Я спросил ее, что здесь смешного.
Она ответила:
— Это же будет неудача, правда ведь? Так что этого не должно случиться.
Я сказал, что это правильно, но теперь можно пойти в гостиную и расположиться с удобствами, что она и сделала.
Она села на кушетку, а я опустился в кресло. Отсюда мне были по-прежнему видны мигающие городские огни, но они все тускнели, поскольку приближался рассвет. Госпожа Удача сказала:
— Я пришла ответить на ваш факс.
Я горько усмехнулся:
— Я не знал, что ты настоящая. А какой у тебя номер телефона? Разве есть специальный справочник с номерами Санта-Клауса и Пасхального Зайца?
Она сделала большой глоток и осторожно поставила стакан на поднос, чтобы он не оставил мокрого кружка на кофейном столике возле ее кушетки. Ложку она оставила в кухонной раковине. Она сказала:
— Конечно, есть.
— Ты смеешься.
— Да нет же. Как же вы набрали мой номер факса, если у вас не было такого справочника?
Я сказал:
— Просто догадался. Я просто нажимал любые кнопки. Я даже не помню номера, который набрал.
— Вау! Значит, вы и правда везучий.
— А кто еще есть в этом справочнике?
Она пожала плечами. Уселась поглубже на кушетке. Ее ноги не доставали до пола, и она стала болтать ногами, ударяя пятками по кушетке так, чтобы они отскакивали, как мячики. Они издавали такой звук: тампити, тампити. Она сказала:
— Да все, я думаю. Нэнси Дрю. Волшебная Женщина. Амелия Иархарт. Леди Годива. Вендиго.
— Не разыгрывай меня. Кто такая Вендиго?
— Что-то вроде канадской снежной ведьмы. Она не очень добрая.
— Кто-нибудь еще?
Она наморщила лоб, засунула кончик косички в рот и пожевала его. Наконец сказала:
— Петуния Пиг.
— Ага.
— Добрая Глинда, Белоснежка, Мерилин Монро, Эйми Семпл Макферсон.
— Мм-м…
— И Джилл.
— Джилл?
— Ну, знаете. К Джилл цыпленок заходил.
Я кивнул с умным видом.
— Джилл. Это там, где Джек и Джилл, да?
— Никакой Джек в этой истории не упоминается.
Я сказал:
— О! Одни девочки?
— Мальчики в другом справочнике.
— О!
Она сказала:
— Ваш факс выглядел так, словно вы были очень расстроены.
Все происходящее ошеломило меня. Я не был готов к встрече с такого рода вещами, поэтому я спросил:
— Никогда не представлял себе, чтобы Госпожа Удача была маленькой девочкой. Сколько тебе: десять, десять с половиной?
— Вообще-то мне одиннадцать, — сказала она. — Я низковата для своего возраста, но меня это не волнует. Я везучая. И я знаю, что все будет в порядке.
Я спросил:
— Ты можешь мне помочь?
Это был странный вопрос. Но сейчас все могло случиться.
— Вы прошли по жизни, рассчитывая только на удачу, верно?
Мне пришлось в этом признаться.
Она сказала:
— Не кажется ли вам, что пора для разнообразия что-то сделать самому? Ну, знаете, упорная работа, труд, взаимоотношения, основанные на честности и уважении?
Я подумал, что она говорит слишком по-взрослому, и сказал ей об этом.
Она допила молоко и поставила стакан на поднос! У нее появились шоколадные усы. Она спрыгнула с кушетки, подбежала к большому окну и замерла, любуясь восходом над Невадской пустыней. Потом выдохнула:
— Вау, как красиво!
Я спросил: неужели она никогда раньше не видела восходов? Она сказала, что миллион раз видела. Я не знал, принимать ли ее слова буквально или нет. Я подошел и встал рядом так, чтобы она могла Продолжать любоваться восходом, пока я говорю. Я сказал:
— Они собираются сделать со мной что-то ужасное, если я не верну им деньги. Или не придумаю что-нибудь. Это страшные люди. Они на все способны.
Она сказала:
— Почему вы играли, хотя знали, что у вас нет таких денег? О, вау! — Она захлопала в ладоши. — Посмотрите туда — падающая звезда!
Я начал ей объяснять. Игра — это зависимость, как алкоголизм, наркомания или переедание. Я не могу с собой справиться, пытался я сказать ей.
Она сказала:
— Это верно, но вы же взрослый человек. Разве вы не можете за себя отвечать?
— Это захватило власть надо мной, — сказал я, не отвечая на ее возражение, потому что, как ни странно, я действительно хотел понять. Я хотел, чтобы Госпожа Удача меня поняла, но еще больше я хотел понять сам. — Тот рулет «Тутси» был великолепен, — говорил я ей, — но кто мог поручиться, что я выиграю еще один рулет «Тутси»? Понимаешь, что я имею в виду? Я начал поигрывать в покер, прямо там, в лагере «Ки-Вонка», и первое время выигрывал кое-какие деньги — деньги не имели значения, главной целью была победа — и это было здорово. Но потом пришлось начинать выигрывать большие суммы, ставя на меньшие шансы. Если банкомет сдавал мне полный дом, в этом не было ничего интересного. Но волнение, когда вытягиваешь единственную карту, от которой все зависит, — это было что-то! Это заставляло мои соки быстрее бежать по телу. Заставляло биться сердце, перехватывало дыхание.
— Я знаю об этом все, — сказала Госпожа Удача.
— И лошади. Послушай, всякий может поставить два бакса на фаворита. Ты едва ли проиграешь, а выиграешь грош. Но поставить вслепую — о, это действительно классно! И поставить на победу. А двойное пари — это просто небесное наслаждение. Небесное!
— И вот вы доигрались до того, что сидите здесь и ломаете голову, как бы спастись от тех, кто придет сюда, как вы это называете, Принимать Меры.
— Да.
— Сколько вы должны?
В мою пользу можно сказать, что я очень точен. Я назвал ей точную сумму. До пенни.
Она вытянула губы и свистнула, И грустно качала головой, пока косички не начали бить ее по щекам.
Я сказал:
— Тебе одиннадцать лет, детка. Ты ничего не понимаешь. Не учи меня жить, ты маленькое ничтожество.
Она села прямо на ковер и начала реветь. Это были не деликатные пошмыгивания носом, которые издавала моя первая жена, и не злые завывания второй жены, которые вырывались у нее во время наших драк, и не судорожные всхлипывания третьей. Это был нормальный честный детский рев с дрожанием нижней губы и слезами, катящимися по щекам.
Она полезла в карман комбинезона, вытащила большую красную бандану и вытерла глаза и щеки. Высморкалась она тоже в бандану.
Она начала что-то говорить, но я перебил:
— Я знаю, ты сейчас скажешь: разве это не удача, что у тебя оказался платок, как раз когда он тебе понадобился. — Она кивнула и засунула бандану обратно в карман. Я добавил: — Прости, что наорал. Я не хотел. Ты хорошая девочка. Я просто расстроен.
Она улыбнулась, и это было похоже на то, как если бы ее лицо и рассвет позади нее вдруг слились в одно целое. Она сказала:
