Сзади раздался шорох: я торопливо провела ладонями по лицу, стирая мокрые дорожки, постаралась придать себе умиротворённый вид. Я никогда не плакала при свидетелях: мне казалось, что это смахивает на показуху.
— Полесия? — осторожно окликнул меня Игнис.
Кашлянув, чтобы голос не показался хриплым, я ответила:
— Я здесь.
Впрочем, Игнис и так видел, где я, а голос, к тому же, выдавал меня с головой. Однако я старательно сделала вид, что просто любуюсь закатом, который, кстати, и правда был великолепен. Я задумчиво остановила взгляд на сиренево-красном небе с горячим рыжим полукругом солнца на горизонте, только сейчас заметив его и оценив красоту панорамы. Игнис подошёл совсем бесшумно, сел рядом, осторожно на меня косясь.
— Красивый закат, правда? — попытался завязать разговор он, тактично оставляя мне возможность выбирать тему.
— Красивый, — усмехнулась я, чуть поворачиваясь к нему. — Однако не думаю, что тебя сейчас волнует именно это.
— Отчего же, я люблю закаты, — грустно улыбнулся он половинкой губ.
— Ладно, ладно, я уже оценила твою тактичность. Я могу говорить на любую тему, правда.
Игнис посерьёзнел и замолчал, не то не решаясь что-то сказать, не то подбирая слова. В лицо подул лёгкий ветер, развевая волосы и немного освежая зудящую от ожогов кожу на руках; принесённый им аромат цветущего луга, раскинувшегося в обширной низине за обрывом, успокаивал и настраивал на философский лад. Я вздохнула, с лёгкой грустью окинула взглядом небо: пока на западе пылал закат, на востоке загорались первые звёзды. Невозможно долго жалеть себя рядом с таким чудом, как вечернее небо! Пока я всматривалась в переливы красок в атмосфере, Игнис наконец решился на прямой вопрос:
— То, что ты сказала там, — правда? Ты действительно умираешь?
— Да, — честно ответила я, не без сожаления мысленно и зрительно возвращаясь на бренную землю.
И чего я раньше боялась говорить об этом? Это ведь совсем легко…
— Увижу — убью.
Игнис сказал это скорее для себя, чем для меня, и хоть он и не персонифицировал своё обещание, я сразу поняла, что обращено оно к Кейрену. Меня обдало холодом: взгляд наёмника был направлен в мою сторону, но он смотрел мимо, а в глазах его пылал огонь ненависти.
— Нет, убивать его не надо, — с грустной усмешкой возразила я. — Мне тогда совсем обидно будет…
Игнис перевёл на меня взгляд, в котором тут же погасло пламя, но осталось какое-то… осуждение, что ли. Правильно, к чему злиться на далёкого врага, если рядом есть другой человек, вполне заслуживающий этого?
— Почему ты всё время делаешь глупости? — в его обычно спокойном голосе проскользнули совсем уж непривычные, чуть ли не истерические нотки. — Зачем, объясни мне, зачем ты спасла его?! Ведь он не раз предавал твоё доверие, он был готов на любую подлость ради своих целей, так чем же он заслужил твою заботу?!
Все эти вопросы были скорей риторическими — ведь Игнис прекрасно понимал, что дело не в Кейрене, а в моём идиотском характере, но я сочла необходимым ответить.
— Ну не могла я просто стоять и смотреть, как он умирает. Знаешь, Игнис, всё дело в обыкновенном эгоизме. На кой мне год за годом испытывать муки совести, зная, что нахожусь на этом свете за счёт чужой жизни, мало того, за счёт жизни человека, с которым была хорошо знакома? Не такой уж он плохой, в конце концов… А я… я уже давно свыклась с мыслью, что моё время на исходе.
— Свыклась… — эхом повторил Игнис, устало опуская голову, и тихо спросил. — А я?
В его голосе было столько боли и отчаяния, что они заглушили мои собственные. Он так волнуется за меня? Но почему?..
— А ты вернёшься к нормальной жизни, пропадёт утомительная необходимость опекать взбалмошную девицу…
— К нормальной жизни? — со злой иронией переспросил Игнис. — Да не было её у меня никогда, нормальной жизни этой! Все вокруг в лучшем случае боялись меня, а в худшем — ненавидели, и я ни к кому не испытывал иных чувств, кроме жалости, злости или раздражения. Да и откуда, если даже совершенно незнакомые люди, просто поселившиеся по соседству, пытались спалить мой дом, будто бы я им вред какой причинил… Лишь после встречи с тобой я впервые ощутил, что могу испытывать чувства, о которых раньше знал разве что из книг! Что кто-то может быть мне по-настоящему дорог… Что я могу кого-то… любить… Ты… нужна мне, понимаешь?
Игнис поднял на меня глаза со смесью страха и надежды, а мне и хотелось бы утешить его, но как? Придвинувшись ближе, я успокаивающе накрыла его руку своей и мягко ответила:
— Я же пока ещё здесь, рядом. И кто знает, что будет завтра. Может, мы найдём другой способ помочь мне. А может, всё и так обойдётся, я же в другом мире всё-таки…
Бред, конечно, но в данный момент сладкая ложь была нужна нам обоим… Я ободряюще улыбнулась, заглядывая ему в лицо, чтобы убедиться, что мои слова возымели действие; наши взгляды встретились и… остановились. Всё-таки у него безумно красивые глаза… Наши губы соприкоснулись совершенно неожиданно, но не было ни сил, ни желания их разъединять, его рука скользнула к моей талии, вызывая дрожь по всему телу…
…До костра в эту ночь дело так и не дошло, впрочем, нам и так было достаточно жарко…
Когда я открыла глаза, Игнис ещё спал, и я никогда не видела, чтобы он спал так спокойно, по-настоящему, а не будто бы на вахте, как делал это обычно. Я осторожно сняла его руку со своего бедра, выползла из-под одеяла, но даже это не разбудило его. Стараясь не шуметь, я оделась, насколько могла тихо отошла в сторону и уже более уверенным шагом направилась к ручью: мне ужасно хотелось пить, да и идея умыться прохладной водой казалась весьма заманчивой. Дойдя до узенького русла, я ещё немного удалилась от места нашего ночлега вверх по течению, чтобы уж наверняка не побеспокоить Игниса плеском, постояла немного, с благодушной улыбкой щурясь на яркое утреннее солнце и не без удовольствия слушая счастливое журчание ручья. Хоть мне больше по душе была ночная стихия, с её бескрайним глубоким звёздным небом, мягким лунным светом, загадочными тенями, но и в солнечном утре имелись свои прелести… Я не обувалась, поэтому теперь с наслаждением ступила прямо в ручей — он оказался ледяным, и кожу на ногах тотчас будто закололо иголками. Присев на корточки, я набрала полную горсть воды и поднесла ко рту — на вкус она оказалась мягкой и чуть горьковатой и прекрасно утоляла жажду — затем умылась, фыркая от холода. Завидев меня, мелкая рыбёшка, невесть как попавшая в неглубокий ручеёк, испуганно шарахнулась в сторону, но противиться течению не смогла — пронеслась мимо совсем рядом с моей ногой. Фауна здесь вообще процветала: кроме водных её представителей, вокруг ползали и летали всяческие насекомые — в основном, комары и крупные жуки неизвестного мне вида, — а воздух полнился разноголосыми птичьими трелями. К тому же, чуть в отдалении от меня прошмыгнул какой-то небольшой зверёк — рассмотреть его я не успела. Вдоволь насладившись колоритом утреннего леса и даже слегка продрогнув, я вышла из воды и неторопливо побрела обратно с намерением ещё немного подремать или даже просто полежать под одеялом, чтобы согреться. Несмотря на вчерашнюю неудачу, настроение у меня было самое радужное, улыбаясь сама себе, я смотрела то по сторонам, то под ноги и вдруг… будто бы споткнулась на ровном месте, чувствуя внезапно ужасную слабость во всём теле. Навалившись на попавшееся под руку дерево, я удержалась от падения, но лучше от этого мне не стало — сердце в груди болело и колотилось быстро-быстро, гораздо быстрее, чем ему следовало, участившийся пульс стучал в висках оглушающим набатом. «Только не сейчас, не так, не сегодня!» — билось у меня в голове, но мне никто не предлагал выбирать время. Шершавый ствол осины показался мне вдруг ужасно скользким, и я сползала по нему вниз, уже почти ничего не чувствуя и только слыша всё более частый стук, исходящий откуда-то изнутри. Кажется, я уже лежала на земле, сердце билось всё громче и быстрей, пока не… остановилось. «Только не сегодня…» — в наступившей тишине последний раз прозвучало у меня в голове…
