Ещё одна моя головная боль — дети. В общей сложности, их у меня тринадцать — семь дочек и шесть сыновей — чёртова дюжина. Впрочем, я не суеверен, и меня не смущает зловещая магия этого числа. К тому же три года назад, ещё до рождения Дункана, дела обстояли ничуть не лучше. И всё-таки я нет-нет да задумываюсь: какой же сюрприз преподнесёт мне мой тринадцатый отпрыск, когда вырастет? А что сюрприз будет, я почти не сомневаюсь. С каждым взрослым сыном у меня полно хлопот. С дочками тоже, но сыновья... сыновья...
Джона. Он так жаждал моей крови, что пролил кровь десятков ни в чём не повинных людей и едва не спровоцировал войну между Израилем и Царством Света. Я признаю, что Джона имел полное право мстить мне за разбитую жизнь своей матери Ребекки. Но, ослеплённый ненавистью, он перешёл все допустимые границы и из мстителя превратился в преступника.
Шон. Мой сын — мой соперник. Живой упрёк моей совести. Он тоже любит Диану и этим причиняет мне страдания. Мне больно не за себя, а за него. Будь у Шона хоть малейший шанс, я ушёл бы с его пути, но — увы. Извини, сынок, в этом нет ни твоей, ни моей вины, это наша общая беда. Надеюсь, ты ещё встретишь своё счастье...
Артур. Мой тёзка. Рыцарь без страха и упрёка. Ярый поборник справедливости, защитник слабых и угнетённых. Он странствует по мирам, беспощадно искореняя зло, учит людей жить в мире и согласии друг с другом, а если тёмные и невежественные людишки не желают добровольно встать на праведный путь, то он силой принуждает их возлюбить ближнего, как самого себя. Ему невдомёк, чем стелится дорога в ад...
Марвин. Моё разочарование. Ему только пятнадцать лет, а он уже твёрдо решил стать священником. В принципе, нет ничего плохого в том, что человек решил посвятить себя целиком служению Богу, в которого искренне верит. Однако Марвин слишком резок, нетерпим и обладает чересчур бурным темпераментом для будущего пастыря человеческих душ. К тому же его одержимость религией живо напоминает мне фанатизм Александра. Я очень за него беспокоюсь...
И, наконец, Кевин. Мой наследник. Моя гордость — и моя боль. Он так похож на меня — и внешне, и характером, и складом ума, и даже комплексами, — что это приводит его в бешенство. И вовсе не потому, что он видит во мне плохой пример для подражания, дело в другом. Как и любая незаурядная личность, Кевин стремится к самоутверждению, он хочет быть похожим только на себя, и, ясное дело, его раздражают постоянные, а порой неуместные, сравнения со мной. Я прекрасно понимаю, что он чувствует, когда слышит умилённое: «Ах, вылитый отец!». Я понимаю, почему он всячески отмежёвывается от меня, по малейшему поводу и без всякого повода идёт на конфронтацию, при любом удобном случае подчёркивает наши разногласия. Всё это я понимаю — но от понимания мне легче не становится...
Особенно сильно меня огорчает, что целых четырнадцать лет Кевин ни единым словом не обмолвился о своём открытии, которое коренным образом меняет все наши прежние представления о месте и роли человека в общей картине мироздания. А когда его прикрутило, то за советом и поддержкой он обратился не ко мне — хотя кто, как не я, мог лучше других понять его, — а к Бренде и Дейдре (я имею в виду мою дочь Дейдру, а не Хозяйку Источника, — вечная неразбериха!). Я ни в коем случае не умаляю достоинств обеих девочек, они умницы и отличные помощницы, на них можно положиться во всём. Я целиком одобряю выбор Кевина... но не могу одобрить его отношение ко мне.
Даже теперь, когда наконец решил посвятить меня в свои дела (спустя полтора месяца после того, как я дал ему понять, что кое-что знаю), он не пришёл ко мне лично для серьёзного разговора, а направил в качестве парламентёра Бренду. Сам же Кевин, по моим сведениям, сейчас сидит у матери и рассказывает ей то, что через пару минут поведает мне Бренда.
Ну и семейка у нас! Явно неладно в королевстве короля Артура...
*
Мои размышления прервал стук в дверь «ниши». Я про себя выругался — надо же, так задумался, что не почувствовал появления Бренды! — и пошёл открывать. Как выяснилось, чутьё мне отказало не по причине моей задумчивости. Вместе с Брендой были Брендон и Дейдра — не моя дочь, а Хозяйка Источника. Эта последняя перемещается настолько бесшумно, что мне ещё ни разу не удавалось учуять её.
— Вот так сюрприз! — озадаченно произнёс я. — Чем обязан визиту столь представительной делегации?
Брендон ответил мне вымученной улыбкой:
— Дело есть, Артур.
Он выглядел немного не так, как обычно в последние три месяца, и был скорее взвинчен, чем угнетён. Бренда тоже была взволнована. Дейдра, по своему обыкновению, приветливо улыбалась мне, и нельзя было догадаться, что скрывалось за её неизменной улыбкой на сей раз. Зато она, помимо своего желания, всегда с предельной ясностью знала помыслы своих собеседников.
— Что ж, проходите, присаживайтесь, — сказал я. — Займёмся делом.
Бренда, не мешкая, устроилась в кресле возле моего стола. Со времени нашей последней встречи её живот заметно вырос, но при всём том она не потеряла ни капли свойственной ей грации. Я не знаю другой женщины, которая переносила бы беременность с такой лёгкостью, с таким изяществом, как Бренда.
Дейдра и Брендон облюбовали диван. На нём могло свободно разместиться трое, а то и четверо человек, но так получилось, что они сели очень близко, едва не прижавшись друг к другу. А когда Брендон на мгновение прикоснулся к руке Дейдры, будто ища у неё поддержки, я понял, что это не просто «так получилось». Каюсь: я частенько задумывался над характером отношений между Брендоном и Дейдрой, и всякий раз мне было стыдно за моё неуместное любопытство. Их отношения — это их личное дело. Кто я такой, чтобы судить их? Да, действительно, когда-то Дейдра была моей женой — но это было давно...
Дейдра посмотрела на меня и вновь улыбнулась — немного смущённо. Я тоже смутился и поспешно перевёл взгляд на Бренду.
— На каком ты месяце, сестричка? — спросил я.
Мой вопрос был отнюдь не праздный, если учесть, что в период беременности Бренда вела весьма активный образ жизни, и её собственное биологическое время явно отличалось от времени Авалона.
— Почти тридцать четыре недели, — сказала Бренда. — В частности, это и подстегнуло Кевина. Я собираюсь рожать в Авалоне и беру с собой Дженни, поскольку она находится в основном под моей опекой... Кстати, ты уже слышал о Дженнифер?
— Слышал, но мало. Есть предположение, что она дочь Александра и что, вдобавок, она ждёт ребёнка от Кевина. Это правда?
Бренда кивнула:
— Совершенно верно. Гм... Интересно, как ты об этом узнал?
— От Дианы, — прямо ответил я. — Она случайно подслушала отрывок твоего разговора с Кевином. Ей очень жаль, и она приносит свои извинения.
