— Я уже чувствую на губах вкус победы, — говорил мне Рикс. — Это лучше любого вина! Твой план сработал. Считай, мы уже победили Цезаря.
— Пока нет, — пытался я остудить его пыл. — План не сработал. Аварик стоит, и в нем есть все, что нужно римлянам.
— Да не возьмут они его никогда! — отмахивался Рикс. — Эта крепость защищена лучше, чем любая другая в Галлии. А римляне уже слабеют. У них просто не хватает еды. Вот пусть еще немного поголодают, потом обломают зубы об Аварик, тут-то мы их и уничтожим! — Он говорил это с такой уверенностью, словно действительно мог предвидеть будущее. Но Рикс не обладал даром пророчества. Он был только воином.
Ранняя весна принесла с собой долгие дожди, такие же мучительные, как недавние зимние шторма. Дождь барабанил по нашему шатру так, что не будь мы с Ханесом друидами, мучались бы головной болью.
Мне очень не хватало Бриги. А еще я думал о том, как затяжные дожди повлияют на наши виноградники. Был бы я дома, помог бы им...
Похоже, Цезарь не стал менять своих планов из-за погоды. Он готовился к штурму Аварика.
— Они его не возьмут, — уверенно заявлял Рикс. — Их же ветром шатает от голода!
А я подумал, что голод — хорошее подспорье штурму. Когда знаешь, что ждет тебя за стенами, силы прибывают.
Цезарь подтащил осадные башни к самым стенам Аварика. На рассвете Рикс с большим конным отрядом отправился вылавливать римских фуражиров. День выдался мглистым; небо затянули свинцовые облака, придавив все живое к земле. Римляне как-то вяло готовились к штурму. Когда Рикс не вернулся на закате, я решил, что он не захотел в темноте рисковать ногами коней, и остался ночевать где-то в лесу. А ночью Цезарь атаковал наш лагерь.
К счастью, врасплох он нас не застал. Дозорные вовремя предупредили нас, дав время укрыть фургоны в лесной чаще. Наши войска выдвинулись на возвышенность, почти полностью окруженную болотами. Когда на рассвете римляне вышли на прямую видимость с нами, Цезарь увидел смелых, свободных людей под открытым небом, свысока бросающих ему вызов. Ханес потом создаст балладу о наших воинах.
Позицию мы выбрали удачно. Правда, для этого мне пришлось потрудиться, уговаривая вождей одного за другим, причем так, чтобы каждый из них считал это своей собственной идеей. Рикс никому из них не доверял полностью, поэтому не стал никому передавать свои права командующего. Конечно, никто из нас не ожидал нападения римлян на лагерь; мы же думали, что они озабочены осадой крепости.
На этот раз мы перехитрили Цезаря. Заняв ключевую высоту, мы легко могли перебить римских солдат, если они сунутся к нам через болото. Римские офицеры быстро оценили наше преимущество, посовещались и скомандовали отход. Мы провожали их свистом и громкими криками!
Когда Рикс вернулся, мне, конечно, хотелось похвалиться этой небольшой победой, да только нам сразу стало не до похвальбы. Некоторые вожди, рвавшиеся подраться с римлянами, набросились на Рикса с упреками и обвинениями. Они считали, что мы допустили ошибку, отказавшись от сражения. А Рикс — предатель! Он увел с собой конницу, и никому не передал общее командование.
— Римляне появились, как только ты ушел! — вопили нарушители спокойствия. — Как будто так и было задумано! Ты думал, что Цезарь сделает тебя королем всей Галлии за то, что ты оставил нас без защиты?
Я видел, что Рикс взбешен, но держался он с показным равнодушием. Обращаясь к одному из крикунов, он холодно спросил:
— И что, по-твоему, наша конница должна была делать в болоте? Тонуть? Вам от наших всадников не было бы никакого толку, а вот мы зато прекрасно повеселились, разделавшись с отрядами римлян. А насчет командования... Среди вас нет ни одного, кто способен поставить интересы всей Галлии выше интересов своего племени. Ты говоришь, Цезарь даст мне власть? Когда от Цезаря останутся одни воспоминания, ты сам предложишь мне стать во главе Галлии, потому что это я, король арвернов, приведу вас к победе!
Он еще долго говорил, наглядно показав людям мелочность и вздорность любых обвинений. Он заставил их замолчать. Недовольные вожди с позором разошлись по своим кострам, и скоро оттуда понеслись песни о близкой победе над врагом.
Но я-то знал Рикса лучше всех и поэтому не мог удержаться от замечания:
— Ты же действительно хочешь больше, чем королевская власть в племени арвернов.
— А я и не отрицаю этого. Только получу я ее не из рук Цезаря! От него я ничего не хочу!
— А как насчет тех африканских кобыл, которых он послал тебе? Помнится, ты же оставил их у себя?
— Не путай лошадь с королевской властью! — раздраженно ответил Рикс. — Меня не купить даже огромным табуном, Айнвар! И ты это прекрасно знаешь.
Да. Я знал это. Но еще с тех пор, как мы были мальчишками, мне нравилось иногда поддразнивать его. Иногда наедине я даже называл его Царем воинов. Вот только глядя на него во главе первой в истории объединенной армии Галлии, такое прозвище уже не казалось мне шуткой.
Глава тридцать третья
В последнем рейде Рикс взял нескольких пленных из отряда фуражиров. Он вывел их перед всеми своими людьми и заставил рассказать о голоде и лишениях в римском лагере, о тех причинах, по которым они погнались за бездомной коровой и охотились на отбившегося от стада барана.
Когда рассказ закончился, Рикс громко прокомментировал:
— Вот! Кое-кто обвинял меня в предательстве; напомню, что это мой план: захватчики теряют силы, а нам это не стоит ни капли крови. Надо всего лишь подождать, пока римляне не ослабеют совсем и не смогут сопротивляться, а потом мы просто выгоним их из Галлии с позором!
Воины восторженно заорали и принялись стучать мечами и копьями о щиты, провозглашая Верцингеторикса величайшим из всех военных лидеров.
Ну что же, возможно, армия Цезаря и утратила некоторую часть своей былой мощи, но на его планах это пока не сказалось. Осада Аварика продолжалась.
Битуриги организовали прекрасную оборону. Дошло до того, что их родичи в наших рядах начали хвастливо утверждать, будто справятся с римлянами без чьей-либо посторонней помощи. Для Верцингеторикса это послужило сигналом. Он отдал приказ идти на помощь осажденной крепости.
— С какой стати мне делить с битуригами славу? — объяснял он мне. — А потом, мне хочется посмотреть, как римляне штурмуют укрепления. Увидим и попросим твоего Гобана Саора сделать для нас такие же осадные машины.
— То есть ты приказываешь мне отправить гонца в форт Рощи?
— Конечно! Отправляй!
Я поспользовался случаем не только вызвать к нашей армии Гобана Саора, но и разузнать новости о моей семье.
А осада продолжалась. Римляне забрасывали крючья на деревянные стены Аварика. Защитники споро цепляли крючья к своим лебедкам и втаскивали внутрь. Римляне строили осадные башни, чтобы дать возможность копейщикам и лучникам стрелять по стенам с близкого расстояния, но галлы строили собственные башни внутри крепости, лишая римлян преимущества. В нападавших летели копья, стрелы, камни, лилась кипящая смола. К тому же их донимала ужасная погода. Уж об этом я позаботился. Каждое утро вместо гимна солнцу я пел песню для дождя и приносил в жертву красных петухов.
Ценой многих потерь римлянам, наконец, удалось построить огромную осадную башню, почти касавшуюся стен. Это была целая платформа, и солдаты, построившись «черепахой», то есть под прикрытием плотно сомкнутых щитов над головами, могли несколькими волнами ворваться на стены. Но среди галлов нашлись шахтеры с железных рудников. Они довольно быстро проложили туннель, выведя его прямо под основание осадной башни, и подожгли сооружение. Башня рухнула. Как раз когда римляне пытались потушить огонь, битуриги предприняли контратаку, которую неожиданно поддержали воины, посланные Верцингеториксом.
В начале казалось, что мы сможем победить. Цезарь сам руководил штурмом, и некоторые битуриги вознамерились захватить именно его и тут же на месте разделаться с ним. Но Цезарь ускользнул, а вскоре под стенами появился резерв из римского лагеря. На моих глазах под стенами Аварика началось настоящее сражение.
