— Галина Григорьевна, а вот и я! — нахмурилась. — Ах, как мне жаль, но в магазине кончилось овсяное печенье и вся халва… Пришлось взять сушки…
Немолодая медсестра поражённо сняла очки в толстой оправе:
— Ариночка, но как же так…
Арина засмеялась:
— Галина Григорьевна, мне так нравится над Вами подшучивать! Вы верите всему как ребёнок! Ну, я же пошутила!!! Всё взяла и Ваше любимое овсяное с кусочками шоколада, и халвы, и конфет, и даже мой любимый чай Каркаде! Так что ждём обеда!
Медсестра смущённо заулыбалась, поправив пепельно-голубые волосы:
— Спасибо, ты у нас настоящее золото…
— О, а Вы покрасились? Вам очень идёт!
— А тебе не кажется, что это как-то… Не знаю… Эээ… слишком? Мой-то уехал на охоту, завтра вернётся, не знаю, что и скажет…
— Не волнуйтесь, — Арина приселяя рядом на кушетку, — ему с вами фантастически повезло. Вы такая эффектная женщина и в самом расцвете! Цвет, конечно, яркий, но весной не страшно немного поэкспериментировать! Через месяц снова покраситесь! Но вам хорошо…
Галина Григорьевна глубоко вздохнула, а когда улыбнулась, все морщинки на её некогда красивом лице как лучики солнца пришли в движение:
— Спасибо тебе, дорогая.
Арина вспомнила свою бабушку. Совершенно другую — непохожую на эту добрую пожилую женщину ни внешне, ни по характеру, но бабушка улыбалась так же — словно лучилась внутренним светом. Её тело не нашли под обломками дома в Армении после землетрясения. В могиле бабушки ничего не было, только обелиск с фотографией.
Она встала, поправила накрахмаленный халат, в который успела переодеться, состроила крайне серьёзную гримасу:
— Что ж, больные заждались. Мадам, Вы, полагаю, готовы приступить к работе?
— Точно! Когда ты это делаешь — не устаю удивляться! У тебя талант парадировать людей! Точь-в-точь рыжая Лизка! Ох, вот же стерва… Я думала, вчерашняя смена никогда не кончится…
— Гм, разговорчики!!! — ещё более надменно произнесла Арина, и они вместе рассмеялись.
Палец привычно лёг на кнопку. Над входом в их кабинет зажглась надпись "Войдите". В дверь постучали. Обе женщины стали серьёзными, заняв места за столами, повёрнутыми друг к другу.
Но показная серьёзность, во всяком случае, с лица Арины, мгновенно сошла, как только в кабинет нерешительно протиснулась Катерина Иванова. Есть в мире женщины, одного взгляда на которых достаточно, чтобы понять — одиночки. Катерина относилась именно к ним. Слишком крупные бёдра, слишком узкие плечи, крошечная, почти мальчишеская грудь, затравленный взгляд бесцветных глаз, волосы — пакля, плохо сидящая одежда. Но что-то присутствовало в этой девушке без возраста, что заставляло её уважать. Одна из пациенток однажды рассказала её историю. Несколько раз пыталась выйти замуж — безуспешно, отчаявшись, решила рожать одна. Долго не могла забеременеть, ещё дольше лечилась, а когда зачатие произошло, потеряла ребёнка, следом второго, но не отказалась от мечты. В третий раз врачи положили её на сохранение после первого месяца. Она так и пролежала до конца срока, практически не вставая с кровати, плюнув на неплохую работу и, в общем-то, на себя тоже. Боря родился слабеньким, недоношенным с кучей всевозможных болячек. Акушерка попыталась было склонить Катерину к отказу от бесперспективного малыша, но мгновенно пожалела об этом, получив книгой по голове. Персонал роддома не желал вслед этой парочке здоровья и "приходите к нам ещё" — все понимали, что вряд ли новорождённый протянет больше месяца, да и здоровье матери явно было подорвано.
Арина ничего этого не знала, когда в первый раз познакомилась с Катей и Борей, а потом, узнав их историю, долго недоумевала: как этой женщине удалось в считанные дни выкормить недоношенного синего малыша в крупного розовощёкого красавца с покладистым характером.
— Можно? — вошедшая нерешительно опустила неподъёмную сумку с детскими вещами на пол.
— Катерина, доброе утро! — расцвела в улыбке Арина, — конечно, конечно, заходите! А мы вас, можно сказать, потеряли. Вы у нас две недели не появлялись!
— Простите, бабушка приболела, пришлось съездить к ней в Омск, — тихий еле слышный голос мамы Бориса сделался ещё тише, — Омск далеко, мы ехали на поезде вот, боюсь, как бы сын не разболелся…
Арина пристально посмотрела на неё, услышав совсем другую фразу: "У меня совсем нет денег, поэтому пришлось везти сына в холодном плацкарте, где совсем не место для таких маленьких". Она решила поддержать её, вселив немного бодрости, понимающе улыбнулась, забрала свёрток с сыном из рук, энергично сказала:
— Ну, зная вашего Бориску, зуб даю, что он не расхворается! Он ведь у вас богатырь!!!
— Это да, — тень счастья на усталом лице.
Руки ощутили приятную тяжесть — малыш активно набирал вес, что в отношении грудничков всегда говорит об одном: у ребёнка всё идёт прекрасно. Развернув свёрток, Арина физически почувствовала, как её заполняет ощущение полного счастья. С ней это происходило постоянно. Именно благодаря этому чувству она полюбила свою низкооплачиваемую работу, спешила на неё и вот уже сколько лет, не рассматривала вариантов смены деятельности.
Боря серьёзно посмотрел прямо в глаза, для солидности покряхтел, отвернулся. Она немного наклонила его, чтобы он увидел маму, после чего, успокоившись, малыш снова встретил её взгляд, задумался, а затем неожиданно заулыбался. Улыбка ребёнка — одно из немногих чудес, оставшихся на земле. Пройдёт немного времени, и Боря узнает, что люди лгут, сам научится врать в ответ, узнает подлость, зависть и злость, научится улыбаться, чтобы заполнить неудобную паузу в беседе, чтобы смутить оппонента, чтобы скрыть настоящие чувства. Всё это обязательно произойдёт, но сегодня в его улыбке сияла лишь благодарность за то, что неизвестная тётенька держит его аккуратно, не пугает, говорит что-то непонятное мягким приятным голосом, не уносит далеко от мамы и даже улыбается в ответ почти как мама.
Раздев Борю до тоненькой распашонки, Арина для галочки положила его на весы, хотя опыт уже всё ей рассказал о здоровье маленького пациента. Вес — около пяти кило, несмотря на то, что малыш слишком горячий — это из-за стеганого одеяла, в котором его принесли, на самом деле температура в норме. Несколько красных прыщиков на щеках — скорее всего диатез: мать начала прикорм, видимо, с фруктовой смеси, которую теперь лучше заменить. Внимательно рассмотрев нежную кожу на спинке и попе, Арина удовлетворённо улыбнулась сначала мальчику, а потом его маме:
— Что я могу сказать? Всё в норме: растём, улыбаемся, не болеем! — заметила тень сомнения на лице Катерины и поспешно добавила, — ваша поездка не повредила ребёнку, не волнуйтесь.
