Чтобы подкрепиться, нашли немного черствого хлеба и сыра, а также гигантскую, правда, надкушенную колбасу. Запивали они все это вином, кривясь от неудовольствия. Напиток был таким же благородным, как и подручный хозяина.
— Кажется, все мы, — обратился к дартанцу Король Гор, — слишком мало спали. Жаль времени. Говори, господин, что хотел сказать.
— Я А.Вилан, алебардник гвардии Князя-Представителя в Роллайне.
— Бывший алебардник, — злорадно вставила Каренира. — Который едет в Дурной Край.
— Неправда, — возразил он.
Она повела плечами, мол, и без него ей все известно.
— Тогда на тракте я просил тебя, госпожа, чтобы ты взяла меня к себе на службу. Это было не совсем честно… потому что служу я другому.
— Кому?
— Его благородию А.Б.Д.Байлею, твоему супругу, госпожа.
Рбит и Басергор-Крагдоб перекинулись недоуменными взглядами. Армектанка словно вросла в стул, не двигаясь и приоткрыв рот. Она напряглась всем телом, и Глорм уже приготовился перехватить ее, прежде чем она кинется на дартанца. Женщина, однако, не двинулась с места.
— Это шутка? — спросила она.
— Нет, госпожа, — медленно ответил Вилан. — Не сердись на меня. Я только орудие, наемник. Мне заплатили больше, чем я могу заработать за всю свою жизнь, и я честно делаю свою работу. Только и всего.
— Только… и всего? — с неподдельным изумлением спросила она. — Ты… платный шпион… и говоришь: «только и всего»?
— Я не шпион, — возразил дартанец. — В мои обязанности не входит сообщать его благородию Байлею о чем бы то ни было. Я должен тебя оберегать, госпожа, насколько это в моих силах.
— Алебардник?.. Оберегать?.. Охотницу?! — беспорядочно переспрашивала она. Ее душили нарастающая злоба и изумление. — Нет, во имя Шерни… Просто издевательство! ОН тебя послал?
Она встала.
— Ваше благородие, — дартанец говорил спокойно, наивно полагая, что спокойствие — это именно то, что надо разгневанной женщине, — я… вернее, я был…
Она прыгнула на него, как дикая кошка. Глорм ловко ее перехватил, за что тут же получил по скуле, а потом и локтем в живот. Впрочем, с тем же успехом она могла бы поочередно поколотить подкову или стальную кирасу топорника.
— Пусти меня, ради всех сил! — взвыла она. — Я убью его!
— Поэтому и держу тебя! — грозно рявкнул он. От неожиданности она застыла. — Дай же ему договорить.
Он не отпускал ее. Она отдышалась и успокоилась.
— Я был, — снова начал Вилан, — агентом Имперского Трибунала в Роллайне.
Это известие произвело должное впечатление.
— Алебардником тоже, — добавил он, обращаясь к Рбиту, словно опасаясь новой вспышки гнева армектанки. — Однако прежде всего тайным агентом Трибунала. Может быть, это объяснит, почему я без особого труда распознал «опекунов» ее благородия. В «Горном ветре» вы были очень неосторожны. Поймав ночного вора, его, может быть, стоит не только убить… но еще и обыскать.
Глорм, уже скорее обнимавший, нежели державший Карениру, перевел взгляд на друга.
Дартанец полез за пазуху.
— Естественно, эти письма поддельные. Их должны были подбросить ее благородию. Из них следует, что она якобы действовала во вред Империи… Мнимый вор не только не собирался ничего красть, но еще и пытался кое-что оставить… Если бы ему это удалось, утром, а может быть, еще ночью, пришли бы солдаты. Все доказательства нашли бы в ее сумке. Ее благородие передали бы в руки Трибунала. Что от нее хотят услышать — не знаю. Но наверняка она рассказала бы все, что им угодно. Я следил за человеком, который шел за вами, — закончил Вилан. — Но в темноте я вовсе не был уверен, не следят ли за мной самим. Маловероятно, чтобы это действительно было так, но возможно. Как получилось, — спросил он, обращаясь к коту, — что ты, господин, не заметил за вами слежки?
— Вот именно, — задумался Рбит. — Если бы не эта мелкая несообразность, я бы наверняка поверил в твою историю, господин…
— Ты всегда настолько чуток и непогрешим, ваше благородие?
Рбит прижал уши.
— Придется развенчать миф, — с грустной иронией сказал он лучнице. — Нет, не всегда.
— Впрочем, я бежал впереди, — добавил он, — высматривая больше военные патрули, нежели вечерних пьяниц и бродяг…
Дартанец приподнял брови и без слов развел руками.
Несколько мгновений все молчали.
— Эти письма, которые я еще не читала, — сказала наконец Каренира, уже спокойно опираясь на обхватившие ее талию руки великана, — не могут быть доказательством того, что ты говоришь правду. Кто может поручиться, откуда они у тебя взялись? И для чего предназначены?
Он достал перстень, висевший на шее на цепочке.
— Узнаешь, госпожа? Много ты таких видела?
Она узнала крупный изумруд Байлея.
— Я что, стянул его с пальца твоего мужа? Или, может, купил?
— Не смей разговаривать со мной в таком тоне, дартанец! — вспылила она. — Так или иначе, для меня ты только ЕГО шпион! Чему я положу конец, как только эта дубина меня отпустит! — Она шипела от ярости. — Во имя Шерни! По закону я письменно отказалась от его фамилии и вернула ему свободу! А взамен взяла свою собственную! — Она аж задохнулась от негодования. — Взяла не для того, чтобы какой-то алебардник и шпион ее изгадил!
— Почему Трибунал не стал ждать, пока Охотница приведет их людей к нам? — спросил Глорм в надежде развеять последние сомнения и заодно отвлечь внимание армектанки.
— Почему? — воинственно спросила она.
— Ты, ваше благородие, слишком долго торчала в гостинице, ничего не делая. Оказавшись там, я было подумал, что единственная твоя цель — напиться пива. Тебя нашли значительно позднее. Откуда им было знать, что ты приехала в Громб ради встречи с друзьями?
Она встревожилась.
— Кажется, я знаю откуда… Шернь, я поверила офицеру, подумав, что договор с ним нерушим.
От досады на себя она начала злиться.
— Ну, комендант, на этот раз я сделаю все, чтобы у легионеров были серьезные основания невзлюбить меня.
— Этот паренек мне нравится, — негромко сказал Глорм, когда дартанец и Каренира заснули. — Как думаешь, он лжет?
— Вряд ли, — ответил кот.
— А может, мы именно сейчас угодили в ловушку, Рбит? Может, это настоящий и единственный шпион Трибунала?
— Дартанец? С перстнем Байлея? Сейчас за нами нет слежки. Вряд ли он действовал в одиночку. Довольно только не спускать с него глаз, чтобы помешать любым намерениям, направленным против нас. Что он может сделать? Отравить нас? Задушить?
— И то правда.
— Спи, Глорм. Я посторожу. Потом разбужу тебя на смену.
