— Довольно похоже, — пробормотал Вир.
— Мири возродилась, — важно кивнул Ради. — Спустя тысячелетия. Пускай она и мало что помнит.
— И не обладает даже каплей силы, которой обладала великая волшебница. А знаешь почему, добрый мой, наивный дэво? — Бланка резко щелкнула пальцами. — Да потому, что я не великая волшебница! Во мне нет той магии, что способна сдвигать горы и заставляет звезды катиться по небосклону.
Ради взял со стола плошку с темно-коричневым медом, поднял её и, глядя на Бланку, наклонил так, что тонкая тягучая нитка потянулась вниз.
— Когда горный мед превратится в янтарь... — Он оборвал фразу, и госпожа Эрбет ощутила внезапное стеснение в груди.
Нет. Выше. Где-то над ключицами. В горле! Словно в нем застрял мраморный шарик. Ей очень захотелось вытолкнуть его из себя, чтобы вновь дышать, ибо воздух больше не шел в легкие.
— И лопнет слезинки Богини хрусталь, — прошептал он слова, которых она не знала. — Тогда придет время её следам...
Дэво снова замолчал. Теперь словно ждал, что она продолжит.
Но Бланка лишь недоуменно хмурилась, ощущая, что не может сделать вдох... Они смотрели друг на друга почти минуту, и наконец мутец закончил:
— ...найти основавшую Храм.
Она вновь смогла дышать. А скуластое лицо дэво озарила улыбка.
— Предпоследняя страница Медной книги, госпожа. Строфы из последнего стиха пророчеств, что оставила нам Мири. Только посвященные знают их. И Богиня. Вы не произнесли их, но я видел ваше лицо.
— И что? Мёд превратился в янтарь? — полюбопытствовал Вир.
Дэво коснулся янтарного кольца:
— Довольно давно. Мёд из первого улья, что подарила Храму госпожа.
— Стихотворение не доказательство! — Бланка не желала верить в то, что представлялось слишком нелепым.
— То, что ты видишь, хоть и слепа. То, что способна делать с помощью того предмета. Это куда лучшее доказательство. — Слова Тэо показались ей довольно неприятными, но спорить здесь не имело никакого смысла.
— Ты прав. — Она опустила плечи. — Но все равно. Я это я. Не Мири!
— Ну, я не собираюсь тебя так называть. А уж Лавиани и подавно.
— Вот. — Ради коснулся кнута, который, свернувшись в несколько колец, спал у него на поясе. — Это еще одно доказательство, госпожа. Я могу продемонстрировать, если ты хочешь и позволяешь.
— Хорошо.
Все произошло очень быстро, кнут появился в руке дэво, раздался громкий щелчок, и внезапный ветер взметнул её волосы. Ради оказался сброшен со своего места, опрокинут, прижат к полу использовавшим талант Виром. Одним коленом мальчишка давил мутцу на грудь, другим на запястье, блокируя следующий удар странным оружием.
Бланка не чувствовала боли, та, кажется, запаздывала. Пальцы остались сухими, кровь не текла по подбородку на шею. Шипастое оружие не разорвало ей щеку.
— Эй! — Глаза Вира горели гневом. — Что ты творишь?!
— Госпожа мне позволила, — прохрипел Ради, не делая попыток освободиться. — Ты слышал!
— Ты метил ей в лицо. Я видел, куда шел удар!
— Отпусти его. Со мной все в порядке! Отпусти, Вир. — Она попросила мягче, и парень после секундного колебания поднялся на ноги, но кнут все же забрал.
— Как интересно, госпожа. Один из расписных братьев — твой друг. — Дэво не спешил вставать. — Воистину приходят великие времена.
— Завари нам всем хорошего кальгэ, Ради. И объясни, что ты хотел показать.
— Госпожа создала несколько артефактов и подарила их Храму. Чтобы мы смогли защитить то, что было дорого её сердцу. Оружие, что мы получили из её рук, не может причинить вред лишь одному человеку на свете.
— Мири, — за всех произнес Тэо.
— А если бы ты ошибся, Ради?
— О, никаких ошибок, госпожа. — Мутец уже колдовал над кувшином для приготовления бодрящего напитка. — Я был полностью уверен. Во мне нет сомнений. Ни в ком из нас троих нет сомнений.
