Стоило мне ступить за порог, как пришло смутное ощущение, что у меня кто-то есть в гостях. Я спустил девочку на пол, жестом указал ей на стол. Малышка поняла сразу, и мышью, совершенно беззвучно нырнула под столешницу, а я вынул нож и шагнул в гостиную.
У меня действительно были гости. Те, кого я никак не ожидал увидеть.
На моем диване, скромно и чинно, словно приглашенные на званый обед, сидели мои любезные соседи, сладкая парочка — Танита и Агаи. Их лица были серьезны и сосредоточены, впрочем, Танита, все-таки не смогла удержаться от легкого кокетства, верхняя юбка была подобрана таким образом, что выставляла на всеобщее обозрение белоснежную кружевную волну многослойных нижних, а еще ма-а-ленький кусочек оголенной ноги у щиколотки.
Узрев хозяина, на лице которого не наблюдалось даже слабенького намека на гостеприимство, стеснительный Агаи вскочил, смял руками и без того истерзанную шляпу и тихо сказал, — Подожди, Дюс! Не маши кулаками. Нам пришлось без спроса проникнуть в твое жилье, но поверь мне, вопрос не терпел отлагательств!
Я ничего не ответил, а только повел бровью, предлагая продолжать в том же духе.
Юноша оглянулся на свою подругу в поиске моральной поддержки, Танита усмехнулась, переложила юбки так, что оголилась и икра, а потом резко спросила, — Люди говорят, что ты привез в город, по требованию короля, ребенка. Это правда?
Да что ж они все, сговорились, что ли?! Этим то, какое дело до интриг Феррита?!
Я слегка пожал плечами, выражая слабую степень недоумения от бестактного вопроса, заданного государеву слуге, и ответил, — Нет.
Агаи обиженно покачал головой, а драчливая красавица потянулась всем телом и… внезапно оказалась рядом со мной, вскинув к шее руку, с зажатым в ней длинным и острым кинжалом. Ее стремительные движения поставили бы в тупик и очень тренированного человека, даже мне с трудом удалось увернуться, перехватить руку и обездвижить эту стервочку. Теперь уже мой нож уткнулся ей под ребра, Танита дернулась еще раз, почувствовала, как лезвие вспороло ткань, чуть-чуть вошло в тело, и притихла.
— Зря ты так, — грустно сказал Агаи, непонятно к кому обращаясь, то ли к своей невыносимой женушке, то ли ко мне.
— Заткнись! Бесхребетный слизняк! — ощерилась молодка.
— Может прирезать ее? — поинтересовался я у аптекаря. Злость, накопившаяся в душе за день, требовала выхода, Танита была вполне подходящим «козлом отпущения».
Сосед расстроено махнул рукой, — Отпусти эту ненормальную, она просто по-другому не умеет.
Я кивнул головой, перехватил девицу одной рукой под грудью, а свободной нащупал и сдавил маленькую точку на шее красавицы, после чего она обмякла и стала недвижной.
Агаи, проследив за тем, как я укладываю Таниту на диван, заинтересованно и деловито поинтересовался, — Научишь?
Видно в конец достала его супруга, раз при виде ее глубокого обморока, он не испытывает и грамма переживаний, а напротив интересуется методикой безболезненного отключения дражайшей. Жалко, что на обучение нет времени, да и желания, признаться, тоже, хотя такой полезный навык мог бы в дальнейшем сильно облегчить юноше жизнь.
— Рассказывай, — вместо ответа потребовал я свою долю информации.
Агаи глянул на меня затравленным зверем, вздохнул и вымученно улыбнулся, — Не могу!
— Забирай и уходи, пока отпускаю, — я кивнул ему на лежащую в беспамятстве Таниту.
— Ты скажи хоть, он жив? — Агаи уставился на меня своими зелеными глазищами, как в ожидании приговора.
— Нет!
К чему говорить правду, если не знаешь, что от тебя хотят?
Аптекарь сначала недоверчиво вглядывался мне в лицо, ища в нем хотя бы намек на неискренность, а потом обхватил голову руками и тоненько завыл, — Что ты натворил?!
— Что? — я встряхнул юношу за плечи, пытаясь прекратить недостойную мужчины истерику, и потребовал ответа, — Что натворил?!
Мой вопрос ушел в пустоту. Агаи совершенно потерял способность изъясняться по человечески, а только жалобно и невнятно чирикал высоким тонким голосом, как большая птица. На секунду мне даже померещилось, что из-за воротника его рубашки вылезло черное перо.
О великий Ирия, за какие грехи мне досталась в соседи эта парочка ненормальных?! Кто так постарался? Найду — придушу!
Между тем, пока я ругался и тряс невменяемый источник ценной информации, на сцене появился еще один участник этого спектакля. Точнее — участница.
Мало ей было, что из-за нее разгорелся такой сыр-бор, так она решила поучаствовать в нем лично! Малявка вылезла из укрытия, и, пользуясь тем, что я занят, подошла вплотную к Агаи, дернула его за рукав и…. Запищала, не хуже чем он сам. Значит, все-таки девчонка не немая!
Прятать и скрывать больше, было некого, тайна сама вылезла на всеобщее обозрение, оставалось только следить за развитием событий и поведением действующих лиц, которых, если что пойдет не так, убить я всегда успею! Решив подобным образом дилемму, я уселся в кресло.
Аптекарь отнял ладони от лица, прекратил верещать и недоверчиво уставился на малышку, видно не до конца доверяя своим глазам и ушам. Потом он повернул ко мне голову и тоном величайшего разочарования сказал, — Ты мне соврал!
— Исправить? — невозмутимо поинтересовался я.
Агаи в ужасе прижал к себе девчушку, готовясь защищать ее хоть ценой собственной жизни.
— Дурак! — с отвращением произнес я, в который раз удивляясь про себя человеческой глупости.
Аптекарь покраснел и выдавил, — Прости! Этот мальчик слишком важен для мира, я не могу здраво мыслить, когда ты шутишь на эту тему!
— Это девочка, — выложил я свой последний козырь.
Агаи смертельно побледнел, отскочил от ребенка на расстояние вытянутой руки, смиренно встал на колено и, обратив к ней склоненную голову, снова зачирикал по птичьи. Малышка кивнула головой, ответила парой слов на том же языке и залезла с ногами на диван, удобно устроившись рядом с пребывающей в обмороке Танитой.
— Агаи, или ты мне сейчас все объяснишь, или я отведу ее обратно во дворец, — пообещал я соседу. Мне до жути надоел, тот факт, что судьба играла со мной в последние несколько недель как кошка с мышкой. Очень хотелось бы знать, что она, паскуда, затевает!
Обладатель таинственных знаний посмотрел на удобно устроившуюся, на подушках малышку, вздохнул, вытащил из-за пазухи ветхий пергаментный свиток, протянул его мне и сказал, — Читай!
Я осторожно расправил свиток, он был настолько стар, что истрепанные края разламывались на кусочки, крошась от прикосновений пальцев, и только чернила текста выглядели так, словно рука писца нанесла их на выделанную кожу только вчера.
