Жак молча бросил на него короткий взгляд исподлобья и опустил глаза. Кантор поймал его чувства и даже удивился. Патологического страха больше не было, только горькая безмерная обида. Действительно, вот уж кого подставили, так подставили. В прямом смысле. Под стрелы. И совершенно справедливо его величество предполагал, что его шут не захочет с ним разговаривать. Хотя, судя по их препирательствам с Элмаром, первый паладин тоже сыграл свою роль во всем этом безобразии… Поди разберись в их государственных тайнах! А страдают, как всегда, рядовые исполнители.
– Жак, ты как? – негромко спросил Элмар. Виновато как-то спросил, неловко.
– А как ты думаешь? – проворчал Жак. – Наверное, мне ужасно весело.
– Тебе плохо? – посочувствовала Ольга. – Как же ты так? Что случилось?
– Вот у своего подстреленного приятеля и спросишь, – так же мрачно проворчал Жак. – Уж он точно знает, что случилось. Это же его работа, не случайно же это получилось… Представляю, какие милые сны я увижу сегодня ночью.
– Пусть тебя Тереза чем-нибудь успокоительным напоит, – посоветовала Ольга.
– Не поможет, – вздохнул Жак.
– Выпей еще, – посоветовала Этель. – Расслабься. В бассейн окунись, там вода горячая, очень полезно. А вообще лучшее лекарство от стресса…
– Я знаю, – буркнул королевский шут. – В этом отношении я пас. Я на ногах не стою. Был бы очень благодарен, если бы меня кто-то домой отнес и в кровать положил. Во время трансформации расход энергии идет такой, что потом чувствуешь себя, словно пахал целый день. Так что, пусть Элмар с тобой занимается. Ему что, он здоровый…
– А сон сбылся? – спросила Ольга.
– Какой сон?
– Про который ты мне рассказывал. Как ты лежишь на столе весь в крови, и незнакомый мистралиец лупит тебя по лицу. Диего, он лежал на столе?
– Лежал, – кивнул Кантор. – И по щекам я его шлепал. А что, кто-то видел сон?
Жак чуть ожил и заинтересованно поднял глаза.
– Правда? – с надеждой вопросил он. – Я правда лежал на столе, и ты меня пытался привести в чувство? И на столе была вышитая скатерть?
– Правда, правда, – заверил его Кантор. – Так что за сон?
– Да наш Мафей периодически видит вещие сны, – неохотно пояснил Элмар. – Только сбываются они как-то странно. Про меня сбылся через два года, когда про этот сон уже и думать забыли. Про Жака вот где-то луны через четыре. Интересно, про Шеллара он видел сон? Он так его уговаривал надеть кольчугу…
– Давайте выпьем, – предложил Жак. Он действительно как-то ожил и зашевелился, разговаривать начал нормально… Кстати, сон в пятницу! Чуть не забыл…
– Давайте, – согласилась Этель. – Второй тост традиционно пьют за павших героев.
Элмар тяжело вздохнул. Понимаю, ваше высочество, самому доводилось… Как не вздыхать, конечно грустно это и очень больно…
Кантор отставил пустой кубок и сказал:
– Элмар, а знаешь, твой покойный друг передавал тебе привет.
– Он тебе опять снился? – заинтересовался Элмар, и даже оставил кувшин с вином, к которому как раз тянулся…
– Да, в эту пятницу.
– И чего он взялся тебе сниться? – вздохнул Элмар. – Почему не мне, не Этель?
– Потому, что вы не бываете в Лабиринте. А он как раз там и сидел все это время. Он сказал, что возвращается назад, в свое царство мертвых, какое оно у них там, и что больше сниться не будет. И передал привет. Тебе, Этель, Жаку… и королю тоже. А еще сказал, что где-то через год он опять родится, и может, еще встретитесь. А чтобы вы его узнали, обещал дернуть за нос, если увидит.
– Шутник, – невесело усмехнулась Этель. – Все младенцы хватают людей за нос, за волосы, и вообще за что попало. Изящная шутка, вполне в его стиле.
– А я верю, – заявил Элмар и все-таки дотянулся до кувшина. Наблюдая, какими темпами его высочество опустошает этот кувшин, Кантор начал понимать, почему король запретил ему пить перед банкетом. И этот человек еще читал проповедь о вреде наркотиков! На себя бы посмотрел!
– Так что, теперь всех младенцев будешь на руки хватать, чтобы проверить? – поддела его Этель.
– А также щенят, котят, и всяких прочих мышат, – добавил Жак. – И нос подставлять.
Элмар молча запихал что-то в рот, давая понять, что не намерен вести дискуссии на эту тему.
– Ой, ребята, я сейчас чего расскажу! – спохватилась Этель, видя, что после второго тоста настроение в компании резко понизилось. – Обхохочетесь! Являюсь я это домой со своим драконом, еле в подвал впихнула, здоровенный такой… Так вот, положила тушу в подвал, остановила там время, крови вот набрала в бутылку и пошла наверх руки помыть. А там… Оставила, называется, ученицу на хозяйстве! Они там с вашей маркизой чудно спелись, навели мужиков и устроили такую оргию, что его величеству и не снилось. Захожу в свою спальню, а там гульбище в разгаре – кругом пустые бутылки валяются, травой воняет, все пьяные и обкуренные, на кровати этакая затейливая пирамида – моя ученица с тремя мужиками, а на полу под пальмой сидит пьяная, как лондрийский матрос, маркиза и жалуется какому-то хину, как плохо ее трахал ваш король. Причем этот хин, по-моему, не понимал по-ортански, даже когда был трезвый, но кивал с большим знанием дела…
– Кобыла! – проворчал Жак. – Какого ж хрена она с ним спала, раз он ее так плохо трахал?
– А что, у него с этим какие-то проблемы? – не удержался Кантор.
– Не знаю, – заявила Этель. – Валенту он, судя по всему, трахал хорошо. Не жаловалась. Даже наоборот.
– Этель, придержи язык, – попросил Жак. – И давайте еще выпьем. Мне, кажется, помогает. Может, все-таки засну спокойно, если как следует напьюсь.
– Давайте! – согласилась Этель. – И пойдем купаться. А то вода остынет.
Они выпили третий традиционный тост – за удачу, после чего Этель принялась преспокойно раздеваться.
– Ты полагаешь, это будет прилично? – заколебался Элмар. Жак, которому было уже давно наплевать на приличия, негромко сказал Терезе, что вон за той дверью есть комната с кроватью, а вон за той – симпатичная оранжерея, после чего сбросил простыню и нырнул в бассейн. Тереза молча встала и направилась в оранжерею. Кантор печально посмотрел ей вслед. Бедная девчонка не может даже смотреть на голых мужиков, точно как Саэта. И чем ей помочь? Та хоть не боялась, только психовала и лезла драться, а эта еще и боится. Хватает же сволочей… И что они в этом находят, совершенно непонятно. Неужели есть что-то приятное в таком сексе – когда женщина кричит и вырывается, вместо того, чтобы ласкать и обнимать? Что тут может быть приятного? Извращенцы…
Ольга дернула его за рукав и тихонько спросила:
