Молодая листва и свежие зеленые побеги камыша надежно скрывали настил на мелководье, но Ящер облегчил гостям задачу, положив вместо моста свой хвост.
Смаргл ждал братьев у самого уреза воды, не давая им выйти на сушу. Скрестив руки на груди, расправив плечи, он исподлобья разглядывал Перуна. Берег здесь был высок, и маленький ростом Смаргл казался выше старшего брата на полголовы. А суровый осуждающий взгляд делал его гораздо старше. Кроме того, почти год жизни в лесу закалил меньшего Сварожича, уничтожив остатки юности. В простой рубахе и кожаных портах, босой, он выглядел величественнее Перуна в кольчуге и боевом вооружении. Верные волки стояли позади, вздыбив шерсть на загривках.
— Зачем пожаловал? — мертвым голосом осведомился он. — Я тебя не звал.
— Дива у тебя? — Перун шагнул вперед. — Мне с нею поговорить надо!
— Поговорите позже, — оборвал Смаргл, — когда она сама решит.
— Но я должен это сделать! — взорвался Перун, притопнув ногой. — Пойми, должен… Ну, я прошу тебя — позови ее!
Выдавив из себя непривычное слово, он потупился, чувствуя себя как никогда глупо — словно маленький ребенок. Даже в детстве он редко опускался до умоляющего тона, а сейчас, когда в кудрях мелькает седой волос…
Смаргл через его склоненную голову перемигнулся со Стривером и усмехнулся, заметив, что Ящер с другого берега с интересом следит за происходящим.
— Хорошо, — небрежно молвил он, отворачиваясь, — скажу ей. Захочет — выйдет!
Он ушел в дом, не забыв плотно притворить за собой низкую тесовую дверь. Едва он скрылся, Перун одним прыжком оказался на берегу, нервно сжимая кулаки. Больше всего он сейчас мечтал, чтобы Стривер и Ящер исчезли, оставили его одного, но они были тут и пожирали его любопытными взглядами. Перун чувствовал их у себя на затылке и понимал, что должен пройти через это унижение, если на самом деле не хочет изгнания.
Дива долго не появлялась, заставив поволноваться даже Стривера, но причина была не только в том, чтобы дать Перуну время потерзаться. Только вчера Луна немного раньше срока разрешилась от бремени сыном, и в хозяйстве рук не хватало.
Наконец она вышла — в поневе Луны с подшитым под ее рост подолом. Длинные богатые волосы ее были убраны и зачесаны назад. Под светлыми глазами залегли круги от бессонной ночи. На руках она держала младенца.
Глаза супругов встретились. Перун переменился за эти дни — похудел, спал с лица, потемнел, под нависшими бровями лихорадочным огнем горели глаза. Он выглядел усталым и измученным. Чуть ли не страх отразился на его лице, когда он увидел ребенка. Дива прочла это в глазах мужа и закрыла ребенка рукой, порываясь унести его в дом.
— Не надо! — вырвалось у Перуна.
Дива подняла глаза, не веря услышанному. В них неожиданно для себя витязь увидел жалость и боль раненого зверя. Дива вдруг показалась ему тоже усталой, измученной, затравленной и запуганной, но в ней же была его надежда на оправдание. И Перун опустился перед остолбеневшей женщиной на колени.
— Прости, — словно со стороны услышал он свой голос и отвел взгляд.
Прижав ребенка к себе, Дива с ужасом глядела на мужа.
— Зачем, — прошептала она с мукой, поворачиваясь к Стриверу, — зачем его привели? Я доверилась вам, а вы… В нем погибель моя!
— Дива, погоди! — воскликнул Перун, рванувшись к ней. — Не хотели они — я их к тому принудил! Дай мне слово сказать! Прости меня.
— Я тоже просила прощения, — прошептала Дива, прижимаясь щекой к личику дочери. — Уходи — или уйду я. Опять! И тогда живой меня не увидит больше никто!
Она повернулась, чтобы пройти в дом мимо ждавшего позади Смаргла, но Перун рванулся к ней, ловя за подол.
— Погоди, — заторопился он, когда Дива круто обернулась на него, — позволь сказать, а потом делай что хочешь! Ты не понимаешь, как мне трудно это сказать, ведь я никогда раньше никого не просил. А сейчас мне грозит кара за мое преступление. Мне грозит изгнание, Дива!.. Но я готов искупить свою вину — назови цену, и я заплачу ее!
— Струсил! — презрительно фыркнула Дива. — С невинными детьми ты храбр бороться и с беззащитными женщинами тоже, а чуть паленым запахло — в кусты?
Младшие Сварожичи невольно придвинулись ближе, волки прижали уши и заворчали, Рарог сердито заклекотал, и даже Ящер вытянул с дальнего берега шею, готовый защитить Диву — такое страшное лицо было в этот миг у Перуна. Всем казалось, что сейчас он бросится на жену с кулаками, но витязь только побагровел и ниже склонил голову.
— Я в твоей власти, — произнес он так тихо, что его расслышала только Дива, — делай со мной что хочешь, только дай искупить содеянное… Да, сознаюсь — я не хочу изгнания, боюсь одиночества и на все пойду, лишь бы не выгоняли, потому что идти мне некуда. Что хочешь исполню, только не прогоняй, позволь остаться! Я ведь все делал ради тебя… Да, — заторопился он, пока Дива не ушла, — я всегда мечтал иметь семью — сыновей и дочерей, но у нас долго не было детей… А мой единственный сын… Мой сын от любимой женщины предал меня, пожелал моей смерти. Я всю жизнь любил только ее, его мать. Она погибла не без участия Велеса — того самого Велеса, от которого я поклялся защищать и тебя. Я честно пытался исполнить свою клятву, но когда узнал, что мои усилия напрасны, что он победил меня не в бою — не знаю, что со мною стало! Я словно потерял рассудок…
— Ты мстил Велесу, — холодно перебила его Дива, — но забыл обо мне. Я родила их, они все равно были моими детьми — не важно, кто их отец. Убив моих детей, ты убил меня…
— Нет! — горячо воскликнул Перун. — Я докажу! Мы еще можем начать все сначала! Вернись ко мне, прости — и я докажу, что ты отныне можешь не бояться меня. И твой сын…
— Дочь, — отрезала Дива, — У меня родилась дочь, и я не думаю, что смогу родить тебе еще сыновей.
Перун сжал кулаки. Лицо его потемнело так, что Дива снова почувствовала страх.
— Что ж, — наконец выдавил он, — у меня родилась дочь. Такова моя судьба. Покажи мне ее!
Он встал с колен и, подойдя к Диве, осторожно, как неживую, взял ее за руки, разглядывая розовое личико трехмесячной малышки. Лицо его не выражало никаких чувств, но вот он поднял глаза и выдавил из себя улыбку.
— Она похожа на тебя, — сказал он. — Собирайтесь! Я подожду.
Он вернулся к берегу, где сел на плавающий в воде хвост Ящера.
Дива раненой птицей метнулась к Смарглу.
— Глазам не верю, — воскликнул тот. — Какая муха его укусила? Словно подменили!
— Ящер убедил Перуна, что ему грозит осуждение, — тихо объяснил подошедший Стривер. — Он поверил, что дома его ждет кара, и испугался. Уж не знаю, как удалось Ящеру его сломить, но пока Перун полон решимости искупить свою вину.
