– Прибыл гонец от вашего зятя. Барон фон Типп передает: неподалеку от городских ворот, которые охраняют его дружинники, схвачены лазутчики. От них удалось узнать, что имперский канцлер приказал своим людям занять все выезды из Годштадта. Если мы сейчас же не уедем…
– Скажи передним, пусть трогаются, – перебил граф.
Не обращая больше внимания на секретаря, он подозвал Тубернаума. Спросил:
– Ну что?
– Плохо, ваше сиятельство, – вздохнул толстяк. – Я насчитал пять ран. Кроме того, могут быть переломы и другие ранения, которых я не заметил из-за одежды и доспехов. Необходимо перенести Венка во дворец.
– У нас нет времени. Я прикажу освободить для тебя одну из повозок. Займись рыцарем сразу, как поедем. И будь любезен, приложи все свое искусство, чтобы фон Швертвальд выжил.
Громко сглотнув, лекарь кивнул. Никогда ранее он не видел на лице сеньора такой ярости.
– А если ему суждено умереть, – продолжал Ландер, – сделай так, чтобы перед смертью раненый очнулся и смог говорить.
– Понял, ваше сиятельство. Если я увижу, что…
Но граф уже не слушал Тубернаума: он быстро шагал к своей повозке. Сердце бешено колотилось, а голова Ландера будто горела в огне. Его тщательно разработанные, выверенные с математической точностью планы рушились один за другим. Победа, казалось, бывшая днем у него в руках, обернулась, если не полной катастрофой, то серьезным поражением. Со свойственной ему предусмотрительностью Ландер учел и такое развитие событий, но теперь все придется начинать заново. Граф ощутил, будто ему на спину легла огромная тяжесть, и, как-то совсем по-стариковски сгорбившись, полез в повозку.
Глава девятая,
в которой Урс встречает старого знакомого
Лекарь отправил подмастерье Айхена за водой и вернулся к столу, на котором бредил укрытый плащами рыцарь. Бегство из города по ухабистой дороге явно не пошло раненому на пользу. Еще хорошо, что поездка продлилась всего несколько часов. Во время первой же короткой остановки, сразу после выезда из Годштадта, к лекарю подошел граф – справиться о состоянии помощника. Тубернаум мрачно ответил, что тому нужна срочная операция. И не одна.
– Я дал несчастному настой для облегчения боли, – сказал лекарь, – и, как мог, заново перевязал. Но мессир Швертвальд…
– Он что-то говорил? – перебил Ландер, косясь на рыцаря, бредившего в повозке: время от времени стоны сменялись быстрой, бессвязной речью. – Хоть что-нибудь внятное?
– Нет, только брань, проклятия, богохульство, – торопливо солгал лекарь и от всей души мысленно взмолился, чтобы сеньор не почувствовал вранья. – Неудивительно, ваше сиятельство: ему дважды попали в голову. Похоже, кость треснула, на мозг давят осколок и скопившаяся кровь. Все это необходимо удалить. И рана в живот – неглубокая, но…
– Помолчи, я понял.
Оставив вспотевшего от переживаний Тубернаума, граф подошел к повозке. Наклонившись, некоторое время вслушивался в стоны Венка. Затем трижды, громко – раз за разом все больше повышая голос – окликнул рыцаря. Но тот ничего не услышал, только прохрипел какую-то бессмыслицу. Лекарь едва удержался от вздоха облегчения: всего полчаса назад фон Швертвальд вдруг начал говорить вполне связно, хотя по-прежнему не реагировал на вопросы. Прислушавшись к прерывистой речи графского фактотума, Тубернаум похолодел от ужаса. И было от чего. Бегая по сторонам невидящими глазами, Венк рассказывал, кто и по чьему приказу оскопил сына имперского канцлера. Лекарь с трудом удержался, чтобы не зажать раненому рот: впервые в жизни Шему захотелось убить пациента. Пока тот своим бредом окончательно не погубил невольного слушателя – его самого. Из памяти всплыла когда-то прочитанная фраза, что случайное знание может лишить человека жизни не хуже, чем меч палача. Если хозяин поймет…
Серое, уставшее, постаревшее за последнюю ночь лицо Ландера перекосилось от злости. Он поманил к себе врача. Сказал:
– Впереди, где-то через лигу, есть село. Станем лагерем, и я прикажу освободить для тебя самый лучший дом. Займешься Венком.
– Очень хорошо, ваше сиятельство. Только нужно торопиться.
– Сейчас поедем, – вздохнул Ландер. – Говоришь, голова пробита… А он не сойдет с ума после того, как ты покопаешься у него в мозгах?
Аристократ умолк, но, прежде чем последовал ответ, неожиданно жестко продолжил:
– Венк должен выжить и остаться в здравом уме. Если он свихнется или подохнет под твоим ножом – у меня появится новый личный медик.
Ошеломленный такой угрозой обычно сдержанного и любезного Ландера, толстяк-лекарь едва не рухнул перед сеньором на колени. Никогда раньше он не интересовался политическими интригами господина, а сейчас невольно стал их заложником. Не в силах что-либо сказать, Тубернаум беспомощно развел руками. Зародившаяся надежда на смерть фон Швертвальда от ран оказалась напрасной: проклятый убийца все-таки накинул на шею врача удавку. Но спасения не было и в случае благополучного выздоровления Венка. Рано или поздно граф догадается, что рыцарь мог проболтаться в бреду, и жизнь Шема тут же оборвется. Безграничная преданность, долгие годы верной службы его сиятельству – все не в счет, все было напрасно.
Чувствуя, как по щекам невольно текут слезы, задыхаясь, врач просительно загнусавил:
– Ваше сиятельство, помилуйте, ведь человеческая жизнь… она, она – в руках Господа. Я сделаю… сделаю, что в моих силах, даже больше. Но я не колдун и не умею договариваться со смертью!
В ледяных глазах графа внезапно вспыхнул огонек, как будто он о чем-то вспомнил. Остановив жестом продолжавшего взывать к его милосердию Тубернаума, сеньор буркнул "перестань" и тут же ушел. Стоило Ландеру забраться в свой возок, как кортеж продолжил движение.
И вот теперь раненый лежит на столе в самой большой комнате дома деревенского старосты. Селение, название которого так и осталось неизвестным для лекаря, заняли графские стрелки. К ним так же присоединился аръергард – конные из дружины фон Типпа. Всего набралось больше сотни человек, и, хотя погони не наблюдалось, согнанные крестьяне спешно строили на окраине деревни несколько баррикад. В ход шли перевернутые телеги, мешки с землей, под женский и детский плач с грохотом раскатывали на бревна чью-то халупу. Любое ослушание или просто недовольство со стороны местных мгновенно пресекалось: уставшие и злые солдаты были щедры на удары. Командовавшие ими Херберт из "своры" и закованный с ног до головы в доспехи, неуклюжий, словно краб, сержант барона только поощряли жестокость подчиненных. У обоих более чем строгий – за неисполнение обещана петля – приказ сеньоров: в случае нападения держаться, пока лекарь не закончит возиться с раненым. Затем любой ценой привезти живого или мертвого Швертвальда в соседний городок. Лебехт, кажется. Именно туда с зятем – бароном Игнациусом фон Типпом, его дружиной и несколькими повозками золота, награбленного в имперском казначействе, направился граф. Но там он пробудет недолго: слишком небезопасно, близко – около семи лиг – от Годштадта. Основным лагерем, местом сбора противников цатльского узурпатора, заранее был назначен хорошо укрепленный Мооренбург – наместник города и начальник гарнизона – верные протеже гофмаршала Друа. Говорили, что курфюрст Леопольд со своими людьми уже прибыл туда.
