Нет, что-то там действительно странное. Повернувшись в своем винтовом кресле, Джоанна еще раз прислушалась. Но на сей раз до нее не донеслось ни звука.
Девушка подумала, что это все из-за головной боли — сидит тут целыми днями, даже воздухом свежим, и то урывками приходится дышать. Сейчас наверняка уже больше десяти… Когда она засела за работу по анализу результатов пробных полетов новой ракеты «Тигр», изготовленной специально для использования в военно-морском флоте, то вокруг еще ходили люди, хотя из было не столь уж много — время-то позднее, все торопятся домой, к семьям. Интересно, сколько времени она тут просидела за компьютером…
Глаза девушки упали на зеленоватый циферблат настенных часов.
Боже мой, два часа ночи!
Два. Как так. Она была готова поклясться, что уборщицы ушли только-только, а они позже одиннадцати вечера никогда не уходили.
Неудивительно, что голова болит и всякая ерунда мерещится, подумала девушка. Охватив руками голову, она с силой надавила себе на виски, чтобы почувствовать эту самую головную боль. И тут она вспомнила, что была настолько занята, что и пообедать не нашла времени. Впрочем, об этом нечего было жалеть — тут хорошего обеда не купить, а то, что подают — такая ерунда, да еще по бешеным ценам. Так уж было заведено в Сан-Серанском Аэрокосмическом комплексе. Температура в помещениях в любое время года поддерживалась постоянная, воздух был идеально чист, без каких-либо запахов, даже приятных. Потому-то работники обычно не обращали внимания, который час наступил.
Но два часа ночи — это действительно что-то уж слишком она засиделась.
Вдруг ее захватило какое-то безысходное отчаяние — казалось, что голову залила холодная и жирная вода, в которой час назад мыли посуду. Самым обидным было то, что она просидела здесь столько времени, а готового результата так и не получилось — как ни крути, а что-то в программе все равно нужно завтра менять, раз программа не запускается. И вообще, что за жизнь она ведет, какая-то пустота, а не жизнь. Как эта самая программа — все бесполезно, скучно, однообразно.
Странно, что она только-только почувствовала это — ведь с тех пор, как Джоанна покинула дом матери, ей нравилась ее одинокая жизнь. Может быть, это одиночество так повлияло в конце концов на ее состояние? Девушка знала, что относится к людям куда хуже, чем к компьютерам — ведь машины совершенно беспристрастны, им не придет в голову сначала мило разговаривать с тобой, а потом вдруг за твоей спиной тебя же самого и высмеивать, распускать сплетни. Компьютер никогда не ожидал от тебя того, на что ты не был спокоен, ему было глубоко безразлично, на что ты тратишь свое свободное время…
Если говорить откровенно, то она несколько раз задумывалась о том, что ей нужно измениться — стать общительнее, добрее, как ее коллеги по работе. Но такое чувство отчужденности, ненужности, забытости она испытывала впервые. Это было нечто невообразимое.
Тут перед ее глазами возник образ Гэри Фейрчайлда — всегда улыбающийся, доброжелательный парень. И в самом деле, почему она так одинока? Почему ей не сойтись с этим парнем? Ведь это когда-нибудь все равно должно случится. Кто-то с кем-то живет все равно, наступит и мой черед.
Нет, Джоанна решила отогнать прочь дурные мысли и больше к ним не возвращаться.
Но какой-то тонкий голосочек говорил в ее душе: «В любом случае тебе нечего делать больше здесь в два часа ночи. А завтра появится он…»
И вдруг, с такой же скоростью, что и охватила ее, волна огорчения и безысходности вдруг схлынула. Джоанна удивленно протерла глаза и осмотрелась по сторонам. «Что это было со мной? Прямо как приступ какой-то болезни», — подумала она с легким раздражением.
Одна только мысль о том, что она подумывала всерьез принять назойливые предложения Гэри и сойтись с ним, заставила девушка содрогнуться. Она ведь из тех женщин, с которыми мужчины никуда не выходят, она может целыми днями сидеть за толстыми книжками, компьютерами. К тому же она не уживется с Гэри все равно — она любит тишину, читать, а у того в квартире все время, как ни придешь, чуть ли не на всю громкость работает телевизор. Но на душе у Джоанны все равно было тоскливо, хотя она упорно пыталась вернуть себе прежнее беззаботное расположение духа.
— Кажется, я проголодалась сильнее, чем кажется, — подумала девушка. — Врачи говорят, что пониженное содержание сахара в крови заставляет человека чувствовать себя постоянно подавленным. Они не говорят прямо, что иногда это запросто может привести к самоубийству.
Вздохнув, Джоанна принялась подводить итоги сегодняшнего дня. Что она уже сделала, что ей предстоит сделать завтра. Сейчас лучше не работать — наляпаешь ошибок, а потом возись, исправляй их. Вот наверняка из-за такой оплошности и программа не получается. Девушка принялась сдвигать все на край стола. Ее коллеги, кстати, никогда не верили, что она в состоянии сразу найти нужное в неряшливой куче газет, брошюр, дискет, журналов, бюллетеней и рекламных листков. Временами стол ее походил на некое геологическое напластование — на него страшно было смотреть. И это называется женщина. Впрочем, девушка знала только то, что лежит на столе, а в ящики она заглядывала редко, особенно в нижние. Она не удивилась бы, если, в один прекрасный день открыв такой ящик и отодвинув в сторону бумаги, она обнаружила там выводок мышей или что-то в этом роде.
И тут она снова вспомнила про загадочные шаги в зале.
Не будь глупой, — сказала девушка себе самой. — Тут же секретная лаборатория, причем общегосударственного значения. Мимо охраны даже муха не пролетит незамеченной.
Но даже эта утешительная мысль почему-то не убедила ее в том, в чем должна была убедить.
Джоанна похлопала себя по карманам потрепанных джинсов, проверяя, на месте ли ключи от машины. Затем она взяла со стола свой кошелек — одно только название кошелек, он мог вполне сойти за дамский ридикюль средних размеров. Кроме денег, тут в беспорядке лежали замусоленные вырезки из компьютерных журналов, какие-то ценники с давних и недавних покупок и прочий хлам. Тут вдруг она снова задумалась. Она бы действительно почувствовала себя необычайно глупо, если бы ей вдруг тут встретился охранник или коллега. Но какой коллега станет шляться на работе в два часа ночи?
— Послушай, — урезонила она саму себя, — ведь тебе уже двадцать шесть лет. Все равно странно, что кто-то бродит по секретной лаборатории в два часа ночи. Что делать тут охраннику? Они же наверняка сидят в это время на своих местах, за пультами?
Нет, мало ли что там такое, подумала она. Взяв со стола небольшой молоточек из набора инструментов, она открыла стеклопластиковую дверь и вышла в коридор, прислушиваясь.
