– Дыхание Хаоса? – спросила Илна и обреченность в ее голосе заставила бывшего сапожника заскрипеть зубами.
Вигоры смертоносного тумана не испугались. Поорав, они расселись по местам, и костер радостно затрещал, когда в него полетели новые охапки веток. Взметнувшееся пламя с ревом выплюнуло сотни оранжевых искр.
– Примем смерть достойно, – проговорил Хорст.
Девушка всхлипнула.
Лиловая стена Дыхания Хаоса надвинулась, на мгновение остановилась там, где заканчивалась граница светового круга, и – Хорст не поверил глазам – поползла в стороны.
Накрыла лежащего на животе бурура, но тот лишь недовольно всхрапнул, как пес, потревоженный севшей на спину мухой. Приоткрыл один глаз, блеснул золотистый зрачок, радужка, но тут же мохнатое веко опустилось, а фиолетовое марево поплыло дальше.
Хорст вжал голову в плечи, когда стена тумана окружила становище, растворила в себе деревья, оставив только клочок темнеющего неба наверху.
– Эх, не думала, что умру вот так, – прошептала Илна.
Бывший сапожник судорожно кивнул, глядя на неведомо как проникшее внутрь светового круга туманное щупальце, с неторопливостью ядовитой гадины подбирающееся к его ноге.
Хорст дернулся, но оцепеневшие мышцы не послушались, а из сжатого судорогой горла вырвался даже не хрип, а тонкое сипение. Сил хватило лишь на то, чтобы закрыть глаза.
Он ощутил касание, легкое, едва заметное, почти ласковое. По лодыжке словно пробежались тонкие пальцы, сжались, пробуя кость на прочность, щиколотку пронзила острая боль.
Хорст напрягся, готовясь, что она усилится, поползет дальше, но касание исчезло, и бывший сапожник открыл глаза.
– Ты чего? – обеспокоенная Илна отстранилась, и в ее черных зрачках отразилось лицо, перекошенное и бледное.
Хорст не сразу понял, что его.
– Все хорошо, – сказал он, силясь улыбнуться и понимая, что сведенные судорогой лицевые мышцы не слушаются. – Я думал… а впрочем, не важно.
– Почему они не боятся? – Альфи почесал грудь, подумал, и принялся скрести покрытую темной щетиной макушку.
– В этих местах Дыхание Хаоса – обыкновенная непогода, как дождь или град, защититься от нее можно с помощью огня, – оставшийся страх выходил нутряным клокотанием.
– А, может быть, оно и не причинило бы тебе вреда? – Илна высвободилась из объятий Хорста. – Ведь из той кипящей лужи ты вылетел, как донышко из бочки, по которой ударили ногой?
– Мне, может быть и нет, – воспоминание о мгновениях, проведенных в объятиях темно-синей жидкости, заставило бывшего сапожника поморщиться, – но вас бы наверняка убило… Или причинило сильную боль. В любом случае, мне не хочется этого проверять.
Дыхание Хаоса провисело вокруг костра весь вечер, надвигаясь и отступая в зависимости от того, угасал костер или разгорался ярче, а когда наступила полная темнота, начало таять.
Сильный толчок в седалище заставил Илну вздрогнуть и открыть глаза. Выругав огромного зверя, шагнувшего не так плавно, как обычно, девушка зевнула и принялась оглядываться.
Кавалькада буруров двигалась по заметно поредевшему лесу, по небу неспешно перемещалось солнце, на западном горизонте клубились, но не спешили приближаться грозовые тучи.
Альфи, судя по ровному сопению, беспардонно дрых, Хорст дремал, клюя носом и время от времени вскидывая голову. Монотонная тряска, ощущаемая на спине мохнатого «скакуна», могла усыпить кого угодно.
Вигоры, судя по отвратительно бодрым рожам, как-то боролись с дремотой или вовсе не были ей подвержены. Они переговаривались, обмениваясь чудовищными сочетаниями звуков, какие Илна не могла даже разобрать, один из воинов в хвосте колонны громко пел.
Или просто выл на отсутствующую луну.
Глянув на подступающие с запада облака, дочь редара обнаружила, что они гораздо ближе и ниже, чем показалось на первый взгляд, и что ветер ощутимо пахнет грозой.
– Ух ты! – воскликнула Илна, глядя как сизые, точно баклажаны облака ползут по самым верхушкам деревьев, как вспыхивают между стволами короткие белоснежные молнии.
– Что такое? – Хорст сонно заворочался. – А, дождь… Сейчас промокнем немного, зато хоть от грязи…
На этом месте маг осекся, поняв, что на обыкновенный дождь приближающаяся туча похожа так же, как нож для резки хлеба – на огромный двуручный меч: молнии колотили снизу вверх, из земли, прямо в тучи!
– Ничего себе! – воскликнул проснувшийся Альфи. – Это еще что? И наши друзья не беспокоятся?
– Они говорят… – Хорст прислушался, – что-то про «подземную грозу»…
Сизая пелена, до дрожи в поджилках напоминающая Дыхание Хаоса, надвинулась, бурур под людьми недовольно заревел, а Илна ощутила, как глаза ее торопятся вылезти из орбит.
Ливень хлестал снизу вверх; капли с чмоканьем вылетали из пузырящейся земли и мчались навстречу облакам. Часть их попадала путешественникам на сапоги, но остальное принимало на себя широкое брюхо мохнатого «коня».
– Мы как будто едем на крыше, – заметил Хорст, и тут же рядом ударила молния: столб огня вырос из земли, и Илна поняла, что ничего не видит, кроме плавающих под веками огненных кружков.
Поспешно вытянула руки, ухватилась за мага, чтобы ненароком не свалиться.
– Клянусь мошонкой Хаоса, – сквозь клокотание воды донесся голос Альфи, – мне кажется, что я сплю…
Когда зрение вернулось, Илна не удержалась, выставила ладони под летящие вверх капли.
– Дальше нам будут встречаться все более и более странные вещи, – проговорил Хорст задумчиво, – я чувствую, мы приближаемся к тому месту, где Хаос проник в наш мир и где он всего сильнее.
Илна поежилась, мрачно подумала, что она предпочла бы от такого места удаляться, и как можно быстрее.
Облака над головой потихоньку рассеивались, обнажая голубую плоть неба, гром грохотал слабо, точно продырявленный барабан, свежий ветер уносил грозу на восток.
Выглянуло солнце, тысячи капель на ветвях, траве и листьях вообразили себя драгоценными камнями, мрачный лес засверкал, точно ожерелье из отборных брильянтов.
Вигоры на переднем буруре заволновались, один из них повернулся, что-то крикнул старейшине, и кавалькада начала останавливаться.
– Что там? – Илна вытянула шею, пытаясь разглядеть, что происходит, но увидела только черные скрюченные фигурки между деревьев.
– Чужаки, – объявил Хорст, – такие же страшные, как наши и, судя по большим дубинам, настроенные не очень радушно…
От серого зверя, на котором восседал утыканный иглами старейшина, доносились невнятные вопли и сердитое бурчание, словно там выясняли отношение очень большие и шепелявые коты.
