Илис, едва переступив порог комнаты, закашлялся и зажал нос здоровой рукой.
– Я не пойду, – заявил он. – Тут слишком пахнет. В коридоре подожду.
Пахло, и верно, много и сильно, как в парфюмерной лавке.
– Мы тут духи только храним, – пояснила Мануэла. – Дегустационная комната рядом. Там отличная вентиляция, и если старшему констеблю... ах, взгляните!
– Что такое? – спросил Квентин.
Мануэла указала на подушечку темно-алого бархата, на которой флакона не было. Ниша под подушечкой тоже была пуста. Над столиком висела картина, изображавшая ветвь вишневого дерева, тяжелую от темных, почти черных плодов.
– Я так понимаю, двух флаконов и след простыл? – спросил Квентин.
– Ну, вы же видите, – ответила Мануэла. – Видимо, их украли!
– А когда вы сами последний раз были здесь? – спросила Селена.
– Еще в июле, – ответила Мануэла.
– А кто еще имеет доступ в этот зал? – спросил Квентин. – Тут такой же проходной двор, как и в Храме Плодородия?
– Конечно же, нет! – фыркнула жрица. – Сюда могут попасть только жрицы и послушницы храма.
– И много таких наберется? – поинтересовался Эрик.
– Человек тридцать, не более того, – ответила Мануэла. – Какой ужас! Неужели вы будете их всех подозревать?
– Ну отчего же только их, – сказал Квентин, – в первую очередь...
Договорить он не успел – Фьюарин вылетела из-за одного из стеклянных столиков и зависла перед жрицей.
– Сообщение для Мануэлы Лист от Бастианы Лист. Срочное! Озвучивать?
– Что такое? – встревожилась Мануэла. – Говори!
– «Мама, у Луизы сильно подскочила температура, она жалуется на боль в горле и задыхается. Я привезла ее в клинику, мне сказали, что у нее ангина и забрали ее у меня. Теперь меня к ней не пускают и ничего толком не говорят. Приезжай!»
– Извините, – сказала Мануэла. – Мне надо срочно бежать.
И она было устремилась к выходу из комнаты, но Квентин успел перехватить ее за локоть.
– Погодите, – сказал он. – У меня тут служебная карета. Я вас отвезу. Селена, Эрик, займитесь тут пока... Вэнди вызовите. Все как всегда: осмотр, опрос свидетелей и так далее. А я постараюсь скоро быть.
– Хорошо, – ответила Селена.
Но Квентин ее уже не слышал – они с Мануэлой успели покинуть Зал Ароматов.
– Ну-с, с чего начнем? – спросила Селена у мага.
– Я, пожалуй, начну с перекура, – ответил Эрик. – А потом, наверное, займемся опросом свидетелей. Вэнди с ее саквояжем еще ждать надо, а от носа Илиса толку здесь никакого не будет.
Селена кивнула и повернулась к почтовой фее, которая с любопытством водила носом, лениво помахивая крыльями.
– Сообщение для Уиннифред Цельсио, – сказала ей вампирка, – «Вэнди, ждем тебя...»
В клинике Квентина очень хорошо знали. Во-первых, как воспитанника доктора Людовика Ицка и его подруги Бланки Тезапсизис; во-вторых, как офицера, который два года назад руководил штурмовой группой, освободившей пациентов, захваченных тропиканскими террористами и предназначенных для принесения в жертву демону; в-третьих, еще и как пациента, время от времени занимающего одну из палат в отделении хирургии. Впрочем, это случалось не так уж и часто, и все больше по причинам, не слишком для здоровья полуэльфа опасным. Потому, когда Квентин обратился к дежурному врачу с вопросом о Луизе, то сразу же получил все сведения, которые дежурный врач знал, а именно: где искать девочку и кто ее лечащий врач.
– Отделение педиатрии на втором этаже, – сообщил он Мануэле.
– Где это? – спросила Мануэла. – Я тут ничего не знаю.
– Можно подумать, что вы в клинике впервые, – хмыкнул Квентин. – Идемте, я провожу. Сюда, по этой лестнице.
– Можешь смеяться, Квентин, но я здесь почти что впервые, – призналась Мануэла. – Единственное, что я тут знаю – это то, что отделение гинекологии на третьем этаже, но туда по другой лестнице подниматься надо. Баст никогда ничем не болела, я тоже. До сего дня и с Луизой проблем не было.
– А как же ее шерсть? – спросил Квентин, открывая перед Мануэлой дверь с лестницы на этаж.
– Ну, не к человеческим же врачам с этой проблемой идти, – ответила Мануэла. – Много они знают об особенностях линьки оборотней? Уж если в Лунном храме никто подобного не видел, чем человеческие доктора могут помочь?
– Зря вы так, – сказал Квентин. – Людовик…
– Да, я знаю, что он великий врач и все такое, но… о, а вот и Баст. Доченька, что с ней?
– Не знаю, мама, я ничего не знаю, – ответила Бастиана, шагнув к матери и Квентину навстречу. – Они мне ничего не говорят и к ней не пускают!
– А доктор Кюри? Где она? – спросил Квентин.
– Она у нее в палате. Уже сорок минут не выходит, – сказала Бастиана. – И дверь на замок закрыла. Что она там делает – не знаю.
– Ну что же, – подумав, сказал Квентин. – Попробую-ка я разузнать, что происходит. Ждите здесь.
И он отправился разыскивать Бланку или Людовика – кто попадется раньше, спрашивая у каждого встречного человека в белом халате, где они могут быть. Бланка нашлась раньше, она выходила из родильного отделения и была приятно удивлена встречей с Квентином.
– У тебя кого-то ранили или ты, наконец вспомнив обо мне за всей своей работой, пришел меня навестить? – спросила она своим мягким, с едва заметной хрипотцой, голосом.
– Каюсь, – виновато склонил голову Квентин. – Я тут снова по делу. Но все равно, тебя я очень рад видеть.
– Что и с кем стряслось?
– Ты помнишь Бастиану? Ее дочь попала сюда сегодня с ангиной, ее заперли в педиатрии, мать к ней не пускают, ничего не говорят.
– Бастиана – это тот котенок, которого ты принес когда-то домой? – При воспоминании об этой шалости своего воспитанника лицо Бланки озарила мягкая улыбка. – Она потом еще пару раз навещала нас вместе с тобой, кажется?
– Она самая, – подтвердил Квентин.
– А эта ее дочь, она случайно не от тебя? – поинтересовалась Бланка.
– Нет, что ты! – замотал головой Квентин. – Понятия не имею, кто ее отец, но точно не я. Но девочка мне дорога. Как бы разузнать про нее, а?
– Хорошо, пойдем, посмотрим, что можно сделать, – сказала Бланка. – Кто у нее лечащий врач? Доктор Кюри?
– Да-да, она самая, – подтвердил Квентин.
– Она дело знает, – сказала Бланка.
Через минуту они уже были в отделении педиатрии у закрытой двери, за которой находилась Луиза. Бланка не стала стучать с просьбой открыть ей, вместо этого она превратилась в облачко светлого тумана и просочилась под дверью.
– Скоро мы все узнаем, – пообещал Бастиане и Мануэле Квентин.
