Собой старик владел не хуже, чем я. Но если иномирные техники защищали меня и от чисто физиологических проявлений чувств, то у него таких способностей не было. И маленькую капельку пота, скатившуюся по виску, я заметила.
— Да, о ней, — холодно проговорила я. — Хотелось бы посмотреть. И убедиться, что вы не готовите мне аналогичную участь.
— Ну, что вы, Лира! Как можно?!
Я только приподняла бровь, молча пережидая фальшивое возмущение.
— Хорошо, пойдемте, — сдался он.
Далеко идти не пришлось. Леррой всего лишь какими-то чарами сдвинул в сторону книжный шкаф, скрывавший темный коридор.
— Но мне нужны гарантии, — уже без ложной радушности проговорил он. — Вы все правильно просчитали. То, что есть, уже не годится. И вы мне нужны. Но и я вам нужен. Я иду вам навстречу, хоть это и сопряжено для меня с большим риском. Пойдите и вы мне навстречу: ваше кольцо останется тут.
— Хотите, чтобы я настолько вам доверилась? Или беспокоитесь, что у меня хватит глупости убить очищающую? — фыркнула я. — Мне казалось, что вы лучшего мнения о моих умственных способностях.
— Если пожелаете, то мое кольцо останется тут вместе с вашим, — дернул подбородком он. — Но вторая дверь не откроется, пока вы не снимете перстень.
Подавая мне пример, он снял свой перстень и положил на край стола. Я пожала плечами и повторила его движение.
— Вам все же интересно мое предложение, — усмехнулся он. — Прошу.
Через минуту мы вошли в маленькую спальню с небольшим, прикрытым полупрозрачной шторой окошком, перегороженную посередине стеклянной стеной. Там за стеклом у окна на узкой кровати с вычурным нежно-розовым постельным бельем лежала юная девушка. Ее бледная кожа была почти прозрачной, так что я даже с такого расстояния видела голубую венку, бьющуюся на ее тонкой шее. Тоненькая, как тростинка, она была одета в некую помесь платья и ночной сорочки, светлая ткань которой только усиливала впечатление невесомости девушки. «И как такая умудрилась связаться со старым пнем Лерроем?!» — невольно удивилась я.
— Эту участь вы мне готовили? — холодно уточнила я, покосившись на прозрачную колбу с двумя горлышками, впаянную в прозрачную стену.
Открытое горлышко колбы выступало по ту сторону стены, а другое, смотревшее на нас, было плотно закупорено массивной пробкой. В емкости была какая-то маслянистая голубая жидкость. Догадаться, что это и есть один из вредоносных ароматов Делии, труда не составило.
— Нет. В том-то и дело, что нет, — покачал головой Леррой.
— Хорошо. Я так понимаю, что вы — уже бессмертный. Тогда что вам нужно от меня?
— Давайте продолжим разговор в кабинете, — предложил старик, похоже, чувствовавший себя несколько неуютно в обществе спящей красавицы.
— Мне все равно, — пожала плечами я и без колебаний вошла в коридор.
Все, что хотела, я уже сделала: два отсроченных некромантских плетения дожидались своего часа. Старик не знал, что мне совершенно не нужен перстень, чтобы колдовать. И это заставляло меня улыбаться, слыша, как он за моей спиной запирает двери.
Идея пришла внезапно и показалась мне разумной. Убивать эту невесомую девочку, которой и без меня досталось по самое горло, как я планировала вначале, рука у меня не поднялась. Но в этом и не было необходимости. Пусть она просто уйдет и увидит, как изменился мир. Вряд ли она отнесется с пониманием, узнав, что проспала несколько столетий. А помолвку легко разорвать в одностороннем порядке.
— Вы правы, — заговорил наконец Леррой, прервав плавное течение моих мыслей. — Я уже бессмертный. Ну, насколько это возможно в нашем мире. Мне больше четырехсот лет, и с того момента, как я обрел бессмертие, я не постарел ни на один день.
— Поздновато вы его обрели, — не удержалась от шпильки я.
— Увы, — огрызнулся он. — Это вам я поднес это знание на блюдечке. Мне же пришлось до всего доходить своим умом.
— Расскажите. Уж простите мою настойчивость, но я должна знать, с кем мне предстоит разделить вечность.
