— Посмотрите, оно треснуло, — вставил своё слово их спутник.
— Тогда точно не камень.
Левис подколупнул трещинку, оторвал кусочек скорлупы. Тонкая плёнка, сдерживающая содержимое, лопнула. Вязкая жидкость показалась из отверстия.
— Глянь, точно яйцо. Вот бы такое на сковороду, — хохотнул Брут.
— Чёрт с ним, с яйцом, — маг выпрямился. — Сын, нам надо извлечь мозг из головы дракона, да и другие органы не повредят. Чувствую, это будет совсем непросто.
Все трое обернулись.
Туша зверя впечатляла своими размерами. Здесь было чем гордиться. Вот только нужна ли этому делу огласка?
Левис покосился на мужчину, что маячил за спиной сына. Правда, оставался свидетель. Но ведь он мог и по дороге потеряться.
Тот словно почувствовал, о ком думал маг. Предложил заискивающе:
— Я могу этим заняться.
Брут бы и рад согласиться, да только отец покачал головой.
— Нет уж. Не ты его победил, не тебе и лавры пожинать.
— Да я что, я ничего, — мужчина робко улыбнулся.
— Разделкой чудовища займётся Брут! А там, может, и нам что достанется, — Левис подмигнул сыну.
Тот нехотя вздохнул. Вероятное долголетие, конечно, привлекало, но сама разделка и копание в кишках как-то не очень…
Стоило им подойти к телу ящера, как ужасающий рёв огласил всю округу. Головы людей, казалось, разорвутся от столь дикого крика. И лишь единственное слово удалось расслышать сквозь этот сумасшедший вопль.
— Миррривирррия!
Мужчины озирались по сторонам, но разглядеть кого-либо в темноте так и не смогли. Понять откуда шёл крик, тоже не представлялось возможным. Казалось, он раздавался отовсюду.
— Что за дрянь?! — маг поднял руку, приготовившись обороняться.
Брут схватился на лук.
Их спутник, хоть и сжимал в руке меч, трусливо оглядывался по сторонам, ища лазейку, которая могла стать спасением его «бесценной» жизни.
Но того, что произошло, люди совсем не ожидали…
Огненный вихорь свалился на них с неба, плавя кожу и сжигая до костей. По округе распространился запах паленой плоти…
Не глядя на обугленные останки мужчин, Морррварррт опустился на колени перед супругой.
— Миррривирррия, любовь моя!..
Подняв дракониху на руки, он притянул её к себе. Неожиданно ящер вскинул лицо в звёздную вечность. Новый вой огласил округу…
Вскоре Морррварррт не мог больше кричать. Скуля и всхлипывая, он уткнулся лбом в лоб жены. Слёзы безудержно струились по щекам, орошая побледневшее лицо Миррривирррии.
Так он сидел до тех пор, пока не явились Зелерррверррг и другие драконы, что тоже спешили на зов…
— Что делать с телами? — тихо спросил Деррреверрр.
Пытаясь скрыть слёзы, старейшина выпрямился.
— Только родная стихи может стать достойным местом для погребения драконов.
— Значит, земля?!
— Земля! — Зелерррверррг кивнул, покосился на огненного ящера, склонившегося над усопшей супругой. — Надо вырыть две ямы…
— Нет! — Морррварррт резко вскинул голову.
— Что?
— Одну. Там и похороним Миррривирррию, Заррргорррда и на… ребёнка. Она бы этого хотела — уверен. Да и защита за гранью жизни им не помешает…
Зелерррверррг снова кивнул. Правильное решение! И только от супруга погибшей оно могло исходить.
Страница восьмая. Истинные родители Рианны
Две старушки сидели на брёвнышке возле избы. Одна прикрыла веки, подставив лицо лучам восходящего солнца. Другая невидящим взором уставилась в пустоту.
— Зимильда, сегодня ночью мне снова снился сон, — тихо произнесла та, чьи глаза давно потеряли возможность лицезреть окружающую красоту, устремив мысленный взор вглубь вещей.
— Опять она? — младшая из ведьм повернулась к собеседнице.
Труди кивнула.
— Это единственное, что я могу по-прежнему видеть… — в голосе её сквозила горечь.
— Что мы должны сделать на этот раз?
— Она всё сделает сама. Положит начало Переменам. Четыре стихии возродятся. Наша задача явиться через год в День летнего Солнцестояния в дом на Садовой улице. Я проживу и этот срок. Потом стану свободной. Верну долг Левирррлейррре.
Зимильда покосилась на родную бабку — на вид почти ровесницу.
— Ты знаешь больше, чем рассказываешь… — уверенно произнесла она.
Дребезжащий смех стал ей ответом.
— Я знаю столько, что иной раз и сама предпочла бы не ведать всего, — прошелестела старуха, отсмеявшись. — Знание добавляет ответственности, а с ней и усталости. Но такова моя судьба…
Труди замолчала. Откинувшись на бревенчатую стену, ведьма задремала.
Зимильда не стала тревожить её сон. Ведь эта дрёма — новая беседа с Книгой Перемен!
Жизельда присела в кресло у овального столика. Дети так вымучили её за день. Ренат на целый день вернулся из школы. Гизи удрала от няньки и прибежала к ней. Девчонка орала битый час, после того, как опекунша её забрала. И все эти проблемы свалились на несчастную Жизельду. Рональда как всегда не оказалось дома. Именно ей пришлось отправить сына в комнату, а самой заткнуть уши, чтобы не слышать истеричного крика дочери. О, как она устала!
Ей бы пойти отдохнуть, да только что-то тянуло остаться, дождаться супруга.
Женщина обеспокоенно оглянулась, поднялась, но снова уселась в кресло. Поёжившись, перевела взгляд на стол. Рука потянулась к мятным булочкам на подносе.
Так и располнеть недолго. Дети доставляют столько лишних хлопот. И со всеми приходится разбираться ей, Жизельде.
— А-а-а!
Вместо свежей выпечки, ладонь натолкнулась на шершавую поверхность древнего фолианта. Женщина отдёрнула кисть.
— Что это за гадость? Откуда взялась в моём доме? Никак Ренат притащил… Несносный мальчишка! — Жизельда брезгливо поморщилась, вглядываясь в призрачную реликвию чудом оказавшуюся перед ней. — А это… это глаз?!
Око в центре переплёта неожиданно моргнуло. Женщина снова взвизгнула, отшатнулась. Но Книга продолжала притягивать её к себе как магнит. Этому невозможно противиться. Так хотелось придвинуться к ней, дотронуться до коричневой чешуи, раскрыть… Что там написано на обложке?..
Жизельда склонилась ниже.
— Книга… — начала читать она вслух.
Внезапно фолиант распахнулся. Воронка, образовавшаяся на стыке страниц, с силой потянула женщину в себя.
— А-а-а! Рональд! Рональд! — закричала Жизельда.
Но прежде чем кто-то успел услышать этот зов, Книга Перемен поглотила её. Всё стихло…
Некогда Морррварррт вернулся в пещеру, которую редко навещал после женитьбы на Миррривирррии. Ему следовало побыть одному. Там он и прибывал в течение последующих двухсот лет…
