ведает посмертным воздаянием и царством мертвых. Император как бы заслоняет спиной подданных от пристального взгляда Белой Госпожи.
Вот и сама Чунтао. Толстый слой белил и застывший взгляд делают ее лицо похожим на фарфоровую маску. Император в алых парадных одеяниях также величественно-неподвижен. Остальные лица сливаются в какую-то безумную круговерть. За спиной Янлин восточная стена с распускающимися бутонами на фоне восхода. Там установлено возвышение для докладчиков, послов и других лиц, удостоившихся аудиенции. Но сегодня место Янлин в центре зала.
Девушка аккуратно опустилась на колени в центре белоснежной кошмы. Поправила широкие рукава белого ритуального одеяния, аккуратно положила руки на бедра. Поклонилась, коснувшись лбом пола. Слуги одновременно захлопнули все четыре двери, замыкая вырезанные на них врата духов. Покинув тело, душа войдет в одни из них. Янлин подняла голову. Черная лакированная подставка на белом шелке – словно одинокий иероглиф на листе бумаги. На ней – волнистое лезвие ритуального ножа с костяной рукоятью.
Аккуратный вдох, легкий, едва заметный выдох. Главное не торопиться. Этому ритуалу учат с детства, но нужно все сделать красиво. Плавным движением поднять кинжал с его ложа. Правой рукой за рукоять, а левая ладонь, укрытая рукавом, поддерживает лезвие. Медленно, с достоинством, коснуться губами холодного клинка. Левую руку опустить на бедро, правую вытянуть вперед, кисть делает круговое движение, направляя нож острием в грудь. Только после этого положить на рукоять и левую ладонь. Снова глубокий вдох, и плавный выдох. Глаза девушки не отрываясь, смотрели на кончик лезвия. Теперь нужно попасть прямо в сердце.
Грохнула дверь. Он ворвался в комнату сквозь северо-западные ворота подобно волне, что сметает жалкие деревянные постройки, призванные остановить стихию. Две белые пряди в разметавшейся черной гриве, полы черной парадной накидки, исчерченные темно-красным узором, словно крылья мифической птицы Пэн. Поверх черных одежд белый широкий шарф с двумя непонятными символами. Девушка еще только пыталась осмыслить происходящее (Он! Живой!), а нож уже, словно сам собой, вывернулся из пальцев, сильная рука вздернула вверх. Серо-стальные глаза вдруг оказались близко-близко. Очень злые глаза. Не осуждающие, не сочувствующие, а именно злые. Лицо же не выражало ничего кроме абсолютного спокойствия. Янлин успела заметить удар, но все равно оказалась на полу. Щека расцветала болью, на глаза наворачивались слезы обиды.
- Право Дарящего, - донеслось откуда-то сверху. После чего гость развернулся и тем же быстрым скользящим шагом направился к выходу, раздраженно крутя в руках нож.
Легким движением кисти император остановил очнувшихся стражников. Наглец, дерзнувший прервать ритуал, ушел безнаказанным. Чжан-шоу не любил лишней крови. Черта для императора странная, даже вредная.
*****
Янлин ворочалась в постели, все пытаясь заснуть. Наконец, осознав тщетность попыток, выпуталась из сбившихся простыней, оделась и вышла из комнаты. Темные коридоры спящего дворца вывели ее на западный балкон, залитый серебряным лунным светом, ночная прохлада чуть остудила кипящую от разных мыслей голову. Усевшись на перила и прислонившись спиной к одному из столбов, девушка залюбовалась огромной белой луной и спящим внизу садом, укрытым легкой серебристой дымкой. Лунный свет проникал прямо в душу, очищая ее от суетных глупостей, даря покой и умиротворение. Где-то глубоко-глубоко внутри рождались стихи. Янлин не представляла, сколько просидела вот так, наслаждаясь тихой красотой ночи. Отвлекли едва слышные шаги за спиной.
- Не спится, - пожаловалась Чунтао, одетая только в легкий халат поверх ночной рубашки.
- Ты не замерзнешь? – заботливо спросила мечница.
Сводные сестры никогда не были близки - разница в возрасте, разница в положении, да и интересы совсем разные. Сдружились, только когда Янлин переехала в столицу. Сегодня сестра не произнесла за весь день ни слова, будто вообще не замечая младшей родственницы.
- Наверное, - Чун безразлично пожала плечами.
- Пойдем лучше внутрь, - Янлин спрыгнула вниз, обняла сестру за плечи. Это безразличие ей очень не понравилось.
Девушки неспешно бродили по коридорам и залам.
- Что случилось? – наконец, нарушила молчание Янлин.
- Действительно, - Чун покосилась на сестру, - ничего.
Насмешка в голосе изрядно горчила, но это уже лучше, чем прежнее безразличие.
- Стой! – шепотом приказала мечница, указывая на отблеск света впереди.
Чунтао кивнула, и девушки осторожно двинулись дальше, стараясь ступать как можно тише. Затаив дыхание, Янлин заглянула в приоткрытую дверь, Чун приподнявшись на цыпочки, посмотрела поверх плеча. Глаза ее удивленно расширились.
Посреди зала с закрытыми глазами сидел мастер Нианзу. Точнее, похожий на черепаху старик висел примерно в локте над полом, полы халата едва касались узорчатого паркета. Правая рука с зажатой в ней кистью двигалась плавно и неторопливо, оставляя в воздухе серебристый след. Пять черт складываются в незнакомый знак, кисть на мгновение замирает, потом делает еще семь движений, добавляя символ ниже.
Чунтао и не знала, что старый наставник владеет магией. По крайней мере, никогда не видела, чтобы он ее применял. Впрочем, Мастер Хранитель Мудрости Предков был личностью древней и загадочной. Узнай Чун, что господин Нианзу превращается ночами в дракона и летает на гору Пэйлань беседовать со святыми бессмертными – не удивилась бы.
Серебристое сияние растаяло в воздухе, и кисть снова начала свой путь. Пять движений, потом еще семь. Пауза. И снова. Чунтао узнала символы, мечница, кажется, тоже. Янлин скользнула в комнату, тихо села на пятки напротив мастера, положив меч рядом и замерла. Чун некоторое время сомневалась, прилично ли показываться мужчине в таком виде, но любопытство оказалось сильней. Долго сидели в тишине. Лишь кисть продолжала свой путь. Нианзу, казалось, вовсе не замечал ночных гостий, но это, разумеется, было не так.
- Госпожа читает на старо-хинском? – осведомился мастер.
Янлин покачала головой. Чунтао знала кое-что из старого алфавита, но промолчала тоже. Все ее знания лишь капля рядом с океаном мудрости Старой Черепахи.
- Судьба, рок, - пять плавных движений.
- Жизнь – еще семь.
Светящиеся символы растаяли, а наставник плавно опустился на пол.
- Что это? – осмелилась спросить Янлин.
- Полагаю, имя. – наставник открыл глаза, - достигая уровня Мастера, служитель часто получает второе, внешнее имя, которое созвучно его Пути.
- Обреченный жить? – недоуменно протянула Чун.
- Или Обрекающий на жизнь, - произнес мастер, - впрочем, есть еще примерно семь вариантов прочтения.
- Кто он такой? – Янлин требовательно посмотрела на наставника.
- Слезы радости застили глаза юной госпожи? – улыбнулся старик, - она не разглядела гостя, дерзнувшего прервать ритуал?
Янлин почувствовала, как кровь приливает к щекам и порадовалась, что в зале
