В тринадцать десять я стоял у главного корпуса. Ровно в пятнадцать минут второго подъехал автомобиль Милютина, и я быстро запрыгнул на заднее сидение и поздоровался с Иваном Ивановичем и водителем.
— И тебе не хворать, — ответил мне Милютин, и по этому приветствию я понял, что глава столичного КФБ пребывает в хорошем настроении. — Как успехи?
— Сила перевела меня на девятый уровень, — с радостью поделился я новостью. — Теперь надо проверить, насколько лучше получится у меня скрыть факт активации.
— Ну вот заодно и проверим.
— Заодно? — переспросил я. — А могу я поинтересоваться, куда мы направляемся?
— В резиденцию кесаря, — ответил Милютин.
— Зачем? — невольно вырвалось у меня.
— Александр Петрович хочет с тобой познакомиться, поговорить. И заодно проверит, как ты защиту ставишь. Если он её не пробьёт, то я не знаю, кому это будет по силам.
Это было неожиданно и очень волнительно — шутка ли, мне предстояло познакомиться с самим кесарем Романовым, возможно, будущим императором России. Я и представить не мог, что такое может случиться.
— А ничего, что я так одет? — спросил я.
— Мы же не на торжественный приём едем. У нас обычный рабочий визит. Не переживай.
Но я всё равно переживал. Слишком уж неудачно я был одет для такой важной встречи — в полуспортивные штаны и футболку.
В резиденцию мы приехали в час сорок, из чего я сделал вывод, что князь Романов назначил нам на два. Так оно и было, и без десяти два мы уже сидели в приёмной. Через пять минут к нам присоединился князь Глебов. Ровно в два секретарь кесаря предложила нам войти к нему в кабинет. И тут я совсем уже разволновался.
В детстве дома у отца и уж тем более у деда мне доводилось видеть много уважаемых и влиятельных персон — практически всю эльфийскую аристократию. Но это было не то. Маленьким мальчиком я просто наблюдал за влиятельными аристократами со стороны, а сейчас я специально приехал в резиденцию кесаря Российской Федерации, чтобы меня ему представили.
Как я ни старался, сдержать эмоции — ничего не получалось. Помимо естественного в таких случаях волнения, меня переполняла гордость за то, что я добился такой чести — быть представленным кесарю. А если уж выражаться точнее, быть приглашённым самим кесарем для знакомства.
Раньше я видел кесаря лишь по телевизору и на фотографиях, и он казался мне очень суровым и скупым на эмоции. Когда я входил к нему кабинет, то невольно ожидал, что Александр Петрович будет встречать нас, сидя за большим и очень дорогим столом, будучи одетым в костюм из самой дорогой ткани. Мне почему-то казалось, что первый человек в государстве обязательно должен жить и работать в роскоши. Возможно, сказывалось моё эльфийское воспитание — практически каждый эльфийский аристократ был тщеславен и стремился показать свой достаток и влияние любым доступным способом.
Когда мы вошли в кабинет и вместо всего, что я себе напредставлял, я увидел идущего к нам навстречу улыбающегося мужчину в обычных брюках и рубашке с закатанными рукавами и расстёгнутым воротом, я растерялся. Кесарь совершенно не был похож на себя в телевизоре. Да и кабинет его не производил впечатления — вроде всё со вкусом, но без размаха.
— Добрый день, Александр Петрович! — почти хором произнесли Милютин и Глебов.
— Здравствуйте, Ваша Светлость! — сказал я.
— Приветствую вас, господа! — произнёс кесарь и пожал нам руки, причём начал с меня. — Проходите, присаживайтесь!
Александр Петрович подождал, пока мы рассядемся за большим овальным столом и сказал:
— Значит, вот ты какой, наш юный герой Роман Андреев, что в одиночку поймал в Москве и передал в руки комитета опаснейшего преступника. Похвально! Очень похвально, молодой человек!
Мне было приятно слышать слова кесаря, учитывая, что я действительно совершил почти невозможное для шестнадцатилетнего парня.
— А сейчас, значит, ты у нас готов принять участие в спецоперации?
— Совершенно верно, Ваша Светлость!
— Александр Петрович, — поправил меня кесарь и обратился к Милютину: — Иван Иванович, вы хотели, чтобы я что-то проверил?
