— Ну, наши, — сказал один из грабителей, здоровяк, с шапкой черных грязных волос и такой же черной бородой — из густой поросли наружу торчал лишь солидный нос, обгоревший на жарком алкмаарском солнце, и теперь обильно шелушившийся.
— Уходите. Можете уплыть, — милостиво взмахнул рукой с мечом Дарган. — Можете взять на дорогу монеты… Но это, — он указал клинком на груду дворцового убранства, — оставьте здесь.
Черноволосый расхохотался — будто ворон прокаркал.
— Нара, — повернулся он к женщине, которая все еще сидела на куче барахла. — Что сказал этот тип? Оставить здесь? Мы собирали, а он…
— Если хотите жить, — добавил Дарган.
— Да это мертвец, — крикнул другой — с непомерно длинным туловищем, короткими ручками и ножками и маленькой головой. — Трупак! Нежить!
— Бей! — завопила тетка и ухватила золоченый жезл церемониймейстера как булаву.
В бой она ринулась первой — но тут же отлетела назад — Бешеный попросту боднул ее бивнем в грудь.
Женщина охнула, вытаращила глаза, изо рта ее потекла кровь.
— Нара! — завопил черноволосый, и, зарычав, будто зверь, устремился на Даргана.
Но удар его пришелся в пустоту, алкмаарец ускользнул, пропуская атакующего, а затем полоснул клинком по незащищенному нагрудником боку. Чернявый остановился, попытался развернуться, и тут ему в спину ударил Бешеный.
Дальше началось избиение. Грабители кинулись врассыпную, Дарган преследовал их и убивал — на ступенях дворца, в приемной зале, в коридоре, где прежде толпились придворные, а теперь валялись обломки мебели и содранные со стен покрытые лаком панели, в просторном тронном зале, где уже не было трона, но осталось возвышение — семь покрытых нефритом ступенек. Семь ступеней, ведущих к власти.
Когда все умерли, Дарган забрал боевой топор одного из грабителей и вернулся в тронный зал. Несколькими ударами он сокрушил нефрит, потом разломал камни, что служили основанием трона. И тогда обнажился алтарь — древнее святилище Бетрезена начала времен, времен, когда создатель Невендаара был прекрасным ангелом Всевышнего, а не проклятым в Преисподней. Алтарь светился тускло-красной магией — небесный свет его давным-давно уже смешался с тяжелой магией земли.
Дарган распростер руки и рухнул на алтарь. Губы его прошептали отцовское заклинание, энергия, жгучая как огонь, и тяжелая, как камень, хлынула в медальон. Неведомо, сколько лежал на алтаре Дарган, наверное — долго. Потому что, когда очнулся, уже стемнело. Талисман вновь наполнился магией до предела. Вставая, Дарган рухнул на колени от непомерной тяжести. И так, на коленях, выбрался из бывшего тронного зала.
* * *
Пустыня полна была одичавшими миражами. Они бродили табунками, кучкуясь подле брошенного жилья. Их приходилось отгонять заклинаниями, когда они вставали на пути.
Бешеный пытался их ловить, но всякий раз неудачно — Дарган никак не мог убедить коня, что миражи вряд ли насытят его утробу.
После того как Дарган покинул столицу, парочка назойливых миражей долго тащилась за ним следом и потому, оглядываясь, он все время видел дворцы Альзонии, как будто они перемещались вслед за путником.
Пусть к родному поселку был не слишком долгим. Наевшийся до отвала Бешеный по воздуху домчал своего господина до оазиса близ Фундхеры.
С тяжелым сердцем проезжал Дарган по опустевшим улицам родной Тагении, грабители еще не добрались сюда, но скоро многие сообразят, что умершие алкмаарцы ничего не взяли с собой в поход. Ничего, кроме оружия. Так что грабители явятся и сюда — рано или поздно. И надо полагать, что рано.
Дарган проехал мимо ворот учтивости своего сада. Голые ветви вишни торчали из-за каменной ограды. Но на одном — вот чудо — дрожал жалкий зеленый листок. Быть может, пройдет год, прольются над Алкмааром дожди, и жизнь вернется? Или вернется нежить и поселится в старых домах, где прежде обитали живые?
Дарган не стал заходить в свой дом и сад, направил Бешеного прямиком к колодцу.
Пленный мираж по-прежнему скрывал артефакт Даргана от посторонних глаз. Завидев хозяина и услышав подчиняющее заклинание, мираж послушно ретировался в пещерку.
Дарган раскидал доски, укрывавшие жерло колодца. Черный провал уходил в глубину. На миг показалось Даргану, что там, внизу что-то есть. Не вода, нет, но некая пленная тварь. Кто знает, кому пошлет сейчас Дарган свое желание?
На миг его охватила робость. Стоит ли…
Дарган тряхнул головой. Нет, нет, отец не мог ошибаться.
Юноша спешно нацарапал на двух свинцовых пластинах желания. Два желания. Одно — снова получить жизнь. Второе — чтобы Лиин вернулась к нему живой.
Медальон бился на груди плененной птицей. Магии в нем было — как в ангельской руке, в те дни, когда она создавала сей мир. А если Бетрезен создал целую расу и населил огромные земли не только людьми, но и зверьем и птицами, то почему бы его силе не дать жизнь одному-единственному человеку, который сохранил свою душу? Ведь воскрешают погибших воинов в храмах Империи. Да и Вотан — так говорят — тоже воскрешает своих, если захочет.
А Дарган сберег не только свое тело, но и душу.
Сейчас он произнесет заклинание и швырнет пластины в колодец…
А потом поедет назад в свой дом и ляжет на ложе под вишневым деревом. Дождется Лиин. И когда она приедет к нему, они отправятся на острова — подальше от власти всемогущей Мортис.
Главное — чтобы хватило магии в медальоне.
Он швырнул пластинки в колодец, и они полетели. Куда — неведомо. Быть может — в тот таинственный счастливый Невендаар, о котором говорил ему Ренард. Мир, который понравился Всевышнему и наполнил его сердце радостью. Мир, в котором его создатель не заключен в Преисподней.
Даргану казалось, что и он летит куда-то следом — то ли в черное жерло колодца, то ли в будущее, которое раскрывало перед ним свои ладони.
Внезапно он услышал плеск — как будто колодец был полон воды. Или это плескалось время, которое течет, как вода?
То есть из стали, пригодной разве что для изготовления кочерги.
