Кар поднялся. Одежда на его плечах была разорвана в клочья. По спине текла кровь. Грифон возвышался между ним и рекой — спина выгнута, шерсть и перья дыбом, в глазах бешеное сверкание искр. Молчал.
— Ветер, — сказал Кар. — Ветер, я не хотел. Не знаю, о чем я думал… Кажется, вообще не думал. Прости, Ветер.
Грифон не ответил.
— Ветер, прошу тебя! Брось, ничего бы не случилось. Ты же видишь — во мне все еще слишком много Силы. Я мог бы сутки пролежать на дне и остаться жив!
Не получив ответа во второй раз, Кар шагнул вперед, уткнулся лицом в золотистую шерсть и разрыдался.
«Ты — мой, — прошептал тогда в его мыслях Ветер. — Я не хочу, чтобы ты умирал».
Кар медленно опустился на камни. Ветер — тоже, баюкая его, как ребенка. Ни одной живой души не было поблизости, и мертвые не стали тревожить их, только луна сочувственно глядела сверху. Обычная, человеческая луна. Свет ее был теплым, без призрачного налета. Ночь тихо отсчитывала мгновения, не мешая Кару приходить в себя.
«Прости меня, Ветер. Я помню, в тот раз, когда я умер, ты тоже хотел умереть. Я ни за что не допущу этого снова, клянусь!»
«Теперь бы я не умер».
— Да? — от неожиданности Кар снова заговорил вслух. — Но… Это хорошо, Ветер, я рад. То есть…
«Мне нельзя».
— Нельзя?
Грифон молчал, только в глубине его мыслей что-то светилась. Гордость? Удовольствие?
— Ветер, я ничего не понимаю!
Но Ветер определенно решил дать ему догадаться самому. И Кар наконец понял:
— Вот оно что! Значит… вот чем ты был занят, да? Ветер!
«Да».
— Значит, ты готовишься стать отцом?! Как же я рад за тебя! Но где Мора?
«Она будет ждать нас в горах».
«Верно, птенцы грифонов должны вылупляться в горах. А мы должны успеть обустроиться в Долине до их появления. Мой Ветер, до чего же это прекрасная новость!»
«Ты больше не захочешь умереть?»
«О нет! — Кар улыбнулся, отирая ладонью слезы. — Не раньше, чем какой-нибудь нахальный маг-полукровка покорит твоего первого птенца!»
Ветер вызывающе зашипел. Кар зарылся лицом в его шерсть.
«Мы — вместе».
Его величество император Эриан, вняв просьбам своего племянника и вассала, герцога Тосского, а также ввиду предстоящей свадьбы и обычая выпускать неопасных преступников, подарил свободу вдовствующей герцогине. С приказом об освобождении юный герцог отправился на запад, где на морском побережье в крепости-тюрьме Нишар вот уже восемь лет содержалась в заключении его мать. Путь его пролегал через оскверненные колдовством области, где велика была опасность одинокому путнику стать жертвой разбойников. Посему император предложил юноше эскорт, но герцог отказался. Его колдовские умения, сказал он, помогут избежать нежелательных встреч.
Кар сам подобрал сыну двух надежных лошадей из императорских конюшен, снабдил в дорогу деньгами. Он не ждал благодарности и не огорчился, когда ее не последовало. Держа коня под уздцы, проводил Моурета через торговую площадь до прямой улицы, ведущей к западным городским воротам. Мальчик и сам нашел бы дорогу, Кар лишь старался подольше быть рядом. Ясно было, что впредь случая не представится. Между ними так и не возникло теплоты и уже не возникнет, если только годы заключения не изменили Лаиту совершенно. Кар на это и не надеялся. Скорее небо упадет на землю, чем Лаита раскается в своих делах.
Несмотря на ранний час, площадь уже заполнили палатки торгующих. Слышались еще хриплые со сна голоса зазывал, где-то пробовали струны бродячие музыканты. Кар шел к белеющей вдалеке дворцовой стене, пробираясь меж ароматных лотков с пряностями и фургонов, откуда доносился рвущий слух поросячий визг, обходя копошившихся под ногами детей и собак, когда увидел хорошо знакомую подтянуто-алую фигуру. У блестящих сапог этой фигуры непреодолимым препятствием расположилась обширная лепешка коровьего навоза. Обойти ее не представлялось возможным: с одной стороны путь преграждали колеса повозки, с другой — пестрый бок той самой коровы. Вид жреца являл собой образцовую смесь изящной скуки и отчаянья.
— Атуан! — окликнул его Кар. — Бросай свои придворные замашки. Кто похвалялся, что умеет пасти коров?
Жрец вымученно улыбнулся и пустился вброд. Сапог, впрочем, умудрился почти не испачкать.
— Мне ко многому придется привыкать заново, принц, — признался он, оказавшись рядом. — Что ваше высочество делает здесь в такой час?
— Собирался спросить тебя о том же. Я провожал сына. А ты?
— Я тоже… провожал. В некотором роде. Брат Таний покинул столицу. Я проехал с ним в экипаже до городских ворот. Наверное, больше нам не увидеться.
— Кто этот брат Таний?
Атуан грустно улыбнулся:
— Видишь? Он отдал Империи всю жизнь, а вы даже не знаете его имени. Он был Верховным жрецом, принц.
— Действительно, я не знал, — признался Кар. Теперь они шли рядом, стараясь быстрее выбраться из толпы. — Выходит, он уехал.
— Да. У его семьи небольшое имение в шестидесяти лигах от Лассаля. Храм будет выплачивать ему пожизненное содержание. Можно сказать, его ждет спокойная старость, если только… Теперь тебе ничего не помешает выполнить свою месть, принц. Если ты все еще этого хочешь.
Кар ответил не сразу. Они миновали торговые места, но и здесь, на центральной площади, не было спасу от вездесущих палаток. Народ прибывал на глазах.
— Не беспокойся, Атуан. Не то, чтобы я не желал его смерти… Я ничего не забыл. Но… быть может, пришло время научиться прощать. Потому что иначе как я сам смогу надеяться на прощение? А я… очень в нем нуждаюсь. Я не стану мстить.
— Спасибо тебе, — тихо сказал Атуан.
— Не за что. Император отдал нам Долину.
— Это хорошо.
Кар остановился.
— Ты знал?!
— Догадывался. Нет, принц, я не скрытничал! Просто не был уверен. Ну представь, я сказал бы тебе — и оказался не прав? Пойдем.
Качнув головой, Кар зашагал дальше. Атуан неловко начал:
— Он тебя…
— Не простил.
— Понятно.
— Атуан. Раз ты больше не нужен здесь… Летим со мной. В Долину.
— Что мне там делать, принц?
— Жить, — пожал плечами Кар. — Неужели не найдется занятия? Пусть и у нас будет свой жрец.
— Я… благодарен, ваше высочество. Искренне благодарен. Но я служитель Божий и навсегда им останусь. Я отправлюсь, куда пошлет меня храм. Не обижайся.
— Не на что обижаться.
— И помни, ты обещал навещать меня.
— Обязательно. Не прогонишь от своего порога колдуна, служитель Божий?
— И не подумаю, — улыбнулся жрец. — Я должен сказать тебе еще кое-что, принц. Ты знаешь, в заколдованных местах жрецы трудятся посменно. Вчера вечером приехала группа из Дилосса.