— Да, — ответил Милютин. — Роман скрыл факт своей инициации, было бы неплохо, если бы Вы попробовали пробить его защиту.
— Если надо, значит, попробуем, — ответил кесарь.
Он подошёл ко мне, стал за спиной, положил руки мне на плечи, и я сразу же почувствовал лёгкое головокружение.
— Интересно… — пробормотал кесарь, и тут же к головокружению добавилась головная боль.
Кесарь продолжал держать руки у меня на плечах, а мне становилось всё хуже и хуже. Голова раскалывалась так сильно, что, казалось, вот-вот взорвётся. Меня тошнило, в глазах всё поплыло, и я понял, что сейчас потеряю сознание. Но всё же не потерял. Постепенно боль отступила, я начал приходить в себя и увидел перед глазами руку Милютина с носовым платком. Я удивился, но заметил на столе перед собой несколько капель крови, машинально провёл рукой по верхней губе под носом — рука окрасилась в алый цвет.
— Благодарю, — сказал я, взял платок, вытер от крови лицо, а затем протёр стол.
— Ну что я вам скажу, господа, — заявил тем временем кесарь. — У этого парня очень хорошая защита. Конечно, она ещё недостаточно хороша, чтобы противостоять сильному менталисту, который пожелает нанести нашему юному другу ущерб. Здесь ещё работать и работать, но оно и понятно — раньше пятого уровня особо на что-то рассчитывать не стоит. А вот что-либо вытащить из него даже я уже не смог. Признаюсь, меня это удивило.
— А что с инициацией, Александр Петрович? — спросил Милютин.
— Не увидел я её. Ощущение, будто передо мной сидел неодарённый пятнадцатилетний мальчик.
— Значит, можно закрываться перед отправкой? — уточнил Иван Иванович.
— Вполне. Не думаю, что его будет проверять кто-то более сильный, чем я, — ответил кесарь Милютину и обратился ко мне: — А с магическим уровнем как дела обстоят?
— Мы с наставником тренировали его сокрытие, — сказал я. — У меня девятый, и я могу сымитировать проведение инициализации, не раскрывая уровня.
— Ну что ж, отлично! Хорошую работу вы проделали, — похвалил меня кесарь.
— Это лишь начало, Александр Петрович, — заметил Милютин. — Основная работа у Романа впереди.
— Я уверен, что он справится, — сказал кесарь. — А у вас, Иван Иванович, всё готово?
Милютин вкратце отчитался о готовности к операции, на том встречу и завершили. А когда мы с Иваном Ивановичем и Родионом Степановичем собрались уходить, кесарь неожиданно сказал:
— Роман, задержись! Я хочу поговорить с тобой наедине.
— Я буду ждать тебя в приёмной! — бросил мне Милютин, и они с Глебовым вышли.
Когда мы с кесарем остались вдвоём, Александр Петрович посмотрел на меня так, будто хотел что-то сказать, но ещё не решил, стоит ли это делать. Некоторое время он молча меня разглядывал, а затем спросил:
— Боишься?
— Вас? — уточнил я.
Кесарь рассмеялся.
— То, что ты меня не боишься, я чувствую. Я про спецоперацию спрашиваю.
— Боюсь, — признался я. — Но не думаю, что с этим будут проблемы.
— А это хорошо, что боишься, — сказал кесарь. — Кто не боится, тот первым погибает. Потому что расслабляется. А кто боится, тот отовсюду подвоха ждёт и, как правило, живым возвращается. Так что не бойся бояться.
— Я Вас понял. Буду бояться, — ответил я, тут же осознал, как это нелепо прозвучало, и не удержался, чтобы не улыбнуться.
Александр Петрович усмехнулся, а затем неожиданно спросил:
— А как ты относишься к тому, что я посадил в тюрьму твоего деда?
Тут я растерялся — такого вопроса я никак не ожидал и не был готов быстро на него ответить.
— Ты ведь понимаешь, что мы знаем о тебе всё? — задал очередной вопрос Александр Петрович.
— Было бы странно, если бы не знали, — ответил я.
— Так что скажешь по поводу деда?
— Мой дед — чудовище.
— Тут и спорить не стану. Но он твой дед!
— Он выгнал меня из дома, а потом я несколько раз чуть не погиб из-за него.
