Взгляд снова вернулся к окровавленному телу, повисшему на цепях. Пропорции телосложения и удлинённые острые уши выдавали в нём представителя минноонар. Но были и существенные отличия, причём следы пыток имели к этому факту весьма отдалённое отношение.
— Приведите его в чувства, — приказал эрниль двум элдалиэ, застывшим рядом с бесчувственным телом пленного.
Один из них молча зачерпнул ковшом ледяной воды и выплеснул её в лицо узника. Ещё один ковш был вылит просто на затылок. Тело несколько раз дёрнулось. Звякнули цепи. Опухшее от ударов лицо поднялось, и на эрниля буквально обрушился поток злобы и ненависти, настолько выразителен был взгляд пленного. Если бы взглядом можно было убивать, то именно таким.
Впрочем, за последние пару часов к подобному эрниль Иллонир уже успел привыкнуть. А стоящих рядом с узником элдалиэ от убийства последнего удерживал только прямой приказ высокородного ангья.
— Вижу, что ты пришёл в себя, предатель. В таком случае, может быть, поведаешь мне, что заставило вас пойти на убийства своих соплеменников?
В ответ из разбитого рта раздалось злобное рычание.
— Это бесполезно, высокородный, — промолвил один из воинов, — Это уже не минноонар, а одна из тварей Иа. Боль не заставит его говорить.
— Если он вообще ещё помнит, как это делать, — добавил второй.
Строго говоря, подобное поведение элдалиэ было недопустимым: простые воины без разрешения обращаются к высокородному ангья, да ещё и в таком тоне. Но эрниль Иллонир не обратил на это никакого внимания. Что там нарушение правил обращения к высокородным, если он сам сейчас нарушает не только нормы поведения, но даже приказы Совета. Ангья занимается тем, что с применением пыток допрашивает одного из минноонар, и делает это, не имея соответствующего разрешения Совета. Впрочем, сам эрниль тоже уже начал склоняться к тому же мнению, что и элдалиэ: от минноонар у этого существа осталось только тело. То, что просматривалось в глазах этого существа, вызывало у Иллонира только отвращение.
Но и тело пленника вызывало в лучшем случае чувство брезгливости. У минноонар вообще было принято относиться к своей внешности с большим вниманием. При этом предпочтение отдавалось естественной красоте, а украшения должны были только подчёркивать те или иные её черты. Поэтому многочисленные уродливые татуировки, шрамы и проколы, в которые вставлялся всякий «мусор», которыми «щеголял» «изменившийся», ничего другого кроме брезгливости и отвращения у ангья и элдадиэ не вызывали.
Одно дополняло другое. Иллонир понял, что он действительно ничего не добьется от пленного. И не потому, что его помощники плохо справлялись со своими обязанностями. Просто для висящего на цепях существа телесная боль не могла служить аргументом к началу общения. Процесс «украшения» тела наверняка был лишь немногим менее болезненным, чем пытки, а совершался он, скорее всего, добровольно и собственноручно. Кроме того, эрниль уже не сомневался, что изменилось и сознание бывшего соплеменника.
— Да, продолжать допрос бессмысленно, — он поднялся со стула, — Я ухожу и оставляю его в вашем распоряжении. Вы вольны делать с этой тварью всё, что пожелаете. Потом составите доклад. Меня интересует, сколько боли может вытерпеть подобное существо, прежде чем жизнь покинет его тело.
— Как прикажете, высокородный, — ответили оба почти хором.
Ангья внимательно всмотрелся в их лица. Их выражение обещало «изменившемуся» как минимум ещё несколько часов истязаний. Впрочем, чему удивляться: эрниль лично отобрал этих двух из нескольких десятков претендентов. А тех, в свою очередь, подбирали, используя его же инструкцию. Иллонир специально искал тех, кто потерял в землях по ту сторону горной гряды всех близких. Искал тех, чьим смыслом жизни отныне стало не просто желание мстить, а тех из них, кого в этом желании не остановят никакие моральные барьеры. Искал и нашёл. Специально для вот таких дел. Оба элдалиэ быстро поняли, что им предлагают, и согласились без колебаний и раздумий. И вскоре доказали, что в них не ошиблись. В определённом смысле, эрниль породил на свет двух монстров. Вернее, завершил их рождение, ибо начало этому процессу было положено тогда, когда первые тени грядущей беды упали на земли минноонар.
Эрниль отвернулся, толкнул тяжёлую дверь и вышел в каменный коридор. Уже закрывая дверь, он услышал звяканье металла, и почти сразу за ним безумную смесь крика и смеха. «Жестокость порождает жестокость, — думал ангья, шагая в полутьме подземелья, — Пленник и его палачи. Как же они похожи между собой! Если не брать во внимание облик, то единственное различие в том, что у этих двух элдалиэ объект ненависти чётко определён. А «изменившийся» ненавидит, похоже, саму жизнь. Даже я уже смотрю на пытки живого существа, не испытывая никаких эмоций. Эту заразу нужно остановить, пока она не разрушила наш народ. Это словно ржавчина, которая «пожирает» метал клинка — незаметная поначалу и неумолимая в последствие».
Выйдя из подземелья, Иллонир сразу заметил ещё одного подчинённого, которому с недавних пор стал доверять особые поручения. Его тоже заметили. Хотя, судя по всему, просто ждали его выхода из подземелья во двор крепости.
— Моё почтение, эрниль Иллонир.
— Приветствую тебя, благородный Рилтамаай. У тебя ко мне дело?
— Я хотел узнать, готовиться ли сегодня к новым поручениям?
— Думаю, что ты и твои воины можете отдыхать и заниматься своими делами. Охоту на «изменившихся» прекращаем.
Эрниль направился в лестнице, ведущей на крепостную стену. Молодой ангья двинулся следом, явно не удовлетворённый таким ответом начальства.
— Прекращаем? — с недоверием и разочарованием переспросил молодой ангья, — Вы говорите это серьёзно?
— Да, — ответил эрниль, и уточнил, — Пока прекращаем. Возможно, что твой опыт ещё потребуется Совету. Хотя лично я считаю, что это ничего не даст.
— Они настолько упорны, что хранят молчание даже под пытками?
— Отчего же? Они издают множество звуков. Вот только смысла в них нет. Боюсь, Рилтамаай, что «изменившимся» просто нечего нам сказать — дыхание Иа завладело их душой. Это уже не минноонар, а лишь отвратительная пародия. Разум их извращен ещё больше, чем изуродованы тела.
— Быть может, дознаватели Совета смогут добиться больших успехов.
Эрниль не стал спешить с ответом на этот вопрос, поэтому путь по каменным ступеням прошёл в полном молчании. И не потому, что Иллонир не знал ответа. Просто ему требовалось время, чтобы облечь уверенность в свой правоте в слова, достаточно убедительные для собеседника.
— Сомневаюсь в этом. Вернее будет сказать, я совершенно уверен в том, что и их постигнет неудача. Дознаватели Совета безусловно мастера своего дела, но… Понимаешь, Рилтамаай, «изменившиеся» могут быть полезны только тем личностям, кто практикует пытки ради созерцания самого процесса истязаний жертвы. Согласись, что это весьма сомнительная польза. Лично я не имею никакого желания уподобляться порождениям Иа. Мы ошибались относительно «изменившихся» — это уже не минноонар. Очень похоже на то, что извращённый дыханием Иа разум этих существ воспринимает боль как благо. Как ты думаешь: есть смысл причинять боль тем, кому она в радость?