Его глаза горели счастьем, и от этого слова казались какими-то нелепыми, совершенно не подходящими выражению лица Ради:
— Но если бы мы ошиблись, тогда я причинил тебе страшное увечье и был разочарован тем, что поиски придется начинать снова. Хотя... — В нем сегодня было слишком много веселья. — Возможно, я не смог бы пройти мимо расписного брата без последствий. Положи, пожалуйста, мой кнут на стол, добрый друг госпожи. Он опасен для непосвященных в таинство.
Вир не спешил. Обдумал просьбу, решил, что беды не будет, если дэво обретет странное оружие, опустил на край стола.
Когда кальгэ был сварен и разлит по чашкам, Ради попросил:
— Молю, не хмурься, госпожа. Я еще не успел рассказать о плохом. До последнего времени мы считали, что часть пророчества о той, кто разорвет мир, не сбудется, ибо ничто не предвещало того, что случилось в Каскадном дворце. Но теперь та сторона в нашем мире. Она пожрала жизни и сейчас спит в берлоге, точно медведица. Мы чувствуем, что тонкая трещина прошла через мир, и скоро настанет тот час, когда возникнет пропасть.
— Что же будет дальше? Гибель людей? Падение городов? Стран? — Тэо гадал об этом все прошедшие дни.
— Люди восполняются, — беспечно ответил Ради. — Они исчезают в конфликтах, эпохах, но всегда появляются вновь. Города можно отстроить. Нельзя вернуть лишь знания. В Медной книге сказано, что та сторона испытывает вечный голод и первое, что она пожирает — магия. В нашем мире её осталось не так уж и много, но теперь будет уничтожено все. Каждая крупица, уцелевшая после Войны Гнева, которую найдет эта сущность. В этом её основная цель.
Тэо покосился на Вира.
— Разве не все, что теперь используется, является в какой-то степени той стороной? Способности Шерон, например.
— Указывающие — несомненно. Асторэ, если они и есть сейчас, — конечно же. И пришедшее заберет эти крохи в себя, засосет, прожует, сохранит, чтобы стать сильнее. Но и магия расписных ей не указ. Она отберет ее. Сперва здесь, а потом, возможно, попытается пробраться в мир таувинов, куда когда-то ушли Шестеро, ибо они — её цель. Древние силы эйвов, сила Храма, мощь Северного и Южного смерчей — она пожрет все. И шауттам противостоять можно будет только мечом и копьем.
— То есть ничем. Лишившись сил, мы потеряем все шансы на победу, — обратился Тэо к Бланке, хотя та и сама это понимала, — как только демоны открыто выступят на стороне Вэйрэна.
Но было еще кое-что, о чем акробат не подумал.
— А что, к примеру, стало бы с асторэ, который лишается сил? Не вернется ли он к форме пустого? — словно размышляя, протянула госпожа Эрбет. — Или что будет с волшебником, который живет долго лишь благодаря магии другого волшебника? Не умрет ли он мгновенно? А старый таувин, лишившийся татуировок? Катастрофа. Любезный Ради, ты рассказал много всего. Быть может, ты скажешь, как убить медведицу, пока она грезит в своей берлоге?
— Однажды подобное уже произошло, госпожа. И ты была там.
— И снова мы о том, чего я не знаю, — вздохнула Бланка.
— Я говорю, что у нас есть надежда, ибо одна из Шестерых все еще с нами. И ты можешь остановить все, если вспомнишь.
— Но я не помню!
— Все в руках Богини.
Бланка внезапно ощутила полную беспомощность. Она ненавидела быть слабой и начала забывать, каково это, после того как обрела новое зрение. Все в руках женщины, которая жила тысячу лет назад, у которой были свои чувства, желания, мечты, никак не связанные с Бланкой Эрбет. И вот теперь между ними двумя ставится знак равенства. И ответственность незнакомки, чей Храм скрывается в безводных горах Мута, ложится на её плечи.
Не слишком-то справедливо. Хотя о какой справедливости можно вообще рассуждать в такое время? Стенать о том, что она не желала ничего подобного?..
Не желала? Ну так сидела бы и дальше в родном городе или вернулась в имение, оставшееся от мужа. Но ей захотелось отомстить за смерть отца и братьев. Она сама сделала шаг к этой цели. Шаг к потере зрения, обретению новых сил, новых друзей. Возможно, даже... новой семьи.
Никто её не заставлял.
