Почему это привело невестку в такую неизбывную ярость, остается для меня загадкой. Я был игроком всю свою жизнь — во всяком случае, всю сознательную жизнь — и точно знаю, что знать всякие хитрости ремесла совсем не вредно. Один хочет сдавать карты из-под колоды, а другой хочет избежать того, чтобы ему сдали карты из-под колоды. Необходимо лишь понять технику этого действия, распознавать обманные движения нечестного игрока, защитить себя от неправильной сдачи.
Но если подумать, этот инцидент может объяснить причину нелюбви моей невестки ко мне. Впрочем, женская любовь — дело темное.
А теперь немного философии. Не той философии, которой забита голова моего знакомого, изложившего мне много лет назад концепцию принятых гипотез. Нет. Я предлагаю вам гораздо более практичную философию. Она заключается в следующем: когда вам нечего проигрывать и нет надежды на победу, то попытка не пытка.
Действуя на основе этого принципа, я поднимаю трубку и звоню Бывшей Жене Номер Один. Звонок проходит, что является хорошим знаком. Как я уже упоминал, это означает, что мистер Альберт Браун еще не обрубил мои телефонные линии, за что я ему искренне благодарен.
Если только это не было простой оплошностью со стороны руководства. Если бы они это заметили, то скорее всего отключили бы меня. Я попал бы в изоляцию, стал бы пленником в этом плюшевом номере отеля.
В номере есть ванна. В нем есть несколько цветных телевизоров, подключенных к спутниковой антенне. Они принимают специальные каналы, транслирующие учебные программы по игре в покер, рулетку, баккара и другие игры. В ванной комнате имеется электронная игровая машина, а у кровати электронная машина для покера.
Кстати, сама кровать огромная, роскошная и круглая, с алыми шелковыми простынями и наволочками.
В номере даже есть большой телевизионный экран, установленный на потолке над кроватью, и пульт дистанционного управления, позволяющий включать порнографические фильмы. Если бы я был не один, мы могли бы лежать бок и бок и смотреть на красивых молодых людей, производящих друг с другом развратные действия, пока нас не охватила бы потребность имитировать их движения.
Мне не пришлось воспользоваться этой особенностью моего номера и теперь уже, без сомнения, не придется. Жаль.
Трубку берет профессор палеонтологии. Могу себе представить погоду в Небраске: холодная, серая и сырая, с темными дождевыми облаками, ползущими над Великими Равнинами и готовыми пролить свою влагу на твердую коричневую землю.
Хорошего мало.
Я спрашиваю профессора, могу ли я поговорить с…
Как бы это сформулировать? Моей женой? Моей бывшей женой? Его женой? Решаю назвать ее по имени. Профессор, современный человек, который относится к супруге как к партнеру, а не собственности, подзывает ее к телефону без расспросов о моей личности и роде занятий.
Бывшая Жена Номер Один уклончиво спрашивает: «Да?»
Я начинаю говорить ей, что нахожусь в отчаянном положении, в большой беде, в глубокой-глубокой… яме.
Она кладет трубку на рычаг настолько деликатно, что я даже не слышу щелчка.
Ну что ж.
Переходим к Жене Номер Два.
Учитывая разницу во времени, в Нью-Йорке сейчас на три часа позже, чем в Рино, поэтому я не очень удивляюсь, услышав автоответчик.
— Если вы оставите номер своего телефона, — мурлычет записанный голос Бывшей Жены Номер Два, — я обещаю непременно вам перезвонить.
Я начинаю надиктовывать свое имя и номер телефона — номер «Скай Пэлас», когда она сама берет трубку и начинает говорить со мной. Она спрашивает, зачем я звоню ей среди ночи. «Или в любое время, — добавляет она, — но особенно среди ночи».
Останавливаясь на самых ярких моментах и опуская по возможности неприятные детали, я делаю попытку объяснить этой бывшей жене, как отчаянно я нуждаюсь в ее помощи.
Она не перебивает. Что ж, это обнадеживает. Я продолжаю. Я посвящаю ее в предысторию своей безысходной ситуации. — Она все еще слушает. Надежда окрыляет меня. Я напоминаю ей о том прекрасном времени, когда я за ней ухаживал, о тех редких, но тем не менее счастливых событиях, которые случались за время нашей женитьбы.
Она не перебивает.
Переходя к причине нашего развода, я начинаю искренне извиняться, принимая на себя вину за разрушение нашего союза, и говорю ей, что надеюсь когда-нибудь наведаться в Нью-Йорк и сделать попытку загладить те неприятные впечатления, которые я о себе оставил. Я предлагаю ей совершить путешествие в Атлантик-Сити, поселиться в лучшем казино-отеле и провести там чудесный отпуск. Он мог бы стать нашим вторым медовым месяцем, если она не возражает, но можно ограничиться и чисто платоническими отношениями. Выбор полностью за ней.
Хотя она не прерывает меня, но при этом и не отвечает на мои предложения или вопросы. Я спрашиваю, слушает ли она меня. Она не отзывается. Я проверяю, осталась ли она на связи, не разъединили ли нас.
Она ничего не говорит, но мне кажется, что я слышу ее тихое дыхание. Меня охватывает отчаяние. Я вновь начинаю извиняться, еще более униженно, предлагаю ей еще более соблазнительные варианты примирения, при условии, что она поддержит меня сегодня, в час нужды.
Она ничего не говорит.
Я начинаю плакать.
В ответ слышится лишь ее дыхание. Дышит она легко и тихо. Это я помню со времен нашего брака.
Она отказывается говорить. Отказывается отвечать на мои вопросы. Она не говорит ни да, ни нет. В конце концов, я сдаюсь и кладу трубку на рычаг. Это была ее самая коварная победа надо мной. Самое жестокое возмездие.
Пытаться ли звонить третьей жене? Что ж, когда нечего терять и ничто не помогает, можно попробовать хоть что-нибудь. Я звоню в квартиру, куда она переехала, оставив меня. Она поднимает трубку после первого звонка. Квартира находится в Калифорнии. Нет разницы во времени.
Я успеваю только назвать себя и слышу в ответ: «Поговори с моим адвокатом». За этим следуют короткие гудки. Я набираю номер снова, но как только она слышит мой голос, так сразу же кладет трубку.
Что мне остается?
Остается факс.
Кому послать мою мольбу о помощи? Как сформулировать эту мольбу?
Я вынимаю ручку с эмблемой «Скай Пэлас» и лист бумаги с эмблемой «Скай Пэлас» из верхнего ящичка бюро в стиле ар деко, отделанного алюминием и полированным ониксом. Сочиняя послание, я поглядываю через балконную дверь на Рино, вижу его сверкающие огни и впечатляющие неоновые вывески многочисленных казино и отелей. Я представляю себя персонажем черно-белого фильма сороковых годов, прячущимся в номере отеля и выглядывающим в окно. Вспыхивающая и гаснущая неоновая вывеска то освещает мою комнату, то погружает ее во мрак, превращая мой силуэт в пульсирующую светотень.
