Ознакомительная версия.
– Как их победить? Уязвимые места у них есть?
– Кажется, ифы не любят солнечного света и вообще огня.
– Вот почему над озером такой туман!
– Вы полагаете, он вызван магией? – вмешался Кшиштовицкий.
– Безусловно, – сказал господин Химей.
– Это означает, что посредством более сильной магии туман можно ликвидировать. И тогда солнце будет на нашей стороне?
– В теории – да…
– А на практике, похоже, бороться с туманом у нас не остается времени…
Не успел Малач произнести эти слова, как со стороны воды, то есть со всех сторон, разом послышались звуки, более всего напоминающие шум дождя за окном. Но это был не дождь. Породили звуки струи голубовато-мутной, словно туман, жидкости, вырвавшиеся из наростов наездников-ифов, которые оказались ближе других к паруснику и взяли его как бы в неровное кольцо.
Иначе как залпом назвать это было нельзя. И только благодаря значительному расстоянию, разделявшему стрелков и парусник, ни одна струя не достигла цели. Стрелявших было примерно с десяток. Сразу после залпа они полностью погрузились в воду, а на смену им устремились другие «Ифы-кабуфы», количество которых было уже раза в два больше. За этим кольцом всадников и наездников на воде виднелось следующее, за ним – еще одно и еще… Эти кольца можно было бы сравнить с волнами, только не расходящимися от центра, то есть от парусника, а наоборот.
По мере приближения извивающиеся тела червей-кабуфов удлинялись, и наездники-ифы поднимались над водой все выше и выше. Вот они остановились, плоские головы кабуфов как по команде наклонились, ифы подались вперед, и из наростов на их затылках выплюнулись тугие струи жидкости.
Этот залп оказался дружнее и мощнее первого. Но, чтобы достичь парусника, напора струй вновь не хватило. Правда, совсем ненамного.
– В следующий раз они до нас доберутся! – крикнула Зуйка и, схватив Воль-Дер-Мара под руку, оттащила его подальше от борта, к центральной мачте.
Экзаменаторы, до этого взиравшие на происходящее, словно зрители за актерами на сцене, встрепенулись. Они все-таки были магами, и каждый имел в запасе множество заклинаний, способных противостоять различного рода нападениям.
«Ифы-кабуфы», произведшие второй залп, по примеру своих предшественников погрузились в воду. Вокруг парусника начало сужаться третье кольцо чудовищ, по численности превосходившее два первых вместе взятых. Не издавая ни малейшего всплеска, раскачиваясь и извиваясь, они приближались к паруснику и вырастали на глазах экзаменаторов.
– Господа! – попытался завладеть ситуацией Эразм Кшиштовицкий. – Немедленно распределитесь по бортам! Эти твари боятся огня. Как только они подплывут ближе, примените необходимые заклинания. Надо выяснить, какое из них окажется наиболее действенным. И тогда мы разделаемся с ними!
– Согласен! – вышел вперед господин Лукиин и, глядя на Малача, отдал команду: – Эльфийская диаспора – занять левый борт!
– При чем здесь эльфийская диаспора?! – пробурчал Малач. – Нас ведь всего четверо! – Тем не менее он выполнил приказание и занял место примерно по середине борта между двумя своими соплеменниками – слева, ближе к корме, обосновался профессор изобразительного искусства Храпниек, справа – доктор химических наук Борриис.
Лукиин встал еще правее, ближе всех к Кшиштовицкому, который занял место на носу парусника. Остальные преподаватели суетливо рассредоточились по правому борту и на корме. По сравнению с левым, эльфийским бортом, стояли они намного плотнее.
– С этой стороны нас слишком мало! – крикнул Малач Лукиину. Тот и сам это прекрасно видел и понимал, но разве мог глава диаспоры позволить себе обратиться к кому-либо за помощью…
– Сосредоточиться! – скомандовал Кшиштовицкий.
– Я сейчас, сейчас, – крикнул декану Женуа фон дер Пропст, занятый тем, что привязывал к длинной веревке спасательный круг, чтобы вытащить все еще остававшегося в воде Шермиллу.
Остальные экзаменаторы начали творить ворожбу. Каждый по-своему: одни, прикрыв глаза, мысленно создавали различные варианты огня, чтобы в нужный момент воплотить их в реальность, другие скороговоркой проговаривали соответствующие фразы, третьи извлекали из карманов одежды магические порошки и жидкости – долго хранившиеся там без надобности и наконец-то пригодившиеся…
Воль-Дер-Мар, стоявший вместе с Зуйкой в самом центре палубы, тоже собрался присоединиться к коллегам, но ведьмочка его удержала.
– Я должен быть вместе со всеми! – возмутился он.
– Мы и так вместе! – вцепилась в него Зуйка.
– Я все увижу твоими глазами. – Воль-Дер-Мар попытался вырваться. – И я знаю очень хорошие заклинания вызывания огня. Я…
– Воль, опомнись! Ты что, забыл пророчества? Забыл про меня, про Железяку, про всех, отмеченных знаками?!
– Но…
– Ты что, забыл про знамя?!
– Точно! Знамя! Все должны увидеть знамя!!!
– Его надо водрузить на самую высокую мачту.
– Да! – Зуйка взяла знамя, но прежде чем начать взбираться на мачту, вдруг обнаружила кровь на своей ноге. Она задрала юбку и увидела, что кровоточит шрам на внутренней стороне бедра, шрам, который так хотел увидеть кот Шермилло и который был так похож на узор на крыле бабочки сударь-ручейник…
* * *
Боли никто не чувствовал, но кровь текла. Кровь текла из раны на голове Пуслана, которую он получил, сражаясь с собственным мороком; кровь текла из ран, оставленных ведьминским хвостом на запястье Четвеерга двести второго; кровь текла из шеи Мухоола, на которой оставил следы зубов серебристый рыбодракон; кровь текла из ран на плечах Кызля; кровь текла из ран на ладонях Воль-Дер-Мара и Курта и из ожога на ладони Ксаны; у лекпинов же Тубуза и Железяки кровь текла не из порезов, оставленных гоблинским ножом, и не из разбитой головы, а из татуировок на икрах.
Кровь текла, и ее было много. Вокруг стоявшего по колено в воде Тубуза образовалось бурое пятно. Железяка, пошатываясь, тоже вошел в воду, и вокруг его ног тоже образовалось размешанное с водой кровяное пятно. За ним в воду вошли Пуслан и Кызль, на соседнем острове в воду, не сговариваясь, зашли Мухоол, Курт и Четвеерг двести второй, в нескольких десятках метров от берега другого острова по пояс в воде стояла Ксана. Напарники по экзамену эльф Баббаот и гном Зубовал звали ее выйти на берег, но лекпинка, будто не слыша их, замерла в ожидании. Замерли в ожидании и ее друзья, а вода вокруг них все больше и больше окрашивалась в бурый цвет…
Эразм Кшиштовицкий тоже ждал. Действие направленной магии имеет свои пределы, и чем ближе оказывался подвергаемый нападению объект, тем больший эффект она приносила. Да и для создания более сильного заклинания лишнее время не помешало бы.
Ознакомительная версия.
