Такого с ним давно не бывало — наверное, последние две сотни лет…
Тоска по усопшей супруге осталась прежней, но пришло понимание — жизнь продолжается. Пора пережить своё горе. Одиночество не выход. А Миррривирррия… Она будет жить в его душе и сердце вечно, отдавая тело во власть другим женщинам.
Морррварррт подскочил. Выбежав из библиотеки, заспешил к выходу из пещер, на ходу вспыхивая огнём. Пора бы ему навестить свой городской дом…
Жизельда резко села. Сонно осмотрелась, прежде чем поняла — она дома. Заждалась супруга и задремала в кресле. Такое случалось не раз. Но вот сон, приснившийся сегодня, казался особенным и таким… странным. Она до сих пор слышала журчание ручья, чувствовала запах трав, прикосновение ветерка и не только его… Женщина раскраснелась, на мгновение поддавшись воспоминаниям.
— Дорогая.
Жизельда не заметила, когда муж вошёл в комнату.
— Уже вернулся?! Я скучала…
— Меня не было всего несколько часов, — склонившись, Рональд чмокнул её в макушку, — как и обычно. А ты что, спишь на ходу? Сонная мордашка.
Потянувшись, супруга улыбнулась.
— Я задремала. Мне снился сон.
— И о чём?
— Мне даже говорить неудобно, — Жизельда зарылась в ладони лицом.
— О-о-о, это уже интересно.
Рональд осторожно взял её руки в свои.
— Но я очень тебя ждала.
— И?
Женщина счастливо улыбнулась. Теперь, когда она отдохнула, беспокойство полностью ушло. Его сменило успокоение. Настроение казалось, взлетело до небес. Жизельда почувствовала, как в ней начинает клокотать недавняя страсть.
— Рональд… — она потянулась к супругу.
Разве здесь надо что-то объяснять?
— Жизельда…
Прошло несколько месяцев…
Ближе к вечеру две старушки вошли в город. Одна из них прихрамывала и, уставившись белесыми глазами в пустоту, опиралась на крепкое ещё плечо спутницы. Они проследовали до Садовой улицы. Казалось трудным понять, чем привлёк их внимание непримечательный дом под номером двадцать семь, но они постучали именно в его дверь…
Отвести глаза прислуге не составило труда. А вот хозяин дома… Он должен знать правду.
— Достаточно! Я уважил старость, не приказал вышвырнуть вас за порог, но, то о чём вы просите… полный бред, — Рональд вскинул руки.
— А о чём мы просим? Принять ребёнка? — старушка, выглядевшая несколько покрепче, сделала шаг в сторону мужчины. — Мы по праву…
— Зимильда, — морщинистая ладонь легла ей на плечо, — дай мне возможность объяснить…
Труди выступила вперёд, обогнув внучку.
— Посмотри сюда, сынок.
Она подняла вверх раскрытую ладонь.
Взгляд хозяина дома невольно упал на неё. На сморщенной и пожелтевшей, словно пергамент, коже вспыхнуло синеватое пламя. Взметнулись вверх оранжевые языки. А вокруг них зашевелились, заплясали крошечные человечки.
Рональд отпрянул. Но старуха не позволила ему отойти. Завороженный слепым взглядом мужчина замер на месте. Труди, придвинув руку к его лицу, стала произносить, чуть покачиваясь из стороны в сторону.
— Способно пламя пожирать, живёт огонь везде. И власть он может даровать.
Но выбирать тебе! Земля, и пламя, и вода, и воздуха полёт… Бушует Перемен судьба — дитя своё зовёт. Стихии все подвластны мне, могу их усмирить. Откажешь мне — сгоришь в огне. Как с этим будешь «жить»? Объята пламенем семья — и дети, и жена. И если не поможем мы, умрёт в золе она.
Маленькие фигурки на ладони скорчились в пламени и превратились в прах.
Рональд вздрогнул. Взгляд взметнулся на старух.
— Кто вы такие?
— Мы наследницы прошлого, так же как и ребёнок, что вскоре появится в этом доме.
— Ведьмы… — выдохнул мужчина, отшатнувшись. — И он?! Не может быть!
— Она! — поправила Труди.
Зимильда взглянула на спутницу. Этой подробности не знала даже она.
— Избавлюсь от младенца… — в сердцах выкрикнул Рональд.
— Э-э-э, нет. Девочка будет жить у вас до проявления у неё способностей, вскармливаться материнским молоком. Иначе… — когтистая лапа метнулась к его носу, едва не поранив кожу, и сжалась в клешню. — Берегииись! Пророчества имеют особенность сбываться. Хочешь, чтобы огонь поглотил тебя и весь мир, что ты создал вокруг себя?.. Эх, Рональд-Рональд, я думала ты умнее. Подумай и извлеки выгоду. Ты же человек…
Мужчина не совсем понял, к чему клонит выжившая из ума старуха, но волшебное слово «выгода» заставило задуматься. Единственное, что он смог осознать — если не пустит ведьм, может погибнуть. Весомый аргумент в пользу древней карги и её не менее старой спутницы.
— Ладно, проходите, но чтобы потом ноги вашей больше не было в моём доме. Сделали своё дело и ушли.
— Нам не нужны ни ты, ни твой дом. Дитя должно родиться на свет и выкормиться молоком матери. Вот что по-настоящему важно.
Рональд отмахнулся.
— Ай, делайте, что хотите, только убирайтесь поскорее…
Доктор и его помощница, послушно отойдя в сторону, встали у стены. Выборочная память и сознание вернутся к ним, но чуть позже. Сейчас старухам ни к чему лишние свидетели. Подойдя к кровати, они склонились над роженицей.
Умаявшаяся за несколько часов мать распростёрлась на кровавых простынях. Влажные волосы облепили лицо. С губ то и дело срывались стоны.
Зимильда намочила лежащую на столе материю и приложила к ссохшимся губам.
Жизельда приоткрыла глаза.
— Кто вы? — прошептала слабо. — Где доктор? Рональд… Рональд…
Лицо скривилось от боли сопровождающей новую схватку. Женщина закричала.
Труди повернулась к внучке.
— Ребёнок не появится без нашей помощи. Сними у матери боль. Я попробую достать яйцо.
Старуха нащупала ладонью влажную ткань и задрала сорочку. Ладони сомкнулась на верхушке живота. Непонятные слова, что сочетали шелест, шипение и шёпот потекли из её рта. Речь оказалась длинной. К тому времени как она оборвалась и Труди убрала руки, на поверхности живота роженицы осталось лежать огромное полупрозрачное яйцо.
Старшая ведьма обессилено опустилась на пол.
— Займись ребёнком, — наказала она бросившейся к ней внучке.
Та не решилась ослушаться.
— Труди, скорлупа такая странная, — испуганно произнесла Зимильда. — Тонкая!
Она уже давно называла бабушку только по имени. Смешно двум старухам, прожившим не одну сотню лет, называть друг друга как-то иначе…
— А ты как хотела?! Мать — человек, иначе ей младенца не выносить.
— И что мне делать? — растерянно вопросила внучка.
— Срочно освобождай дитя. Будь девчонка обычным ребёнком, уже бы померла с такой помощницей, — недовольно пробурчала Труди.
