— Можно попрощаться с Золином? — жалостливо, чуть не плача спросила я.
Директор картинно вздохнул.
— Как печальна эта юношеская любовь. Давай-давай, быстрее. Раньше ты никогда не отличалась медлительностью.
Я подошла к парню, который дернулся от меня, как от раскаленного металла. Черт, я почти поверила! А может, он и не притворяется? На его лице застыла гримаса отвращения. Не обращая внимания на сопротивление, схватила его за руки и дернула на себя.
— Ну что, полетаем? — шепотом осведомилась я, больше для вида, чтобы остальные подумали, будто мы прощаемся.
— Надеюсь, у тебя надежный план?
— Нет, но другого все равно нет.
Повернула голову в сторону Аспида Гаркова и наградила его презрительной усмешкой.
— Стреляй!!! — заорал директор.
Слишком поздно. Я толкнула Золина и сама прыгнула за ним. Где-то рядом с ухом просвистела стрела. Мы летели вниз быстрее, чем в тот раз, когда падали в лощину. Вода смертельным потоком бурлила внизу. Мимо проносились выступы скал, чудо, что я их не задела. Золин летел рядом, растопырив руки в стороны.
Мне правда было жаль.
Мы оба понимали, что если не умрем от удара о воду, то течение хорошенько приложит нас о выпирающие булыжники.
Если только нам не поможет вода.
Еще чуть-чуть… совсем чуть-чуть. Когда до столкновения оставались считанные секунды я, не чувствуя пальцев, выставила руки вперед и взяла под контроль всю воду. Под нами образовались два огромных водоворота, в каждый из которых мы вошли, словно меч в ножны. Полетели по водным туннелям, создавая ногами и руками многочисленные брызги. Меня раскрутило по кругу, в животе образовалась тугая струна. Но я не прерывала контроля. Иначе нас просто разорвет на части.
Резкий взмах рук, и «туннель» кончился, оставив после себя лишь раскачивающиеся из стороны в сторону волны, и маленькие пузырьки.
Меня еще несколько раз перевернуло под водой, я забултыхала ногами и руками, пытаясь выбраться на поверхность. Воздух в легких неумолимо заканчивался. Прибавила сил, отчаянно надеясь успеть.
— И-и! — облегченно вдохнула я, стоило голове показаться над водой.
Течение было стремительным. Вопреки моим стараниям, меня все сильнее уносило вперед, когда берег находился справа. Рядом со мной слышались бултыхания Золина, мучившегося той же проблемой. Из последних сил я сконцентрировалась на энергии своей стихии и выставила руку вперед, возводя водную стену, преграждающую путь течению.
— Плыви! — крикнула я Золину.
Он не растерялся и тут же заработал руками. Мне было труднее: нужно было держать стихию и плыть одновременно. Наконец, когда под ногами появилась земля, я облегченно опустила руку, разрешая воде продолжать свой путь.
На берег грохнулась плашмя, перевернулась на спину и тяжело задышала. Никогда еще подобного мне делать не приходилось, поэтому сейчас я чувствовала себя, как выжатый лимон.
Через некоторое время пришлось сесть и оглядеться. Только у самой воды берег был песчаный, дальше начиналась трава, а за ней лес. Золин устроился вблизи реки, недалеко от меня. Я не знала, как он отреагирует на ту правду, что вылилась на него благодаря директору. Но, все-таки, парень же помог нам сбежать, а это давало надежду. Я встала и пошла к нему, чтобы хотя бы попытаться все объяснить. Он заметил мою приближающуюся фигуру, кажется, мученически вздохнул и поднялся на ноги.
Я остановилась напротив него.
— Слушай, я…
— Подожди, — остановил он меня.
Слова застряли в горле. А в следующую секунду парень влепил мне такую сильную пощечину, что голова дернулась в сторону, а щеку защипало так, словно по ней с размаху заехали кирпичом.
— Это тебе за вранье, — пояснил он.
— Ладно, я это заслужила, — согласилась я, потирая щеку.
— Теперь можешь продолжать.
Я удивленно посмотрела на Золина. В его взгляде не было ни ненависти, ни отвращения. Что все это значит?
— Ты не злишься на меня? — немного хрипло выдавила я. Щека загорела огнем. Теперь я понимаю, что чувствуют парни, которых вот так вот девушки бьют. Честно скажу: это очень жестоко.
— Злюсь, — кивнул Золин. — Но только за то, что я столько раз просил сказать правду, и столько же раз натыкался на новую ложь.
— Ты не выглядишь удивленным. — Я констатировала факт.
— Ну, я догадывался, — признался парень.
— Правда? — не поверила я.
— Конечно. Ты так рьяно защищала конс-магов, что я сразу не поверил, что ты из Лораплина. Дралась ты очень круто, а уж твои легенды сначала про родителей, потом нежелание откровенничать на счет дяди с тетей, буквально перед фактом могли поставить. Ты никогда не применяла при нас магию. Но знаешь, когда я абсолютно уверился в своей догадке? — После этих слов парень замолчал.
— Ну? — нетерпеливо поторопила я.
— После твоего удивительно пунцового лица на озере. Мел… кхм, прости, Майки? Это просто вообще логике не поддавалось. Поверь, никто из лораплиновских девушек себя так не ведет.
Я почувствовала себя уязвленной. Мне-то казалось, что я законспирировалась, как настоящая шпионка… а вот оно как.
— Ясно, — каким-то отрешенным голосом выдавила я. — И что дальше?
— А что дальше?
— Что делать? С моей магией? С фенрирами? Каков план?
— Судя по тому, что я слышал на обрыве, ты не откажешься бороться против них?
— Не откажусь, — уверенно заявила я.
— Вот и славно. Водный маг нам не помешает.
Мы решили отойти от берега. Скоро сюда спустятся охотники, и не хотелось бы получить стрелу прямо в лоб.
Я шла, опустив голову и пиная попадающиеся камушки. Иногда поглядывала на приумолкшего парня. Он не врал? Серьезно догадывался? Ну да, конечно не врал. Ему в этом не было необходимости.
— Такого я не ожидала, — призналась я через несколько минут. Молчание давило со страшной силой.
— Какого?
— Ты так спокойно все воспринял. Я думала, будут крики и ор, а мне в итоге просто сказали: Майки, ты дура, если думала, что мы не поняли.
— Я не говорил «дура», — возразил Золин. — Но из того, что я услышал на обрыве, ты, похоже, и впрямь дура.
— Почему это? — удивилась я. Мне было не обидно, просто интересно.
— Как ты могла ему поверить? У него же на роже написано: «не верь, я подрабатываю у Дьявола».
Подул слабый ветерок, и я поежилась — мокрая одежда совершенно не располагала к теплу. Еще и ботинки противно чмавкали от каждого шага. Так и простыть недолго.
— Мы к директорам относимся не так, как вы, — грустно усмехнулась я, — все, что он говорит и делает априори правильно и сомнению не подлежит.
