Барон мельком взглянул на девушку, которая ехала от него слева. Верлойн еще раз припомнил тот вечер в Гулэре. Лэнарда тогда сказала, что хочет поехать с ними на запад. Это было странно, ибо при первой встрече она утверждала, что целью ее путешествия является Гулэр. Верлойн ответил отказом, но Лэнарда настаивала. Ну кто может отказать девушке, у которой такие прекрасные глаза и когда кажется, что они будто заглядывают в твою душу, о чем-то умоляют? Верлойн не мог понять Лэнарду, как, впрочем, не мог понять и себя.
Эта девушка, кажется, околдовала его, как Шакор в свое время. В ней было что-то неуловимое, что-то, что заставляло, глядя на нее, думать о заходе солнца в горах... Верлойн не понимал этого и не мог разобраться в самом себе. Мысли о Беллар преследовали его, он испытывал острое чувство вины, даже разговаривая с Лэнардой.
Ему все больше и больше нравилась эта девушка, но воспоминания о Беллар заставляли его каждый раз мысленно хлопать себя по щеке и злиться на самого себя. Верлойн словно видел свою совесть, которая укоризненно смотрела на него со стороны и грозила пальцем. Как ты смеешь так себя вести, Верлойн? Неужели ты забыл, что целью твоей миссии является спасение возлюбленной? Неужели ты забыл, что ради любви ты оставил спокойную жизнь, бросившись в авантюру, которая грозит твоей жизни? Как смеешь ты думать о Лэнарде, когда обязан вернуть Беллар? А если и с Лэнардой что-то случится? Ведь, когда ты ступишь на вражескую землю, опасности удвоятся, и ты это прекрасно знаешь.
Верлойн разрывался между любовью к Беллар и желанием взять Лэнарду с собой. Как он мог поступить? Можно было отказать девушке, резко и грубо. Ему совсем не хотелось этого делать. Поэтому он решил сделать то, что сделал бы любой мужчина на его месте. Он решил солгать.
Верлойн согласился взять Лэнарду с собой, но про себя добавил, что их совместный путь будет только до Ридела. Верлойн намекнул ей, что, после того как они достигнут Великой реки, девушке предстоит поездка обратно в Гулэр, хотя и не был уверен, правильно ли она истолковала его намеки. Все-таки интересно, что же ею движет?
После посвящения был пир, потом прощание. Друзья покинули стены Гулэра и опять были в пути – Верлойн, Тиглон, Алдруд, Дрюль, Малс, Мидлор и Лэнарда. Мидлор, как и Лэнарда, тоже решил отправиться с путниками, сказав, что в Гулэре не нашел никого из родных. Верлойну было понятно, что двигало маленьким дримлином, у которого, кроме этого маленького отряда, не осталось никого из близких, но, какие планы были у Лэнарды, он не знал и чувствовал, что еще долго будет ломать над этим голову.
Проехав разрушенное село, они углубились в лес. На широкой тропе им то и дело попадались остатки телег, раздувшиеся лошадиные трупы, над которыми роились мухи, сломанные копья, смятая утварь... Несколько раз они видели повешенных на деревьях горцев, которые раскачивались на пеньковых веревках, – видимо, местные жители чинили самосуд, мстя за своих убитых соотечественников и разрушенные дома. Лэнарда каждый раз отворачивалась, путники же хмуро глядели на посиневшие лица висельников, и Верлойн невольно думал о том, что и у этих людей есть семьи, что кого-то из них ждут дома жена, дети, родня...
Война бессмысленна по самой своей сути. Ибо смертоубийство порождает смертоубийство. Если задуматься над тем, что враг, который целит в тебя мечом, такой же человек, что и ты, можно сойти с ума. Именно поэтому об этом в битве не думают. Именно поэтому во время битвы действует закон «Либо ты, либо тебя»: стоит на мгновение отвлечься на размышления, как закаленная сталь оборвет твою жизнь. Мир, в котором мы живем, законы, в устье которых течет наша жизнь, безумны в своей кровожадности. Но это наша жизнь. Мы обречены на нее. И нам никуда от нее не деться.
Алдруд рассматривал карту, которую им в дорогу дал Прикул, и задумчиво тер подбородок. Потом ткнул в карту пальцем:
– Если мы вот здесь свернем с тропы, то выедем на равнину Суар-Дид к закату следующего дня. Если же останемся на тропе, то будем ехать еще дня три. – Алдруд отложил карту, посмотрел на путников, потом перевел взгляд на лес и кивнул. – Здесь редколесье, дорога будет легкой.
– Зато, если мы поедем по тропе, мы будем в относительной безопасности, – сказал морщась Дрюль, поглаживая раненую ногу. – Банды недобитых горцев сейчас снуют по всем окрестностям Гулэра. А до тех пор, пока король не снарядит отряды для их поимки, леса небезопасны.
– Как и дороги, – ответил Тиглон. – Дороги – издревле излюбленное место для нападения разбойников. Отличное место для засады.
– Наш путь не будет легким и на дороге, и в лесу, – сказал Верлойн. – Но, коли мы можем выиграть время, я думаю, нам стоит сделать так, как предлагает Алдруд.
– Мы с тигом поедем впереди, будем смотреть, все ли безопасно, – сказал Алдруд, поднимаясь. – Если вдруг что, мы подадим знак.
* * *
Дорога через лес и впрямь была довольно легкой. В редколесье преобладали березы, северные красавицы, уже почти сбросившие листья. Было жарко, но не душно, воздух был свеж, словно только что прошел дождь. Алдруд с Тиглоном ехали шагах в пятидесяти впереди остальных, они не торопились, направляя коней шагом.
Взгляд Верлойна, блуждающий по лесу, постоянно возвращался к Лэнарде. Девушка ехала слева от барона, ее лицо по-прежнему скрывала вуаль, и он поймал себя на мысли, что все, что связано с Лэнардой, его смущает и не дает покоя. Зачем он согласился взять ее с собой? Верлойн покачал головой. Он все больше убеждался, что совершил ошибку. Девушке в отряде делать нечего. Верлойн, сам того не желая, сейчас подвергает ее жизнь опасности, ведь вокруг Гулэра и впрямь полно банд недобитых горцев. Что, если путники наткнутся на такой вот разбойничий отряд?
Верлойн не сомневался, что он сам и его друзья сумеют постоять за себя, но мысли о лихой случайной стреле, которая может поразить беззащитную Лэнарду, сводила его с ума.
Верлойн уже открыл было рот, чтобы серьезно поговорить с девушкой и убедить ее вернуться в Гулэр, как вдруг Алдруд, ехавший с тигом в дозоре, остановил коня и поднял руку, призывая всех остановиться.
Предчувствие беды охватило Верлойна, а он за время путешествия к Баксарду уже научился безоговорочно доверять своему чутью. Поэтому он немедля надел шлем и, обнажив меч, подъехал к Лэнарде, остановив коня чуть справа и спереди от нее.
– Что случилось? – спросила девушка, озадаченная поведением барона, ибо вокруг все было спокойно и не было никакой видимой опасности.
Верлойн не ответил, пристально наблюдая за Алдрудом и Тиглоном. Те медленно двинулись вперед, настороженно глядя по сторонам. Странники явно почуяли опасность, Верлойн увидел, что они обнажили мечи и разъехались в стороны. Дрюль с Мидлором и Малс подъехали к барону и девушке и остановились, непонимающе глядя на Странников.
