потратить на то, чтобы пройти пару коротких улиц, не мог объяснить никто. Вернее, если бы с отрядом шел архимаг одной из волшебных Пятерок, а именно Белый Волшебник, Повелитель Пространства и Жизни, он сразу почуял бы весьма искусные «игры» с пространством. Может, даже опознал бы в Лайне своего лучшего, неизвестно куда сгинувшего ученика. Но, к счастью для последнего, его учитель и архимаг был далеко от Тарредии…
Итак, таможенники застали одного Лайна, спокойно сидящего на крыльце своей лавки. Дальше все было вполне предсказуемо: «Именем короля… Предъявить товары для досмотра… Где сообщники? От кого получал контрабанду, паскуда?»
Лайн позволил себя избить и выволочь из лавки на улицу – он играл свою роль до конца. Понаблюдал, как Змееныш вьется вокруг таможенного чиновника, подобострастно заглядывает ему в лицо и твердит:
– Теперь лавка моя? Да, господин? Ведь я заслужил?
