— Это я и без тебя понимаю! — раздражённо заметил он, недовольный её непониманием. — Мне нужны особенности, обычаи, принятые порядки. Всё, что отличает вас от нас. Чтобы из-за какой-нибудь глупейшей промашки не пустить всё дело под откос. Это-то ты можешь?!
— Могу.
— Тогда начинай. Первое же, что в голову приходит.
Шерил растерянно опустила взгляд вниз, погладила шелковистую ткань платья и в этот момент поняла, с чего такого простенького, бытового, но отлично иллюстрирующего разницу в образе жизни двух народов, можно начать:
— Вот, к примеру, летающие женщины юбок не носят.
— Подозреваю что, это, наверное, было бы очень нескромно, — в уголке его рта опять залегла усмешка.
— Скромно — не скромно, не о том думаешь, — теперь уже начала раздражаться девушка. Всё-то у этих мужчин мысли на одну тему. — Или не всё понимаешь. Длинные, широкие, развевающиеся одежды там не приняты просто потому, что это небезопасно. Один особо удачный порыв ветра — и у тебя спутаны крылья. Или заслонён обзор, что немногим лучше. И всё, собирайте кости.
— Мда, — Лейв, несколько обескураженный, откинулся на спинку стула. — О возможности такого объяснения я не подумал.
— Вот-вот. Добрая половина отличий объясняется способностью к полёту и жизнью в горах, другая — тем, что это всё же народ мастеров. Не иметь образования и специальности считается просто неприличным.
Рассказывая о жизни и обычаях айев, Шерил не считала, что предаёт интересы крылатых. Того, о чём не стоит рассказывать она знала не так уж много и старательно обходила эти темы, а всё остальное? Да кому оно помешает?! Может, действительно до чего-то толкового договорятся. Этот конкретный Сиятельный, хоть и обладает немалым могуществом по меркам этого мира, выглядел вполне вменяемым. Более того, разумным и рассудительным. Или это она его переоценивает? Говорят же, что женщины не способны адекватно воспринимать тех мужчин, с которыми делят постель.
АлишерМного было причин, чтобы не покидать форт Белые Скалы. Он сам себе их приводил раз за разом и с нехарактерной изобретательностью придумывал новые, но среди немалого списка поводов и причин не было одной, реальной: Алишеру не хотелось покидать своё творение. Величественное и монументальное, но и столь же хрупкое и недолговечное, как и остальные чудеса зимы. К первому своему материальному творению он испытывал почти родительские чувства.
За прошедшее время Алишер успел здорово усовершенствовать своё творение: к стене добавилась ещё несколько высоких башенок с настилами для стрелков (хорошо ещё хоть со ступеньками можно было не заморачиваться — крылатые воины в них не нуждались), организовал ледяной скат с внешней стороны, к внутренней стене приросли складские помещения и караулки. Много всего полезного, что успели придумать и попросить сделать отцы-командиры до первого серьёзного боя о примерной дате которого конечно же узнали заранее — разведка у крылатых была поставлена на очень серьёзном уровне. Заранее же притащили все имеющиеся в распоряжении свободные противокорабельные излучатели и разместили их в заранее подготовленных местах, вовремя подвезли боеприпасы и обеспечили личный состав защитными амулетами. В общем, сделали всё, чтобы и битву выиграть и потерь понести как можно меньше.
Молодого менестреля хотели отправить подальше от линии активных боевых действий, да хоть бы в ту же столицу, но тут уж он сам упёрся. Нет, он прекрасно понимал, что в бой его никто не пустит, да и сам, честно говоря не рвался туда, хотя, как каждый взрослый Творец оружием владел и постоять за себя мог. Зато он прекрасно сознавал насколько нужен, и даже необходим будет сразу после (никто ведь не думает, что стена не пострадает?). А быстро и качественно восстановить её целостность способен только он.
За что и поплатился. Нет, близко к арене боевых действий его действительно не подпустили и даже волоса с менестрельской головы не упало, но то что он застал после боя… Зрелища хватило, чтобы впечатлиться надолго.
О, Крылатые покровительницы искусств, неужели и на ЭТО вы спокойно взираете?! Жестокость — бессмысленная и беспощадная. Неужели же всем тем, кто пришёл сюда убивать и умирать, больше нечем было заняться?! В мире столько всего разного! Нет, ну свои-то понятно, они защищались, а тёмные? Или выбора у них не было? Погнали как на скотобойню. Алишер остановился, чуть не свалившись в провал, образовавшийся после битвы и, наконец, отвлекшись от вида за стеной (тела убирали, но впечатление это почему-то производило ещё более тягостное), принялся за работу. Глубоко вдохнул воздух, почему-то имеющий отчётливый металлический привкус (скорее воображаемый, чем реальный) и попробовал воззвать к стихии льда — голос, после первой, идеально выверенной ноты, ушёл куда-то вниз и Алишер поспешил оборвать звук, пока не получилось чего-то незапланированного. Вдохнул ещё раз — и понял, что нужного настроя не имеется. Собственная неудача расстроила его ещё сильнее, однако погрузиться в чёрную меланхолию ему не дали — вовремя отвлекли:
— К какой категории гармоник относятся эти ваши Каноны? — с невинным видом спросил приставленный к нему парень из исследовательского цеха. Звали его Маарик Рой, следовал он за менестрелем буквально по пятам и то и дело принимался что-то записывать. Вот и сейчас торчал рядом с блокнотом и карандашом наготове.
— Это вам Шерька про гармоники рассказала? — не спешил прямо на вопрос отвечать Алишер. Его собеседник неловко пожал одним плечом: конечно же она, больше-то всё равно некому. — И наверняка не слишком подробно. Каноны не относятся ни к каким гармоникам, каноны выходят за их пределы.
После всего здесь увиденного ему не хотелось рассуждать ни о творчестве, ни об искусстве, ни о гармонии, ни о Канонах, прекрасных и совершенных в своей законченности. Не хотелось совершенно ничего. Маарик встревожено глянул на своего подопечного — его настроение ему не нравилось. Кроме записи новых знаний, которыми этот пришелец иногда начинал буквально фонтанировать, в его функции входил ещё и общий присмотр за ценным кадром. Оказание психологической помощи в его обязанности не входило, но и смотреть как корежит парня, было тяжело и неприятно.
— Ты, вот что, — он как бы случайно, по ходу движения, переместился между менестрелем и наружным краем стены и полуразвернул крылья, заслонив неприятное зрелище, — ты лучше подумай о том, сколько эта твоя стена жизней спасла. Надёжно перегородить несколько километров долины в кратчайшие сроки мы бы не смогли. И вся эта масса хлынула бы дальше: в мирные сельские долины, в мастеровые горные города. Даже при наличии излучателей, нас просто задавили бы массой.
