Альбрехт поинтересовался мрачно:
— Неважно, с какой скоростью прибудем… вы уже будете там?
— Возможно, — ответил я туманно, — уже отбуду.
— Оттуда?
— Если управлюсь, — сообщил я. — Как карта ляжет. Но оставлю сообщение, граф! Да-да, я вас тоже люблю.
Он тяжело вздохнул.
— Что я такое сказал?
— У вас было такое выражение, — сказал я любезно. — Нам нужно торопиться, граф. Время поджимает, уже все пятки оттоптало. Видите, прихрамываю, как лорд Байрон? Только не на ту ногу.
— Не знаю такого лорда, — произнес он. — Но вам идет. Появилась некая такая многозначительность. Женщины могут поверить, что вы и в боях участвовали, а не только ночами через заборы лазаете…
— Идите вы, — сказал я, — граф… Бобик, вперед! Пока я не сказал графу, куда именно и как глубоко.
Арбогастр рванулся с места в карьер, но чуткий Бобик опередил, однако мы бодро промчались лишь до ближайшей рощи, что загородила от лагеря и наблюдающих за нами, там я резко повернул, крикнул:
— Запоминайте дорогу в Грандепт!.. А в Сен-Мари все равно успеем раньше армии…
Вообще-то, в Грандепт я ринулся лишь потому, что не могу сидеть без дела. Моя армия двигается хоть и быстрее всех прочих, ибо скорость — ключ к победе, но все же на переходы требуются недели там, где моему арбогастру хватает часа.
Грандепт выглядит спокойным мирным королевством, по которому вроде бы и не проходили опустошительные войны, но это лишь потому, что деревни и села отстраиваются быстро. Города чуть дольше, но все же год-два — и город снова бурлит жизнью.
Я пригнулся под гривой Зайчика, неутомимый Бобик постоянно впереди, пару раз кольнуло сожаление, что нельзя через зеркало Горных Эльфов, нужно аббата Тибериуса озадачить на предмет ускоренной подзарядки, это задача попроще, чем создавать такие штуки заново…
Спрашивая дорогу у всех, кто попадался на пути, мы довольно быстро домчались до Вунсторфа, так именуется главный город королевства Грандепт, что показался достаточно зажиточным, но без столичного блеска, словно местные короли всякий раз выбирают под столицу другой город.
И на городских воротах вообще нет стражи, что удивило, все-таки столица, неужели у местного короля совсем нет достаточно сильных врагов, хорошо живет…
Мы проехали через весь город, привычно пугая народ огромным конем зловеще черного цвета и еще больше — огромной черной собакой. Но так как проскакивали быстро и ни на кого не обращая внимания, то никто так и не умер от страха, а мы вскоре оказались перед воротами в королевский сад, он же двор и одновременно плац для королевских развлечений.
Двое гвардейцев в изумлении уставились на огромного коня, на пса, наконец перевели взгляды на меня.
— Ого, — сказал один, — это где ж таких разводят?
— В Мезине, — ответил я. — Но только начали. Новая порода! Если успеете подсуетиться, то… думайте! Вы ворота откроете или как?
Они спохватились, отворили ворота, но уже когда мы проехали бодро на рысях, спохватились, что не спросили, кто мы и зачем.
Мы слышали их крики за спиной, но сделали вид, что малость глуховаты. Перед входом во дворец остановились, окруженные немногочисленными зеваками из разномастных придворных.
Навстречу заторопился невысокий, зато поперек себя шире, массивный вельможа, до предела важный, солидный и умеющий смотреть свысока даже на всадников.
— Приветствую, — сказал я легко.
Он распахнул рот, широкий, как у старого бегемота с отвисающим до середины груди подбородком, глаза полезли на лоб. Метнул взгляд на смирного Бобика, посмотрел еще раз на арбогастра и сказал слабым голосом:
— Ваше Высочество… принц Ричард?
— Узнали? — сказал я с удовольствием. — Приятно. А то, бывало, так забегаешься, что и собственная жена… гм… не узнает.
Он совладал с изумлением, поклонился уже со всем почтением.
— Мы же не в медвежьем углу, Ваше Высочество. Мезина рядом, это простой люд о вас не знает, но при дворе все наслышаны о браке королевы Ротильды с принцем Ричардом… И хотя вас никто не видел, кроме посла и его людей, но все наслышаны о вашем огромном черном коне и такой же огромной черной собаке, у которой глаза, как горящие уголья.
— Да, — согласился я, — принцев на свете как зайцев в лесу, а такого коня и собачку еще поискать. Доложите Его Величеству, что прибыл король Ричард Завоеватель. Да-да, король! Так и доложите.
Он посмотрел внимательно, отступил на шаг и учтиво поклонился, хотя на лице и в глазах оставалось сильнейшее сомнение.
— Несомненно, Ваше… Величество. Доложу слово в слово.
В столице, как и во всем Грандепте, нравы патриархальные, через минуту он вернулся с дородным человеком, которого явно только что оторвал от обеда, тот дожевывает на ходу и вытирает ладони о полы лоснящегося сюртука на оттопыренных валиками сытой жизни боках.
Я подумал, что здесь еще не в ходу здороваться за руку, это хорошо, не обожаю почему-то липкие потные ладони.
Управитель сказал учтиво:
— Это сэр Херлуф, личный секретарь его Величества короля Мишеля Штольберг-Штольберг.
Я приветливо кивнул.
— Здравствуйте, лорд Бидструп.
Секретарь смолчал, глядя на меня в недоумении, управитель же подумал и сказал осторожно:
— Сэр Херлуф из рода Райхенштайнов, очень древнего и знатного…
— Правда? — спросил я изумленно. — Почему я был уверен, что все Херлуфы обязательно Бидструпы?.. Граф Райхенштайн, никаких обид, в моем королевстве, которое я давно покинул, это было едва ли не самое чтимое имя… Может, родственник?
Он подумал, вид польщенный, покачал головой.
— Разве что в очень-очень давние времена кто-то, кого считаем погибшим, выжил и забрел… или его завезли раненым в дальние королевства. Ваше Высочество, если желаете, я вас сразу же проведу к Его Величеству.
— Он не занят? — спросил я.
— Его Величество сейчас кормит своих птичек, — пояснил сэр Херлуф. — Обычно в это время он весьма расположен…
— Отлично, — сказал я бодро. — Воспользуемся его расположением!
Слуги только сейчас, повинуясь взгляду секретаря короля, ухватили арбогастра за повод, а я степенно покинул седло, стараясь двигаться важно и величаво.
Бобик посмотрел на меня с вопросом в глазах, я сказал учтиво:
— Если вы не против, моя смирная собачка побегает тут малость, пока мы пообщаемся с Его Величеством.
— Да, — ответил сэр Херлуф с некоторым беспокойством, — если никого не съест…
— Разве у вас нет кухни? — спросил я.
Он отмахнулся.
— Есть, вон там…
