Сейчас и сила, и власть были потеряны, но былые связи остались. Именно благодаря им все попытки отыскать Темного Лорда неизменно проваливались. Всем известно, Шарага людей прятать умеет, что живых, что мертвых.
А еще она умеет добывать сведения. Вот, например, сейчас молодой, но довольно известный вор Томек рассказывал колдодею последние новости.
— … в «Кувшине Доброго» остановился. И богатырь мелкий там же. Но вот закавыка какая, уважаемый дядька, воин в Чистом Городе пропал. Известно, а как же — в дом барона Крея, невесту ищет, — увлеченно рассказывал Томек. — В дом-то он зашел, а вот обратно не выходил.
— А ведун? Появлялся? — на лице ни тени эмоций. Дядька Унорас всегда славился своим хладнокровием.
— Появлялся. Только на него колдодеи облаву устроили. Но и он не прост оказался — на метле в окно выпорхнул, будто ведьма какая или Баба-Яга.
— Сбежал?
— Куда там! Колдодеи тоже летатьумеют. Догнали, сшибли, тело увезли. Не иначе, для опытов своих колдодейских-труповодских, на что еще им покойник нужен?
— А ты уверен, что он был мертв? — вкрадчиво осведомился Темный Лорд.
— Мертвее не бывает. Сам видел — шея свернута, башка разбита так, что мозги по мостовой. А то я, дядька хороший, покойников не видел.
— Интересно, — задумчиво протянул Унорас.
Барон для чего-то захватил богатыря. Интересно, там какие-то личные дела, или связано с артефактом? А насчет самого ведуна? Темный Лорд ни на миг не поверил в его смерть. Даже с его мизерными потоками паверы это событиеневозможно не почувствовать. Вон как инициация тряхнула, чуть не до обморока. Нет, ведун жив, он лично закладывал в артефакт сложнейшие чары воскрешения, естетсвенно, для себя, не для чужого дядьки.
— Знаешь что, дружок, — дядька Унорас посмотрел прямо в глаза молодому вору. — Если этот покойник все же оживет, направь его к дядьке Аморию. Уважаемому дядьке Аморию. И немедленно сообщи мне.
Аморий Джу Рах пользовался в Шараге изрядным уважением. Оно и понятно — король контрабанды, человек немаленький.
— Сделаю, — сказал Томек чуть дрогнувшим голосом.
— Еще раз — если ведун появится, ты расскажешь ему про то, что его друга схватили в доме барона Крея, и направишь в дом уважаемого дядьки Амория.
— В Чистом Квартале на домах таблички с именами, — пискнул Томек.
— Верно, — кивнул Унорас. — Но ведун об этом не знает, он впервые в Краснореченске, сам же говорил. Объяснишь ему дорогу, или даже нарисуешь, он по сторонам и не осмотрит. Это если считать, что парень обучен грамоте, а он таковым не выглядит. Нет, он придет куда надо, я в этом уверен. И мы его будем ждать.
Говорят, что в пекло, что на небеса всегда попадают голыми. Обычай такой, ничего не поделаешь. Только я, оказавшись посреди малолюдной улицы, сразу сообразил, на каком свете. Как догадался? В пекле не холодно, а на небеси гавно под ногами не хлюпает. Не иначе, кто только что ночной горшок выплеснул.
Людей на улице было немного, но все, как один пялились на меня. Оно, в общем-то и понятно, я и сам бы посмотрел на дурака, прогуливающимся по городу без ничего. Лучше, конечно, на дурочку, но и посмеяться кто откажется?
Сегодня в роли болвана выступаю я. Жаль, не довелось родиться ежиком — свернулся бы сейчас в клубок. Еще лучше черепахам, у них панцирь есть. Руки-ноги втянул, и голову тоже, чтоб красную от стыда рожу не видно было. Страусом не согласен — они головы в песок закапывают, а не в окровавленные камни мостовой…
Кровь? Вот тут меня так накрыло, что про наготу свою враз забыл. Это ж здесь мы с метлой приземлились, эти камни я видел в последний миг жизни. А потом умер — поцелуй Сестры Сна ни с чем не спутаешь, уж поверьте внуку Бабы-Яги. Хруст костей, накатывающаяся волна боли, так и не успевшая меня догнать — все это было на этом самом месте. Почему я живой? Выжить не мог, знаю точно. Умер, воскрес — непонятно, но факт. Почему — не знаю, может, колдодей в артефакт подхлдящие чары вложил, а может, из-за связи с фамилиаром — не зря ведь говорят, что у кошки девять жизней? В общем, факт состоялся, и так ли уж важна причина? Меня другое волнует — куда делась моя одежда? Местные растащили? Эти могут, верю. Но уж метлу-то оставили бы сломанную, она-то кому нужна?
Стоп! Метла, одежда — понятно все. Кости-то почему целы? Боли отчего нет? Это я, конечно, удачно ожил, с переломами, небось, сам бы на тот свет запросился. И все-таки? Оживают ведь немногие, почему именно мне повезло?
Из кустов раздался радостный мяв, и через пару стуков мы уже обнимались с Колобком.
Превеликий, в каком он был виде! Грязный, весь в крови, одна лапа то ли перебита, то ли сильно ушиблена, кот так и не доверил мне ее посмотреть, а я не настаивал, без крепкой кожаной куртки и рукавиц досмотр кота был настоящим безумием.
— Где ж тебя так? — невольно прошептал я, и тут же понял, где. Кот ведь падал вместе со мной, возможно, успел отскочить на стук раньше, потому и не размазало его по земле. Но досталось бедняге все равно неслабо, даже сердце прихватывает от жалости.
Осторожно ощупав кота, я обнаружил отсутствие серьезных ран. Пара царапин и лапа (ее пушистый охранял по прежнему строго), больше ничего. Стало быть, кровь на нем моя. Или он успел загрызть кого-то большого.
— Кисина ты моя, — растроганно произнес я и сжал Колобка в объятиях.
Гогот толпы стал неприлично громок, и это заставило меня задуматься о своем дальнейшем существовании. Без единого баблона, без своей чудесной сумки, без одежды даже, один в чужом городе — мне придется здорово постараться, чтобы бездарно не сдохнуть. Правда, у меня есть чудо-кот. Которым я совсем не умею пользоваться — только гладить и иногда кормить. С последним сейчас тоже проблемы — еды нет и баблонов на нее, как я уже упоминал, нет тоже.
Нет, все это, разумеется, не смертельно, из любой ситуации есть выход, только вот никак не соображу, где его искать. В первую очередь, мне нужна одежда — любая. Купить ее не на что, и денег добыть негде. Украсть — с толпой за спиной мне и пугала огородного не ограбить. Выпросить? Кажется, ничего другого и не остается. Впрочем, нет — есть еще вариант, вернуться в трактир и воспользоваться Хреногоровой одеждой. А потом ограбить пугало. Потому что в его наряде ходить немногим лучше, чем без всего. Постом я куда выше, а он меня шире раза в два точно — сами представляете, как это будет выглядеть.
Но и в трактир мне тоже попасть непросто. Направления я не знаю, спрашивать у горожан — кроме задорного смеха и шуточек, я от них сейчас ничего не добьюсь. Вот потом, когда зрелище поднадоест, меня пожалеют, и накормят, и обноски какие дадут, и медным баблоном пожалуют — народ здесь почти наш, топорянский, значит, добрый в душе. Насмеются вдоволь, до колик в животах — а потом от всего сердца посочувствуют и помогут по возможности.
