Он лишь пожал плечами:
— И что? Это было решено ещё давно, господин. Ещё тогда, когда я боролся с вашими Указами, отправляя прочь тех, у кого семьи. Тогда мы и разделились. Те, кто боялся — ушли. Мы остались. У нас давно уже не было надежды, но потом, после Сердца Стихии… Мы считали, что у вас большое будущее. Опасное, но сулящее таким, как мы, застрявшим в Возвышении, большие возможности.
Я рассмеялся:
— Ты сам себя слышишь? Забыл, что случилось за этот день? Тысячи людей обвиняют меня в Бедствии, стражников Ясеня ищут, меня ищут, развесив мои портреты. По мне, самая ваша большая возможность — это умереть рядом со мной.
Гавал кивнул:
— И это тоже может случиться. Сегодня погибли пятеро. Но за те дни, господин, что мы тренировались с вами, мы стали сильней.
Раздался полный гнева голос:
— Хватит говорить так, словно ты можешь делать это за всех! Уж мёртвые точно не могут этого делать, — вперёд выскочил Версам. Тот из наёмников, что забирал трофеи с тел сектантов. Ткнул в меня дрожащей рукой. — Этот потащил нас с безопасных стен в самую жопу. И Чергобу разрубили башку. Ты называешь его господином, Кирт старшим, а что ему до нас?
Кирт негромко сказал:
— Успокойся, хлебни…
Версам перевёл руку на Кирта:
— А ты закрой рот! — злоба исказила лицо Версама. — Твоего дружка Труека он спас, спас и своего Зотара. Где же он был, когда раскроили Чергоба?
Я промолчал.
Версам сплюнул на землю:
— Поэтому говорите только за себя. Я ухожу. Сила, несила. К гарху всё это. Не желаю сдохнуть в погоне за этой вашей силой. Кто со мной?
Ряды наёмников некоторое время оставались неподвижны, затем к Версаму шагнули двое. Сжимая в руках мечи.
Вот здесь я не удержался и устало вздохнул:
— Мечи-то к чему? Никто вас не тронет. Уходите. И держите язык за зубами. Это в ваших же интересах.
Кирт шагнул вперёд:
— Погодите-ка!
Троица замерла, а он кивнул Версаму:
— Кисет с вещами сектантов отдай. Это добыча всех нас.
Версам набычился:
— Как и моя, как наша.
Его жест, которым он обвёл свою троицу, не оставлял сомнений, о ком он говорил.
Я швырнул в него кисет, который всё это время так и сжимал в руке.
— Забирай!
Кирт тут же добавил:
— Этого вам хватит с головой, а кисет отряда верни, жирно тебе будет.
Версам снова набычился, оглядывая меня и Кирта, но его ткнул в бок один из тех, что решил уйти с ним. Зло выдохнув, Версам сорвал с пояса два кисета и швырнул в траву под ноги:
— На!
Когда они, пятясь, скрылись в зарослях, Гавал криво усмехнулся и продолжил, словно ничего и не случилось:
— Кто-то сумел прорвать преграду, не дававшуюся ему годы. Кто-то, как Версам — нет. Мы уже позабыли, каково это, ощущать себя слабыми, — перевёл взгляд на меня. — Господин, думаете, застань нас Бедствие на стенах Ясеня, мы бы остались живы? Старые мы умерли бы десяток раз за сегодняшний день.
Те, кто остался на поляне, молчали, но я отчётливо видел, как сразу несколько человек кивнули.
— Вы дали нам силу, снаряжение, надежду, уверенность. Чем поодиночке скрываться от, ищущих нас, Саул, уж лучше мы будем рядом с вами. Версам ещё пожалеет о своём решении. Мы расстались с вами на два месяца, и вы невероятно выросли в силе. Мы будем верными вам, господин. И Небо не оставит нашу верность без внимания, — Гавал усмехнулся и закончил. — Или же не оставите вы, господин.
Я обвёл взглядом всех, кто здесь был. Вгляделся в каждого. Никто не возразил Гавалу, не отвёл взгляда. Ни разу меня больше не ужалило в спину ощущение чужой стали. И мне осталось лишь смириться.
— Хорошо. Да будет так.
И неожиданно вспомнил о пещере сектанта, открыть которую можно, только имея ключ. И о каменистом плато, где так легко скрывать следы. Там нам не понадобится ни великое умение, ни время. Главное, успеть добраться до самого входа так, чтобы нас никто не заметил.