Была небольшая вероятность, что старик заартачится. Но он не стал спорить.
— Она была моей студенткой. Когда-то давно. Никаких чувств к глупой девчонке я не испытывал. Ни тогда, ни, тем более, сейчас. Но когда выяснилось, что она — очищающая, задумался. Она влюбилась в меня, как кошка, а отказывать очищающей для смертных было чревато во все времена.
— Отчего же?
— Вы представляете себе, как действует механизм отката в том случае, если очищающую как-то обидели?
— В общих чертах.
— Значит, не представляете, — огрызнулся Леррой. — Ненависть. Вот что служит спусковым механизмом. Если очищающая испытывает к кому-то подобное неприятное чувство, магия воспринимает это как приказ и наказывает невезучего. Вас избил Алий и едва не умер, потому что в тот момент вы его ненавидели. И тем не менее ваша хитроумная сестричка даже не чихнула, напакостив вам куда серьезнее. Вы не испытывали к ней ненависти.
— Так просто?
— Да. Вот так все просто. Если очищающая сдержанна и разумна, то все в порядке. А если капризна и взбалмошна, как та, что лежит в соседней комнате, это — катастрофа. Когда девица явилась в мой дом и при всех заявила, что любит меня и выходит за меня замуж, я был, мягко говоря, в ужасе. Помолвку заключить пришлось. Но потом я напоил ее сонным зальем, пытаясь выиграть время и решить, как действовать.
— Ну, женились бы на девочке, — пожала плечами я. — В чем проблема?
— Для вас моя «проблема» будет непостижимой, — мрачно отвернулся Леррой. — Я был влюблен. У меня была невеста, пусть помолвку мы заключить так и не успели.
— Поздновато для помолвок в вашем-то возрасте, — фыркнула я.
— Ах, избавьте меня от вашего сарказма, Лира, — отмахнулся он. — Я поздно встретил свою любовь. И тем не менее мне было лишь слегка за пятьдесят. Вполне приличный возраст для мага! Понимаю, в ваши двадцать я кажусь вам древним стариком. Но, можете мне поверить, были женщины, которые находили меня привлекательным.
— Удивительно.
Он только глаза к потолку закатил в ответ на очередную шпильку и продолжил:
— Так или иначе, но ни о какой помолвке с интересной мне женщиной больше и речи не шло. Он уехала, как только узнала, что у меня появилась невеста, будь она проклята. Несколько лет я держал девчонку в состоянии полусна, пытаясь решить возникшую проблему. Но, увы, всякий раз, когда я приходил с новой порцией зелья, она встречала меня теми же словами, что и всегда, и пыталась рассказать, как замечательно мы будем жить вдвоем и сколько детишек она мне родит.
На последней фразе Лерроя так перекосило, что я с трудом удержалась от смеха.
— Примерно в то время я и заметил, что перестал меняться. Вообще. Этот феномен так меня заинтересовал, что я забыл о неудавшейся личной жизни и вплотную занялся способностями очищающих. Вам, Лира, с вашей патологической тягой к любого рода знаниям это будет куда понятнее, чем любовь.
— Так и есть, — кивнула я, не желая вдаваться в подробности. — Но давайте меньше лирики. Что же вас не устроило? Залог вашего бессмертия спит, и, как я понимаю, может спать бесконечно долго. Зачем вам вдруг понадобилась я?
— Страх, Лира. Меня подталкивал страх.
Я удивленно приподняла бровь.
— Вам странно это слышать? Не сомневаюсь, что о страхе вы знаете еще меньше, чем о любви. Говорят, сумасшедшие вообще не ведают, что такое страх.
— Если это был комплимент, то весьма неудачный, — нахмурилась я.
— Бросьте, — махнул рукой Леррой. — Я достаточно долго наблюдал за вами. Когда я только узнал о вас от вашей сестры, то решил, что вы такая же точно, как и моя… невеста. И первый год в Академии это мнение только упрочил. Но вот потом… Потом я понял, насколько ненормально для юной девушки вы целеустремленная и продуманная. Это не комплимент и не оскорбление. Это факт. Не знаю, зачем вам понадобилось изображать недалекую дурочку, но вы исполнили эту роль безупречно. Как только она вам по каким-то причинам стала не нужна, вы моментально перестроились…
