– Проклятье! – пророкотал он, вытаращив глаза и глупо улыбаясь.
– Оно самое!
Друзья шагнули друг к другу, неловко обнялись – зимняя одежда мешала.
– Как ты? – спросил Малыш.
– Уже лучше.
– Еще бы! – хохотнул Малыш. – Если б не я, висел бы сейчас на суку.
– Что произошло?
– Ничего особенного. Три бандита смотрели, как ты дергаешься в петле, но я испортил им зрелище. Представляешь, перебил веревку с пятидесяти шагов!
– А они сами? Где?
– Там, – Малыш махнул рукой за спину. – Лежат рядком в сугробе. Я их обыскал и кое-что нашел. Ты только посмотри!.. – Он сунул руку в полупустой колчан и вытащил тряпичный сверток. Подошел к столу, распеленал мешковину, провел ладонью над кучкой монет:
– Я разбогател!
Буйвол ухмыльнулся. Сказал:
– Это мои деньги.
– Я не жадный, поделюсь, – подмигнул ему Малыш.
– Это мои деньги. Та троица ограбила меня.
– Твои? – Малыш удивился. – Откуда столько? Ты чем тут занимался без меня?
– Лес рубил.
– Да? – Малыш почесал затылок. – А может мы не тем всю жизнь занимались? Представь, сколько бы мы заработали вдвоем!
– Думаю, не многим больше этого. Лес валить – это тебе не стрелы пускать. Тут головой работать надо.
– Это ж какая голова нужна, – сострил Малыш, – чтобы ей лес валить!
Они сдержанно рассмеялись – Буйвол морщился от боли в горле, Малыш внимательно разглядывал товарища, покачивая головой.
– Изрядно тебя помяли.
– Да? Ничего, поправлюсь. Не в первый раз.
– Оно конечно так… – согласился Малыш. – Поправишься… Только вот вид у тебя сейчас… Совсем не представительный…
– Ты на себя посмотри. Где ты так вырядился?
– А что? – Малыш подергал малахай, поправил висящий на шее колпак башлыка, притопнул валенками. – Мне нравится. Тепло.
Буйвол хмыкнул, сел на лежак, привалился к печи.
– И похудел ты сильно, – сказал Малыш. – Осунулся.
– Ну это ты зря, – почти обиделся Буйвол. – Просто жирок согнал. Я же каждый день тут топором махал, с утра до ночи. У меня удар сейчас – быка кулаком убью.
– Уже пробовал? – Малыш пододвинул к себе опрокинутую лавку, поставил ее, уселся.
– Я и не пробуя знаю… Дверь прикрой.
– Что?.. – Малыш оглянулся. – А, сейчас… – Он поднялся, подошел к двери, высунулся на улицу. Осмотревшись, плотно ее затворил. Удовлетворенно сказал, вернувшись:
– Лежат. Красиво… Ну, ты готов идти?
– Куда?
– В деревню.
– Зачем?
– А вот это отдельный долгий разговор. Кое-кто ждет тебя там. Так что давай, собирайся.
– Так ты нашел его! – Буйвол подался вперед. – Ты говорил с ним? Это правда, что он рассказывал, как думаешь? Можно ему верить?
– Ничего тебе не скажу, – отмахнулся Малыш. – Будет тебе сюрприз.
– Сюрприз, – повторил Буйвол, передразнивая товарища. – Где только слов таких набрался?
– Да уж не в этом лесу!..
Собирать, вроде бы, было нечего. Буйвол надел полушубок, прошелся по комнате, заглядывая в углы, под печку, под лежак.
– Лыжи мои не видел?
– На улице, возле крыльца. Целых пять пар.
– А топор где?
– Кажется, там в снегу валяется. Ты потерял?
– Они меня оглушили, – Буйвол потрогал опухшую макушку, ощупал онемевшую челюсть. – Стерегли на крыльце. Я вышел – они и ударили.
– Раньше тебя врасплох было не застать.
– Тогда я был бойцом. А теперь? – Он хмыкнул. – Обычный лесоруб.
– Который может кулаком свалить быка.
– Ну да.
– Так может нам податься на бойню?..
Они вышли на улицу. Солнце стояло высоко, и Буйвол, глянув на него, спросил:
– Сколько же я пролежал?
– Не очень много. Пока ты отдыхал, я успел втащить тебя в дом, положить на кровать, обыскать тех троих бандюг и вернуться. Тут-то ты и встретил меня поленом.
– Совсем немного.
– Ну, это как сказать. Я долго волочил тебя по сугробам. А потом еще дольше пытался поднять тебя на кровать…
Пять пар лыж лежали на снегу возле крыльца. Буйвол, не раздумывая, взял себе трофейные – подбитые мехом. Малыш надел обычные – широкие доски с чуть загнутыми мысками, широкие, тяжелые, неудобные. Ответил на немой вопрос Буйвола:
– Чужие. В деревне взял. Обещался вернуть в целости.
Топор утонул в сугробе рядом со ступенями – одно топорище торчало. Буйвол поднял его, постучал обухом о брёвна сруба, сбивая снег, сунул за пояс. Притворил дверь, подпер ее своими старыми лыжами. Спросил:
– Мы ведь еще вернемся?
– Решай сам, – сказал Малыш.
И Буйвол подумал, что, быть может, теперь он действительно способен всё решать сам…
Они ненадолго остановились возле тел грабителей. Буйвол разглядывал оскаленные лица окоченевших трупов, смотрел на взрытый просевший снег, на разбросанные обрывки пут, на веревку, висящую на суку. Он пытался представить, что тут происходило. Сейчас он видел себя со стороны, связанного, оглушенного, полузадушенного… Он заново переживал случившееся.
«…ни перед кем не вставал на колени…»
– Вон оттуда я стрелял, – поднял руку Малыш. – От того куста.
Буйвол посмотрел, куда показывал товарищ, и вдруг отчетливо вспомнил свой недавний сон – возле этого самого рябинового куста стояла Айхия и чужим голосом звала его к себе.
– Ладно, пошли, – сказал Буйвол, и сердито потер переносицу.
В лесу было тихо. Под лыжами похрустывал снег. Со вздрагивающих веток, тихо шурша, сыпалась на головы проходящим людям невесомая искрящаяся пыль.
– Я ведь еле тебя нашел, – говорил Малыш. – Торопился, всю округу обежал, деревень десять, наверное. Никто толком ничего не сказал. А я, дурак, все выспрашивал про мечника, про бойца. А надо было спрашивать о дровосеке…
Они шли по старому следу, по лыжне Малыша.
– Только-только… – пробормотал задумавшийся о чем-то Буйвол.
– Что?
– Ты успел в самый последний момент.
– Это точно.
– Еще несколько мгновений, и было бы поздно.
– Висел бы на суку, холодный, как сосулька, – хмыкнул Малыш.
– Но я не умер. Не успел. Ты перебил веревку.
– Отличный выстрел! Жаль, ты не видел.
– Слишком много совпадений.
Малыш наконец-то догадался, чем так озабочен Буйвол. Замолчал, нахмурился. Потом не выдержал, сказал сердито:
– Ты все о том же! А я-то надеялся, что в этой глуши ты обо всем забудешь.
Буйвол не слышал товарища, размышлял:
– Я нужен Локайоху. Моя жизнь важна для него. Неужели и сейчас… Неужели ничего не изменилось?..
– Прекрати! – Малыш толкнул напарника. – Бормочешь, словно ведьмак.
– Что? – встрепенулся Буйвол.
– Хватит тебе бубнить под нос… Одичал ты совсем.
– А… Да… Бывает… Привык разговаривать сам с собой. Не обращай внимания.
