— Я помню…
Оказывается, как всё легко и просто. Одно движение руки — и от моего вечного врага в семи мирах не останется даже памяти… И ровной дороги емутуда и обратно, в сердце мира, где стражи отнимут у колдуна и привычную память, и привычную печать, превратив некогда могущественного полухарта-полудейте в обычного человека. А вот что делать со второй его ипостасью… Я задумчиво постучала кулаком по камню. Права моя спутница, Касси может мне не простить… Проклятье. Ладно. Я всегда слушала только себя и поступала так, как считала нужным, не отвлекаясь на сантименты. К тому же, бывшая сущность и так многого мне не простит, а одной обидой больше, одной меньше… Я решительно начертила напротив двойной руны судьбы руну смерти. Одну на двоих. И будь, что будет.
Руны слабо замерцали, озаряя коридор робким сиянием, и хрупкими осколками чужой судьбы осыпались на пол, к моим ногам. Всё, одно дело сделано. Я прошлась по осколкам, методично стирая их в мелкую пыль и навеки оставляя прах помощника Хариты во тьме периферии. Далее. Последние Слова заклятья и Долина теней. И можно приступать к следующим важным делам, не терпящим отлагательств. Я брезгливо стряхнула с подошв сапог сухую пыль рун. Последние Слова и…
— Не пожалеешь, Райлит?..
Я оглянулась на Проходящую и невольно опустила глаза. Девушка исчезла, сменив человеческий облик на собачий. Знакомый маленький щенок сидел на полу, подняв мордочку и виляя хвостиком, и не сводил с меня проницательного взгляда.
— Не пожалею, — спокойно отозвалась я. — Я никогда не ошибаюсь.
Щенок тряхнул ушками и подошёл ближе, затаившись в тени моих крыльев, подальше от воздействия Слов. Я тихо вздохнула, собираясь, мысленно повторила Слова, отрешилась от происходящего — и заклятье полилось мягким, журчащим ручейком.
…Дорогой сна, дорогой дня —
И до заветной тишины,
До упокоенной души
Дойти, тревоги не тая,
Оставить тьму после себя,
Задуть мерцающий огонь,
В свою раскрытую ладонь
Собрав осколки бытия…
Стены периферии дрогнули, не выдерживая натиска силы. Мелкий песок, смешанный с клочьями камней, брызнул в разные стороны из пробитых Словами щелей, пропуская холод разрушительной ночи. Найда жалобно заскулила и я, не переставая говорить, наклонилась, легко подхватила её на руки и запахнулась в чёрные лепестки крыльев. Как известно, проклятья дейте имеют одну неприятную особенность: иногда и сам колдующий попадает под раздачу, не говоря уже об его спутниках. Что, кончено же, сейчас — нежелательно, а исключить — непросто.
И хлопнет крыльями ничто,
За пустотою — новый свет,
На месте старого — наш след…
…Что было — то давно прошло,
Что умерло — давно мертво,
Под сенью призрачных надежд
Успеть однажды умереть,
Чтоб пережить своих богов…
Резкие порывы горячего ветра едва не сбили меня с ног, закружив вокруг в бешеной пляске буйных стихий. Я зажмурилась, непроизвольно прикрываясь куполом солнечного света. Последний штрих на портрет недописанного уничтожения…
И догорает сталь клинков,
И доживает чей-то мир
Мгновенья, сношенных до дыр
Случайных фраз, нелепых Слов
И тайной дальних берегов
Оставит в памяти навек
Размытый шаг, огонь побед,
Последний миг… последний вздох…
Мир периферии взорвался, стирая в незримую пыль крупные осколки того, что раньше называлось Долиной теней — последним пристанищем безликих. И лишь мы с Найдой парили в звенящей, вздрагивающей от пульсирующих волн силы бесцветной пустоте, окутанные паутиной солнечных лучей. Тряхнув головой, я протёрла глаза, чихнула, посмотрела по сторонам и кивнула самой себе. Отлично. Лучше некуда. Моя пушистая спутница издала жалобный писк и громко вздохнула, уткнувшись носом в моё плечо.
— Спасибо за комплимент, — усмехнулась я.
Найда проворчала что-то неразборчивое, однако я странным образом прекрасно её понимала. И, внимательно изучив пустоту, указала на далёкое пятно серого портала.
— Думаю, нам пора. Туда. Домой.
«Вот ты, студент, думаешь,
что это мне дали пятнадцать суток?
Ошибаешься! Это нам дали пятнадцать суток!»
(«Операция „Ы“ и другие приключения Шурика»).Кассандра.
Я тупо смотрела в одну точку перед собой, с ужасом чувствуя, как ускользает от меня нить реальности, как сворачиваются в тугой клубок, замирая, время и пространство, как мутнеет перед глазами облик последнего всадника, расплываясь и теряя очертания… И холодная, скользкая рука отчаяния сжимает горло, больно впиваясь в кожу острыми когтями, вспарывая плоть и позволяя вырываться наружу даже не крику — но хрипу, тихому, предсмертному хрипу, последнему в этой жизни. И в попытках её разжать я с силой вцепилась в собственное горло. Где-то на задворках замороженного сознания мелькнула последняя здравая мысль, что по доброй воле меня не прикончить… Мелькнула и растворилась в густом белом тумане безумия, уступая место жгучей боли и острой нехватки живительного воздуха.
«Касси, помни, ты — сама Жизнь, её воплощение, её лик». Ласковое, осторожное прикосновение к моему плечу и заметная пульсация оберега. Чьи-то бесплотные руки легли на мои ладони, не без труда разжимая мёртвую хватку. «Ты — Жизнь, Касси, ты — Жизнь, ты — сама Жизнь…». Древняя мощная сила с некоторым опозданием откликнулась на призыв, выбираясь из своего тёмного угла и постепенно затопляя всё моё судорожно сжавшееся существо, пропитывая собой каждую клеточку тела и каждую капельку крови. Я с коротким всхлипом вздохнула… и с высоты рухнула на пол. Горло раздирал сухой, хриплый кашель, на губах осел солёный привкус слёз и горький — крови, перед внутренним взором по-прежнему стоял густой, белый туман… но сознание заработало на удивление чётко и ясно.
Это не Райлит. Точно. Некто неведомый в очередной раз спас мне жизнь, пока всадник Апокалипсиса неуверенно топтался на пороге дома, не решаясь приблизиться. Моргая, я подняла на него мутный взгляд. Жалкое, скелетообразное, сутулое существо в грязном, местами протёртом до дыр, балахоне, с ввалившимся щеками, белыми космами давно нечёсаных длинных волос и пустым, бессмысленным взором бесцветных глаз. Из-за левого плеча торчит багряная рукоять меча, на голове — сияющий венец, за спиной — хлопающие полы чёрного плаща, на поясе — подозрительно знакомый, странно скрученный кувшин… Один всадник, олицетворяющий собой четырёх предыдущих. Плюс вялая скелетообразная же и седая от старости скотинка, замершая за его спиной. Неужели это способно натворить столько бед?..