Решительно сказал:
— Две тысячи вдохов отдыха и уходим отсюда, я знаю место, где мы сможем скрыться от погони.
Эпилог
Суетящийся слуга то и дело с опаской поглядывал на мрачного, словно туча гостя. Но руки его мелькали ловко. Несколько вдохов и стол вытерт, грязная посуда и объедки убраны, горячее, исходящее паром мясо выставлено, а бокал налит.
Самум проводил взглядом пятящегося слугу, но удержал в себе все слова. Пока не глотнул из бокала. Через мгновение бокал полетел в слугу, врезавшись тому в лоб и залив лицо и одежду содержимым:
— Это вино! Какого гарха! Вы тут все глухие? Я мало плачу вашей забегаловке? — Самум перевёл взгляд на дальний конец зала, туда, где была дверь на кухню и заорал так, чтобы там точно услышали. — Хозяин, видит Небо, если ты ещё раз попытаешься провернуть этот трюк, то я спалю твой свинарник. А тебя заставлю хлебать своё дешёвое пойло на его пожарище! Ты меня понял?!
Из дверей буквально выкатился невысокий, худощавый мужичок. Кажется, ещё на кухне согнувшись в глубоком поклоне и сложив руки перед грудью. Принялся причитать, пытаясь пробить лбом половицы:
— Прошу простить меня, уважаемый гость! Лишь желание сделать всё как можно лучше...
Самум зло рявкнул:
— Заткнись. Я задал тебе вопрос.
Трактирщик застыл, прервав свои поклоны, и, чуть разогнувшись, вытаращил глаза на Самума. За миг до того, как его терпение закончилось, трактирщика за ворот халата ухватил вошедший с улицы телохранитель:
— Господин спросил, ты понял, что подсовывать ему вино запрещено?
Вспыхнув улыбкой, трактирщик принялся кивать:
— Понял, уважаемый господин, понял!
Телохранитель швырнул его, запустив точно в дверной проём. Оттуда донёсся грохот посуды и вопли тех, кто не успел увернуться от тела своего хозяина.
Самум впился глазами в телохранителя. Тот, прекрасно выучив его характер за годы, проведённые рядом, техникой скользнул через весь зал, вбил кулак в ладонь:
— Господин, — и тут же принялся говорить о деле. — Вернулись ещё две группы раненых. Сначала наткнулись на сектантов, затем на логово зверей Мастеров.
Самум мрачно уточнил:
— Это уже третий раз, так ведь? — телохранитель молча кивнул, Самум с ненавистью процедил. — Да ему что, само Небо помогает?
Телохранитель осторожно ответил:
— Господин, скорее он хорошо знает лес и достаточно силён, чтобы разогнать со своего пути мелочь, а вот идущие по его следу не так хороши.
Самум процедил:
— Выглядит так, будто Нараш намеренно послал слабаков. Ты не задавал ему вопроса об этом?
Телохранитель пожал плечами:
— Господин, кто я и кто он? Я расспрашивал лишь главу стражи города. Это ведь его люди. Но даже он отвечал мне с неохотой.
Самум едва удержался от того, чтобы запустить в полёт блюдо с мясом. Процедил:
— Полные придурки. Это лишь совпадение, что они бросились бежать в сторону наших земель.
Телохранитель промолчал, не думая, что господин хочет услышать ответ на этот свой вопрос. Вместо этого решил сообщить слух, за который заплатил духовными камнями:
— Господин, болтают, что один из отрядов вернулся раньше времени и принёс в город мёртвое тело. Болтают, что это попечитель Ордена Поющих Мечей.
Самум хмыкнул:
— Не рановато ли Мечи решили пощипать Саул? Ещё ничего не решено, а они уже...
— Господин, в отряде даже не было раненых.
Самум нахмурился, переспросил:
— Кто же его? Неужто... А что болтают про место, где это случилось?
Телохранитель шагнул к столу, разворачивая карту, ткнул на отметку каменистого плато:
— Здесь.
Дверь в таверну вновь распахнулась, Самум впился взглядом в вошедшего, через миг у него дёрнулась щека. Это оказался Агост, из ветви, что управляет Пристанью Лотосов. Младший, что пошёл на сделку с Леградом.
Самум одёрнул сам себя.
Агост хотя бы сражался с Леградом, а не назвал его братом.
Вошедший же Агост опустил сначала глаза, пряча их, а затем склонился:
