Адам был старше меня на год и также посещал заседания Совета с подросткового возраста, готовясь к роли делегата. Почти все это время мы были друзьями, если не считать первой встречи, когда я назвала его тупым волом, за что он меня поджарил — буквально, на мне остались ожоги, которые не проходили несколько недель. Это дает понять, к какому типу полудемонов он относится.
Следующий звонок мне было гораздо труднее сделать — я набрала номер Маргарет Левин. Если Лия и Сандфорд серьезно решили начать процесс по получению опекунства, то им придется с ней связаться. Мне следовало подумать об этом вчера, но первой моей реакцией было не ставить в известность Старейшин.
Я все еще набирала номер, когда Саванна появилась из своей комнаты, держа в руке беспроводной телефон.
— Ты звонила Адаму? — спросила она.
— Нет, я звонила Роберту. А как ты узнала?
— Запустила повторный набор.
— Почему ты проверяла, кому я звоню?
— Ты рассказала Адаму про Лию? Готова поспорить, он захочет с ней еще разок встретиться. И как насчет Елены и Клея? Они тоже приедут, если ты попросишь. Ну, Клей не приедет. Не приедет, если ты попросишь. Но приедет Елена, а он последует за ней. — Саванна уселась рядом со мной на софу. — Если нам снова удастся всех собрать, то ваша компания сможет многого добиться, как тогда… Помнишь?
Я помнила. Лучше всего я помнила вонь — жуткий запах смерти. Труп на трупе, завалившие все полы… Хотя я сама никого не убила, я в этом участвовала. Я согласилась, что это необходимо, что каждый человек, причастный к захвату представителей мира сверхъестественного, должен умереть, чтобы наши тайны гарантированно не покинули те стены. Тем не менее, я все равно, по крайней мере, один раз в месяц, резко просыпаюсь среди ночи вся в поту и ощущаю ту вонь.
— Пока давай посмотрим, не удастся ли нам самим справиться, — сказала я.
— Ты пока еще не сообщала Старейшинам?
— Сообщу. Просто…
— Не надо. Они только все испортят. Ты права, мы можем с этим справиться. Все, что нам требуется, — это найти Лию. Тогда мы сможем ее убить.
Саванна произнесла это с беззаботностью, от которой у меня перехватило дыхание. До того как я успела ответить, позвонили в дверь.
Пришли Старейшины. Все трое стояли у меня на крыльце, и их лица выражали смущение (Маргарет), обеспокоенность (Тереза) и едва сдерживаемую ярость (Виктория).
Маргарет Левин, Тереза Мосс и Виктория Алден являлись Старейшинами Шабаша столько, сколько я себя помнила. Они были подругами моей матери, и таким образом, частью моей жизни.
Тереза полностью соответствовала образу ведьмы в представлении Габриэля Сандфорда, вплоть до голубоватого оттенка волос и брючек-стретч из полиэфирного волокна. Этакий стереотип бабушки, на коленях которой любят сидеть внуки, с сумкой, в которой достаточно припасов, чтобы выдержать трехдневную осаду. Двоюродной бабушке Саванны, Маргарет, было шестьдесят восемь лет, и она являлась самой младшей из Старейшин. В молодости Маргарет славилась красотой и все еще оставалась привлекательной, но, к сожалению, соответствовала и другому стереотипу — туповатой красотки. Виктория Алден? Образец Старейшины двадцать первого века — безупречно одетая и ухоженная энергичная женщина, которая надевала костюмы в церковь и нечто в стиле милитари на поле для игры в гольф. Она презрительно фыркала на менее активных пожилых людей, словно любое ухудшение, ослабление физического состояния или умственных способностей возникло из-за того, что они недостаточно занимались собой.
Я сняла заговоры с входной двери и открыла ее. Виктория первой шагнула в дом и широкими шагами проследовала в гостиную, не потрудившись снять обувь. Это было плохим знаком. По правилам этикета Шабаша — которые имели явное сходство с предложенными Эмили Пост примерно в 1950 году — следовало снимать уличную обувь у дверей, таким образом, выказывая уважение хозяйке дома. Заходить в гостиную в обуви считалось действием на грани оскорбления. К счастью, Тереза и Маргарет сняли свою ортопедическую обувь, и я поняла: ситуация не достигла критической черты.
— Нам нужно поговорить, — объявила Виктория.
— Может, вначале выпьете чаю? — спросила я. — У меня должны быть и свежие булочки, если только Саванна их все не съела.
— Мы не есть сюда пришли, Пейдж, — сказала Виктория из гостиной.
— Тогда просто чаю?
— Нет.
Отказ от выпечки уже не предвещает ничего хорошего, но еще и от чая? Почти неслыханно в анналах истории Шабаша.
— Как ты могла скрыть это от нас? — спросила Виктория, когда я присоединилась к ним в гостиной. — Решение вопроса об опекунстве и так представляет сложность. Решение вопроса в суде. Но…
— Никто ничего не решает в суде, — сказала Саванна, появляясь из-за угла. — Взять опекунство в данном случае означает вломиться в дом в полночь и утащить меня прочь, лягающуюся и кричащую. Вот это и будет борьба за опекунство.
Виктория повернулась ко мне:
— О чем она говорит?
— Саванна, как насчет того, чтобы проводить бабушку вниз и показать ей твои рисунки?
— Нет.
— Саванна, пожалуйста. Нам нужно поговорить.
— И что? Ведь говорить-то вы будете о моей жизни, не так ли?
— Вот видите? — Виктория повернулась к Терезе и Маргарет и махнула рукой на Саванну и меня. — Вот в этом и заключается проблема. Девочка не уважает Пейдж.
— У девочки есть имя, — заметила я.
— Не перебивай. Ты к этому не готова, Пейдж. Я это говорила с самого начала. Нам никогда не следовало позволять тебе взять ее. Ты слишком молода, и она слишком…
— Мы прекрасно справляемся, — сказала я и сжала челюсти так, что заныли зубы.
— Хотите посмотреть мои рисунки, бабушка Маргарет? — спросила Саванна. — Мой учитель говорит, что у меня настоящий талант. Пойдемте, посмотрим. — Она пошла прочь с улыбкой «хорошей девочки», которая, похоже, давалась ей так же болезненно, как мне мои сжатые челюсти. — Пойдемте, бабушка Маргарет, — крикнула Саванна через плечо высоким голосом. — И покажу вам свои карикатуры.
— Нет! — заорала я, когда Маргарет последовала за Саванной. — Пожалуйста, покажи то, что писала маслом. Маслом! — Почему-то я сомневалась, что чудовищно мрачные карикатуры Саванны поднимут Маргарет настроение. Возможно даже, при виде их у Старейшины случится сердечный приступ. А мне это совсем не нужно.
Как только они ушли, Виктория опять повернулась ко мне:
— Тебе следовало нам об этом рассказать.
— Я только вчера получила уведомление, после того как мы поговорили по телефону. Я не восприняла его серьезно, поэтому мне и не хотелось вас расстраивать. Затем, после того как я встретилась с ними сегодня утром, я поняла, что дело на самом деле серьезное, и я только что собиралась позвонить Маргарет…
