вампир становится чуточку сильнее, легче переносит жажду крови и солнечные лучи, в случае ранения его раны зарастают быстрее. Последним свойством в свое время воспользовалась Медея, с помощью Хастина создав Зал Плоти — единственное в мире учреждение, занимающееся косметической хирургией живых мертвецов.
Селеста, признавая необходимость такой клиники, до сих пор находилась в легком шоке.
Центральной фигурой, способной использовать все ресурсы культового сооружения, является настоятель. Под защитой своих стен он в разы сильнее, чем где бы то ни было ещё. Старые настоятели в буквальном смысле сродняются с храмами или монастырями, воспринимают их, словно часть тела. Эгард проводил обряды почитания у алтаря почти двести лет, присутствие сородичей он почувствовал сразу.
— Госпожа Селеста! — вампир быстро вышел, почти выбежал из прохода, ведущего во внутренние помещения. — Какая радость видеть вас! Я слышал, что вы покинули Талею, но не ожидал вашего приезда так скоро!
— Меня, значит, ты видеть не рад? — вкрадчиво вопросила Медея.
— Безусловно рад, миледи, однако с вами мы распрощались совсем недавно.
— Здравствуй, Эгард, — не дала развиться шутливой перепалке Селеста. — Я действительно не собиралась в Цонне, решение приехать сюда было спонтанным.
— Значит, гвардейцы сопровождают вас, — кивнул восставший. — Мессен Латам мог хотя бы уведомить о вашем визите!
— Я приказала ему молчать — хочу посмотреть, как вы устроились, без лишнего ажиотажа. И начать, разумеется, решила с храма. Покажешь тут всё?
— Конечно, госпожа. Прошу за мной.
Символом Морвана является черный крест с белой точкой посередине. Перекладины креста равны по длине и на концах разделяются, символизируя одну из восьми ипостасей, каждая, в свою очередь, проявляет себя в тысяче ликов. Причем ипостаси считаются полностью самодостаточными, им в прежние времена отдельные монастыри ставили и тщательно продумали состав свиты и должностные обязанности. Богиня Селеста считалась невестой третьей из ипостасей, Морвана-Проклинающего.
В тонкостях культа Ночная Госпожа разбиралась очень хорошо, так как сектантами почиталась аватарой богини. Чрезвычайно удобный статус, позволяющий многое. Хотя сама в богослужениях участвовала редко — был у неё в прошлом неудачный опыт, после которого Медея и Хастин чуть ли не за руки хватали, отговаривая от участия в ритуалах.
Как бы то ни было, внутреннее убранство храма Селеста оценивала с позиции личности знающей, и увиденное ей нравилось. Ничего лишнего, и в то же время — канон соблюден досконально, до последней мелочи. В убранстве полностью отсутствовали желтые и зеленые оттенки, перед статуями в лампадах горел живой огонь, фрески радовали глаз изображениями пытаемых грешников или подвигов, совершаемых чемпионами Темного. Квадратные каменные колонны, делившие центральный зал на три части, были облицованы темно-красным гранитом и не несли ни малейшего следа украшений. На полу оформители мозаикой выложили священные тексты, описывающие концепцию божества. Едва ли прихожане их читали, скорее всего, принимали за абстрактные узоры — с каждым годом знатоков высочайшего наречия становилось всё меньше.
Справа и слева от массивного креста высотой в два человеческих роста разместились статуи младших божеств. Селеста подошла к третьей слева, изображавшую девушку лет шестнадцати, восседающую на непропорционально большом троне из белого мрамора. Богиня выглядела как обычный человеческий подросток, без малейших признаков сверхъестественного существа, даже платье было простым, пусть и хорошо пошитым. Верхнюю часть лица прикрывал капюшон, оставляя на обозрение только крепко сжатые губы; босые ноги кончиками пальцев касались подножия трона. На коленях у неё лежали два букета — каменный, мертвый, и живой.
— Асфодель?
— У студентов Академии есть примета, что, если подарить богине букетик асфодели, на экзамене попадется удачный билет, — пояснил Эгард. — Я не возражаю.
— Твоя работа? — покосилась Селеста на подругу, та ответила чистым честным взглядом существа, лжи не ведающего. — Понятно.
Когда-то давно она рассказала Медее, что в её мире асфодель считалась символом смерти и забвения. Красавица рассказ не забыла и позднее пустила слух, что Селесте нравятся эти цветы, постепенно превратившиеся в неформальный личный герб. Официально он нигде не использовался, но гвардейцы, к примеру, часто украшали им свои доспехи.
— Впервые могу рассмотреть её не торопясь, — сообщила госпожа, обходя статую по кругу. — Всё-таки Сеисан был гением. Что с ним стало?
— Мы всем говорим, что он зарезался кинжалом перед вашим изображением, поняв, что ничего более великого не сотворит, — спокойно ответил Эгард, не обращая внимания на запрещающие знаки прямой начальницы. — А так-то он в нужнике по пьяни утонул.
— Творческие люди, они такие, — согласилась Селеста, обменявшись с настоятелем понимающими взглядами. — Непредсказуемые. Знаешь, он меня безумно хвалил, называл лучшей своей моделью. Жаловался, что остальные и десяти минут неподвижно высидеть не способны.
— Он был неимоверно талантлив! — вступилась за давно мертвого любимца Медея. — Равных ему нет, не сейчас точно.
— Да я не спорю. Просто я не уверена, что этой статуе здесь место. Ты ничего странного не чувствуешь? — обратилась госпожа к Эгарду.
Тот сосредоточился на внутренних ощущениях, затем отрицательно покачал головой.
— Нет, госпожа.
— Мастерская, в которой работал Солдовец, находилась в зоне действия Проклятья Тайрана. Статуя пятьдесят лет простояла там. Потом Медея навестила свой бывший дом и перевезла в Цонне кое-какие памятные вещи, включая коллекцию скульптуры. По какой причине вы решили установить статую в храме, я не знаю, но факт остается фактом — над ней были проведены соответствующие обряды, и вот уже две сотни лет перед ней молятся верующие. Причем большинство из них прямо ассоциируют изображение со мной. Дальше продолжать?
— Ты чувствуешь связь, — с утверждающей интонацией предположила Медея.
— Именно. Тоненькая ниточка, которая, тем не менее, есть.
— Мне кажется, ничего плохого в связи нет, — подумав, первым нарушил повисшее молчание Эгард. — Скорее наоборот. После того, как вы вернетесь в Талею, нам будет проще общаться, используя статую в качестве точки фокусировки. Что касается возможности причинить вред… Канал, как вы сказали, узенький, серьёзное воздействие через него не окажешь. В крайнем случае просто разорвете.
— До крайнего случая лучше не доводить, — проворчала Селеста. — Хорошо, ты прав. Не
