— Вы рядом с набережной.
Она вырвалась:
— Какой такой набережной? Что это за город? Почему вы одеты как в кино? И почему ведете себя как... как пират?
На этот раз Райвис не выдержал. Он рассмеялся от всего сердца и долго не мог успокоиться. Грудь под шнуровкой камзола сотрясалась от хохота. Женщина смотрела на него с плохо скрываемой злобой. Однако не уходила, отметил Райвис. Наконец он заставил себя успокоиться.
— Я объехал много городов, леди, и занимался самыми разными вещами, но до пиратства пока что не опускался. Для этого понадобился бы корабль, а в силу печальных событий сегодняшнего утра корабля-то мне больше всего и не хватает.
Женщина пропустила это заявление мимо ушей.
— Пожалуйста, просто скажите, где я нахожусь, — устало попросила она.
Райвис подметил, что по среднему пальцу ее правой руки стекала струйка крови. Саму ранку закрывало кольцо из скрученных золотых нитей. В их переплетении Райвису почудилось нечто смутно знакомое. У него замерло сердце.
— Вы в королевстве Рейз, в городе Бей'Зелл.
— Бей'Зелл? На каком это языке?
— Леди, Бей'Зелл — древний город. Сейчас у меня нет времени объяснять происхождение его названия. — Райвис взглянул на распростертое на земле тело. — Нам надо идти.
— Почему?
— Почему? Да потому что я только что убил двух человек. Не знаю, откуда вы приехали, но уверяю, здесь, в Бей'Зелле, с преступников сдирают кожу живьем и за гораздо меньшие провинности.
Райвис снова схватил девушку за руку и на сей раз не выпустил, несмотря на сопротивление. На набережной он огляделся, проверяя, нет ли свидетелей. Жены рыбаков, пьяницы, прохожие и докеры с нарочитым вниманием уставились на море. Дела обстоят даже хуже, чем он думал. Значит, все они знают, что произошло в переулке, а прикидываются — причем притворство их шито белыми нитками, — будто понятия ни о чем не имеют. Добрые горожане Бей'Зелла славились многими добродетелями, но способность держать язык за зубами в их число не входила.
— Пригнись, не показывай лицо, — прошипел Райвис, стараясь оградить женщину от взоров зевак. Ему-то теперь вряд ли удастся уйти незамеченным. Пусть хотя бы ее они не успеют разглядеть.
— Куда вы меня ведете? — спросила она.
— Эй, леди, когда спасаются бегством, не задают так много вопросов. — На самом деле он понятия не имел, куда направляется. Знал только, что надо уйти подальше от этого места.
Они быстро шли по улице. Женщина несколько раз пыталась освободиться, но Райвис держал крепко. Никуда он ее не пустит. Не для того он спас ей жизнь. Иностранный выговор, никогда не слыхала о всем известных городах, а на пальце носит бросающееся в глаза кольцо из странных золотых нитей. Все вместе сильно заинтриговало Райвиса.
Он вел девушку назад, к главным докам. Там, среди огромных судов, снастей, портовых девок и матросов с торговых кораблей, легче всего затеряться в толпе. Конечно, если б она не была одета как мальчишка... Райвис передернул плечами. Порт Бей'Зелл видел вещи и почуднее.
На сходнях, от которых недавно отчалил «Клоуверс Форт», Райвис заметил своего давешнего собеседника-докера. Тот сидел с откупоренной флягой в руке, свесив ноги в воду.
— Эй, ты! — окликнул его Райвис.
Докер скосил глаза, а потом прижал ладонь к груди:
— Вы мне?
— Тебе, — кивнул Райвис.
Докер вытряс из фляги последние капли и, кряхтя, поднялся. Он был одет в пестрые лохмотья, точно актер, исполняющий роль нищего. Зеленые холщовые шаровары картинно болтались на худых ногах. Линялая куртка была туго подпоясана веревкой. Парень поспешно заковылял к Райвису, кланяясь и горбясь, как древний старик. Заметив женщину, он с преувеличенной вежливостью дернул себя за чуб.
— Приветствую вас, леди.
Взгляд его скользнул по ногам женщины. Та хотела было ответить, но Райвис предостерегающе вонзил ногти ей в плечо.
Издалека послышался крик. Потом еще и еще. По-видимому, нашли трупы, предположил Райвис. Медлить было некогда.
— Ты раньше вроде бы упоминал, что знаешь место, где я могу дождаться следующего корабля на юг. Отведи-ка меня туда.
Докер подбородком указал в направлении, откуда раздавались крики:
— Дело-то, похоже, срочное?
У Райвиса лопнуло терпение. Он рывком ухватил докера за веревочный пояс и притянул к себе:
— Веди меня туда — сейчас же, а то я вспорю тебе брюхо, а кишки скормлю чайкам.
Женщина охнула.
Докер невозмутимо кивнул:
— Вот оно что. В таком случае, господин, ступайте за мной.
Кэмрон закончил письмо и обессилено откинулся на спинку стула. Голова болела, мысли путались, и принятое решение уже не казалось таким уж ясным и очевидным. Он сжал кулак и ударил по лежавшему на столе письму. Ему придется причинить отцу боль — без этого не обойтись.
Берик Торнский был великим и благородным человеком. Любой бы подтвердил это. И все же порой Кэмрону казалось, что отец его чересчур велик, чересчур благороден. Трудно спорить с живой легендой. Кэмрон перевел дух, разжал кулак. Так не пойдет. Он должен верить, что поступает правильно.
Можно было уйти прямо сейчас — без предупреждения, как контрабандист, который гребет изо всех сил, борясь с волнами. Но такой путь он отверг сразу же. Одно дело разногласия, другое — обман. Кэмрон улыбнулся — нежно, но не без горечи. Возможно, он сам не понимает, как много у них с отцом общего.
От этой мысли ему стало совсем тошно. Кэмрон поднялся и прошел через комнату к окну. Он откинул ставни и высунулся наружу — просто чтобы немного отвлечься и развеяться. Почти с болезненным напряжением всматривался он в огни Бей'Зелла, мерцающие вдали, к западу от поместья. Перо по-прежнему было зажато в руке, но Кэмрон даже не заметил, как острый кончик впился в ногу.
Все готово — осталось лишь подписаться. Кэмрон точно видел перед собой отца, читающего это письмо. Пергамент Берик поднес поближе к близоруким глазам — настолько близко, насколько позволяет его непомерная гордыня. А как напряжены сухожилия на запястьях! Это чтобы не уронить письмо. Только Кэмрон знал, каких усилий стоит старику скрыть дрожь в руках.
И, подумав о стойкости старика, о его железной воле, которая теперь была направлена лишь на борьбу с дряхлеющим телом, Кэмрон решил, что сам отнесет письмо. Это его долг перед отцом.
Он вернулся к дубовому столу и потянулся к чернильнице. И только тут Кэмрон заметил, что на кончике пера сверкает капелька его собственной крови. Он передернул плечами и обмакнул перо в серебряную чернильницу, смешав красную влагу с черной. Решительной рукой он вывел свою подпись — Кэмрон Торнский. Очень официально, впрочем, и письмо ведь официальное — он ставит отца в известность, что покидает замок, и уведомляет о своих дальнейших намерениях.
