— Нам завтра рано вставать! — крикнул в спину удаляющейся парочке Гимнаст. — Вы смотрите там, не засиживайтесь!..
В ответ Студент, не оборачиваясь, бросил через плечо одно лишь слово:
— Заткнись!
И лорд заткнулся. И даже без звука… Немного подумав, он подобрал плащ и куртку Студента и поплелся следом за славным мечником.
Лилипут с Вэт остались вдвоем под луной, этим «солнцем влюбленных», на живописной, маленькой полянке близ фонтанчика.
Что бы там не утверждали по поводу идеального обогревающего средства по имени любовь, но уже в который раз на собственном горьком опыте Лилипут убедился — без соответствующей погоде одежды это средство малоэффективно. А тонкая, льняная сорочка, согласитесь, не самая лучшая защита от октябрьских заморозков. Перво-наперво пришлось быстренько утепляться.
Шерстяная жилетка и подбитый мехом плащ сделали Лилипута по-настоящему счастливым. Верхний зуб стал попадать на своего нижнего собрата, и способность красноречиво описывать чувства возродилась сама собой.
Потом они с Вэт долго бродили по пустынному саду и говорили, говорили, говорили… Это был тот самый ласковый бред, который приятен и понятен лишь двоим. У третьего — того самого, который лишний, — он бы вызвал лишь издевательский смех. Но влюбленным повезло — они оставались совершенно одни, и в саду, а потом и в комнате Лилипута, где они вместе встретили рассвет…
— Но как же так, милорд! — Барон напоминал жалкую добитую собачонку. Даже в голосе у него появились жалостные скуляще-воющие нотки. — Может погостите еще хотя бы парочку дней. Завтра будет охота, помните, мы с вами разговаривали. Вам ведь так хотелось…
— Извините, дорогой Вальз, но обстоятельства складываются таким образом, что нам немедленно следует отправляться, — с притворным раскаянием говорил Гимнаст. — Так уж вышло, прошу прощения за причинённое беспокойство. Обещаю, если окажусь еще когда-либо в этих краях, непременно, первым делом вас повидаю, уж тогда-то мы точно вволю поохотимся! Эх, полюбил я это дело!.. Но теперь никак не могу, дружище, и не терзайте мое сердце напрасными уговорами. Я вас умоляю, барон! В другой раз, как-нибудь в другой раз…
— Но, Гимнс, голубчик, — не унимался барон, — вы же сами говорили, что приехали отдохнуть, развеяться. Охота — вот лучший отдых. Она отнимет у вас всего день. Один лишь день! Останьтесь, умоляю, я дам вам лучших скакунов, и вы без труда сможете нагнать своих друзей…
— А что, милорд, слова барона по-моему не лишены смысла. — Студент уже несколько минут, ухмыляясь, вслушивался в беседу Гимнаста с Вальзом и, разумеется, захотел внести в нее свою лепту. — Коль скоро вы, милорд, так сильно обожаете охоту, то почему бы вам, собственно, не погостить еще денек-другой? Мы конечно очень ценим вашу помощь, но, насколько я понимаю, нас и так вполне достаточно для сегодняшнего приключения. И потом, рисковать жизнью — это удел рыцарей, а не высокородных лордов. Давайте договоримся так: вы тут поохотитесь сегодня — я думаю, если вы сейчас дадите согласие, то любезный Вальз подсуетится и организует этот праздник жизни уже через полчаса, — а завтра утром, если, конечно, все пройдет без сучка и задоринки, мы за вами заедем, и вы к нам присоединитесь, веселый, довольный и отдохнувший… Ну, как вам нравится эта идея?
Реакция на выступление Студента у слушателей была, что называется, далеко не однозначной. Барон пришел в неописуемый восторг и принялся заверять, что организовать охоту сегодня для него раз плюнуть! И, если милорд даст добро, он клянется, что они завалят во-от такущего кабанчика!..
Гимнаст тоже улыбался, но очень ядовито. Он склонился к самому уху своего «благодетеля» и прошептал буквально следующее:
— Студент, если ты сию минуту не заткнешься, то о вашей вчерашней тренировочке с Лилипутом я все-все расскажу Кремпу. Представляешь, как старик обрадуется?.. Сколько возможностей для издевок над тобой! Да с таким козырем на руках он же тебя со свету сживет!
Его предупреждение возымело действие — Стьюд все понял и поспешил откланяться.
Оставшись тет-а-тет с бароном, Гимнаст решительно заявил:
— Извините, Вальз, но я не могу бросить друзей в тяжелую минуту. Они рассчитывают на меня, и я не могу их подвести.
— Но, милорд, — сник и увял лишившийся последней надежды барон, — ведь сэр Стьюд…
— Послушайте, барон, меня начинает утомлять этот бесполезный спор, — не выдержал наконец Гимнаст. — Вы хотите поссориться со мной?
— Ну что вы, Гимнс, дорогой, да боже упаси!
— Вот и прекрасно. В таком случае, благодарю вас за гостеприимство, но мне действительно уже пора. Все уже давно расселись по каретам и с нетерпением ждут лишь мег ня одного. — Он все-таки смягчился и прибавил: — Ну не обижайтесь, старина. В другой раз мы непременно с вами поохотимся. Считайте, я ваш должник.
После этих слов Гимнаст порывисто обнял старого барона и решительно зашагал к ожидающим его друзьям.
Справедливости ради, стоит заметить, что обе кареты, на которых Студент, Шиша, Гимнаст, Лилипут, Вэт и Кремп отправились к загадочному домику, любезно предоставил в их распоряжение добряк-барон.
В первой карете вместе с Лилипутом и Вэт ехал Гимнаст. Лилипут, разумеется, предпочел бы, чтоб на месте лорда оказался Шиша или Кремп, но их высочеству приспичило путешествовать в обществе очаровательной сестренки, а спорить с Гимнастом в присутствии Вальза Лилипут не осмелился.
В результате, сбылись его худшие опасения. Кучер еще даже не успел щелкнуть бичом, как лорд, улыбнувшись попутчикам ну очень плотоядной улыбкой, ворчливо так поинтересовался, как, мол, ребятки, спалось?
«Ну как же, он ведь, как-никак, старший брат, ему можно и нужно знать все, все, все!» — молча возмутился Лилипут. Самое обидное заключалось в том, что он не мог просто так послать любопытного друга куда подальше — все-таки, как-никак, лорд ему теперь почти что родственник. Единственным доступным рыцарю способом уйти от ответа было — притвориться глухонемым.
Но что толку, если Вэт с готовностью отвечала на вопросы своего братишки без какого-либо стеснения. К счастью, она не живописала всех подробностей, но и без них простора для богатого воображения Гимнаста было хоть отбавляй.
— Как я влип! Боже мой, как я влип! — бормотал себе под нос несчастный Лилипут, краснея как мальчишка и стараясь глядеть куда угодно, только не на нагло ухмыляющегося лорда.
Карета ехала, Гимнаст откровенно прикалывался, Вэт была с ним беспредельно искренна, а Лилипут жалел себя, несчастного.
Троица, ехавшая во второй карете, развлекалась на свой лад.
