***
Проснулся Фиар от того, что кто-то аккуратно потряс его за плечо. Первым порывом было сломать эту руку, вскочить и биться. Но это был лишь первый порыв и разум с легкостью его задавил.
«Вряд ли враг, сумевший прикончить часового и, возможно, всех остальных стал бы тебя будить, – сказал внутренний голос. – А если бы и стал, то тем более стоит сначала подумать, а уж после этого действовать».
Рефлексы перед такими аргументами не устояли, поэтому парень спокойно открыл глаза, чтобы посмотреть, кто же его будит. Этим человеком оказался Крад, а вернее его сапог. В общем, Крад надел свой сапог на длинную палку и этим сооружением он тихонько толкал Фиар в плечо. При этом с интересом наблюдал за его реакцией. А вместе с Крадом за реакцией паренька с интересом наблюдал и весь остальной отряд. Когда молодой храмовник открыл глаза, Крад радостно улыбнулся. Фиар точно знал, что он улыбается, потому что за столько лет в Храме он научился видеть настроение человека по глазам. И сейчас он видел, что все остальные наоборот загрустили.
«Похоже, они ставили на несколько иной исход моего пробуждения», – подумал Фиар и тоже улыбнулся. За эти несколько часов парень выспался просто великолепно, поэтому настроение у него сейчас было отличное. Да и воспоминания о сне успели уже несколько померкнуть в памяти. Так что для молодого храмовника начавшийся день был прекрасен и радостен.
«По крайней мере, пока», – мельком подумал Фиар, но поспешил отогнать эту гадкую мыслишку, чтобы она не портила радостное настроение.
Поняв, что никакой бури непонимания, рефлексов и ярости не предвидится, храмовники разбрелись по стоянке и занялись каждый своими делами. Крад же вернул сапог на свое место и подошел парню.
– Вот спасибо дружище! – радостно воскликнул он и от избытка чувств хлопнул Фиара по плечу. – Благодаря тебе я выиграл этот спор. Ты молодец, не подвел меня. Я знал, что голова у тебя работает быстрее рук. Вот и поставил на это.
– А на что вы спорили? – с любопытством спросил молодой храмовник, поднимая с земли плащ и отряхивая его от налипшего мусора.
– А на что мы еще могли спорить? – немного удивился Крад и хохотнул. – Не на золото же в самом-то деле.
«Действительно, – подумал парень. – Как можно спорить на золото, когда любой храмовник имеет доступ к сокровищнице ордена и может взять, сколько ему заблагорассудится. В таких условиях споры на деньги теряют всякий смысл. Обычно ставят боевые трофеи, хотя возможны и гораздо более интересные предметы спора. А если судить по кислым лицам остальных, то здесь наградой победителю вряд ли будут всякие мелкие безделушки. Скорее нечто гораздо более интересное. Но что?»
– На желания мы спорили, – подтвердил догадки Фиара бывший наемник и хищно улыбнулся. – Вот теперь повеселимся.
Теперь парню были понятны кислые лица спутников. Проиграть другому желание было неприятно. Ведь само понятие включало в себя все, что только на ум взбредет заказчику, начиная от месяца работ в замковом саду и заканчивая пляской голым на столе перед Зендором в святом городе. Но гораздо неприятнее было проиграть желание шутнику вроде Крада. Конечно, ничего компрометирующего орден он желать не станет, но и без этого фантазия у него богатая. И вспоминаться проигравшему шутка будет еще очень и очень долго. Например, он вполне может попросить принести ему ночной горшок великого князя Дарроды. А когда получит желаемое, то без зазрения совести скажет, что он имел в виду великого князя, что правил сто лет назад. И ничего с этим не поделаешь, проиграл – расплачивайся. Кроме того, было ясно, почему все ставили против Крада. Благодаря своим шуткам он не то что бы настроил против себя многих. Просто такой уж он человек и когда появилась возможность за все отыграться, желающих нашлось очень много. Вот только на этот раз им немного не повезло.
– Кстати, – оторвался Крад от предвкушения будущих «издевательств» над собратьями, – победил я только благодаря тебе. А это значит, что я тебе должен! В общем, проси чего хочешь. Любое желание. Приложу все силы.
Услышав это, Фиар удивленно поднял брови. Получить в должники одного из лучших храмовников было бы очень полезно. Это дало бы огромные возможности. И любой был бы рад. Любой кроме храмовника. Им это было просто не нужно. А зачем, ведь у них и так все есть. Поэтому парень всего лишь удивился.
– Нет, – покачал он головой. – Я тебе ничем не помогал. Просто так совпало. И поэтому я не могу рассчитывать на какую-либо благодарность. И кроме того, у меня все есть. А если что-то понадобится я и сам смогу это получить.
– Не говори глупостей! – замахал руками бывший наемник. – Хотел ты этого или нет, но выиграл я благодаря тебе. Значит, я тебе должен. И от своего слова я не отступлюсь. А если не знаешь просто о чем попросить, то просто подумай – должно же быть хоть что-то. Можешь думать, сколько хочешь, я тебя не тороплю.
Парень только пожал плечами. Просить ему было нечего, и он сильно сомневался, что когда-нибудь ему что-то понадобится.
Крад посмотрел на него и нахмурился. Похоже, он был несколько разочарован такой реакцией на свое щедрое предложение. Но насильно мил не будешь, поэтому храмовник лишь махнул рукой на непонятливого собрата и ушел к вновь разведенному костру, на котором уже доходила каша.
– Правильно тебя Мертвецом кличут, – уходя, бормотал Крад себе под нос. – Никак не расшевелишь. Хоть кровь пускай, чтобы узнать, а течет ли она у тебя вообще.
Фиар только хмыкнул. Это прозвище прилипло к нему очень давно. В детстве. Когда он впервые встретил храмовника.
***
Первый снег выпал так густо, все жители деревни сейчас занималась тем, что строили снежные крепости, да лепили снеговиков. Все кроме одного идиота. Меня. И дернул же меня кто-то рассказать о приснившемся на кануне кошмаре. Ведь знал же, что не поверят, знал, что будут смеяться, но все равно рассказал. Слишком тяжело было держать ЭТО в себе. И вот теперь вынужден переться по заснеженному лесу к хижине Мертвяка. Нет, на самом деле никакой он не мертвяк, но как еще называть человека, поклоняющегося богу Смерти. Да уж, тогда это виделось хорошей идеей, казалось, что это единственный способ заставить их замолчать. Теперь мне оставалось лишь пенять себя за глупость.
Весь лес был завален снегом, и было бы просто не реально не заметить среди этого белого великолепия черную кляксу плаща. Но как ни странно это произошло. В очередной раз окинув взглядом унылый пейзаж я только сейчас заметил стоящего на коленях человека. Черный полуторник был воткнут в снег перед ним и он… молился?! В голове мгновенно всплыли слова отца:
