— Вы приказывали не пропускать экусов, — глядя в глаза своей госпожи, твердо ответила стражница. — Ни один экус не прошел.
— Понятно, этот кари и тебя смог уболтать, — усмехнулась Синсера. — Три дня гауптвахты, начиная с завтрашнего. А сейчас — подготовь почетный караул.
— Так точно, Ваше Величество! — радостно воскликнула Аустера.
— Сходи люцерны пожуй, а то морда слишком довольная, — проворчала повелительница.
— Ваше Величество, но она же правда не нарушала приказа! — вступился Сергей за капитана стражи.
— Поэтому я не отдала ее под трибунал, — пояснила королева. — Гауптвахта за то, что она воспользовалась лазейкой в формулировке.
Она спустилась в свою спальню и стала готовиться к официальному выходу. Одна за другой в комнате собирались фрейлины. Довнии выглядели испуганно-удивленными, подозревая, что ничего хорошего от предстоящего собрания ждать не приходится. В срочном порядке бригада инкидо заплела гриву пятью розочками. На голову королевы водрузили кайлубисовый шлем, а на спину накинули волшебно-мерцавшую попону. Синсера осмотрела себя в зеркало и, удовлетворившись увиденным, приказала выступать.
Ее подданные еще только начали собираться. Из улочек и переулков лились ручейки экв, стекаясь к замковым воротам. Королева замерла в ожидании. Возможно, впервые в жизни повелительнице пришлось самой ожидать своих подданных, а не им ее. Солнце коснулось горизонта, и Синсера решила, что слушателей собралось уже достаточно. «Верные эквайлы! Доблестные эквиши! Я собрала вас, чтобы поведать о преступлении. О страшном преступлении, совершенным моим предком». Говорила она долго и обстоятельно. Королеве требовалось не просто донести свои слова до каждого экуса, а самой проникнуться происходившим. Ей было необходимо всей душой поверить в правильность выбранного пути и всем сердцем пожелать порвать свою связь с родом Кастигоров. Изложив все свои обвинения, правительница обрела уверенность и произнесла то, ради чего все затевалось: «Не желая более иметь ничего общего с родом предателей, я отрекаюсь от своего родового имени! Отныне, я — Синсера безродная!»
Сергея не пустили на надвратную площадку, поэтому он наблюдал все с верхних ступенек лестницы. Эхо королевского голоса отгремело, и величественная хорния покачнулась на подломившихся ногах. «Я все сказала», — произнесла она напоследок и, гордо вскинув голову, направилась к спуску.
— Сегри, я, кажется, оглохла, — тихонько проговорила она, встретившись взглядом с взволнованным человеком.
— Вы меня не слышите? — удивленно спросил он.
— Слышу… но только ушами. Всю жизнь я слышала переговоры сигнальщиц, волшебным зрением видела все, что хотела увидеть, и могла обращаться мысленно к любому известному мне экусу. А сейчас я чувствую, что ослепла, оглохла, а голова будто соломой набита. Сегри, неужели вы все так живете? Это — ужасно!
Синсера медленно побрела в сторону замка и, добравшись до кабинета, устало повалилась на диван. Пару минут она усиленно хмурилась, а потом раздосадовано фыркнула. «Сегри, позови моего секретаря», — попросила хорния, убедившись в бесплодности своих попыток передать приказ мысленно.
Когда он нашел Скрипти и передал ей приказ королевы, в глазах довнии возникла паника. «Почему она не вызвала меня как обычно?» — читался немой вопрос на ее мордочке. Серый вернулся вместе с ней в кабинет, и королева дала ей задание: «Скрипти, найди мне срочно хорошую сигнальную хорнию». От подобного приказа довния покачнулась — для нее в этот момент рушились все устои мироздания. Слыханное ли дело, чтобы Ее Величество прибегала к услугам сигнальщиц? Привычка служить королеве все же глубоко укоренилась в голове секретарши, и, не смотря на почти невменяемое от испуга состояние, она побежала исполнять приказание. Вскоре она вернулась в сопровождении хорнии, заключенной в легкие доспехи. На значках этой эквы красовался символ королевской стражи.
— Надо же, не знала, что в моей страже есть хорнии, — удивилась Синсера.
— Ваше Величество, из-за моей масти, меня никогда не брали в караулы, — с поклоном ответила хорния. — Но капитан Аустера посчитала, что не может обойтись без связи, и взяла меня в свой отряд.
— Отлично! — кивнула королева. — Передай сообщение прайм-хорнию. Его позывной — «Лепус».
Сергей, не удержавшись, хихикнул, только королева могла называть самого могущественного экуса Эвлона «зайчиком».
Город погружался в сон, но в кабинете правительницы всю ночь горел свет. Синсера от волнения без остановки жевала травяные колечки, Сергей машинально расчесывал ее хвост, а сигнальная хорния с секретаршей тихонько сидели у стенки, боясь лишний раз шевельнуться. Время от времени королева бросала на сигнальщицу вопрошающий взгляд, но та каждый раз отрицательно вскидывала мордочку.
Почти перед самым рассветом хорния внезапно вскочила и, взяв со стола карандаш, стала что-то записывать. Королева бросилась к ней и нетерпеливо стала вчитываться в текст сообщения. «Разведчики дошли до самого стержня, не встретив по пути ни единого демона! — радостно прочитала она вслух самый важный отрывок. — Скрипта! Сегри! Вы слышали?!» «Значит, у Вас все получилось! — отозвался Сергей. — Я Вас поздравляю!»
Нервное напряжение спало. Несколько раз широко зевнув, Синсера отправилась в спальню и улеглась на кровать.
— Эвлон ждут непростые времена, — делилась она мыслями со своим спутником. — Во-первых, я не уверена, что останусь королевой. Безродная не может править Эвлоном, и советницы не упустят возможности со мной расквитаться. Потом, экусы станут массово возвращаться из гарнизонов. Как их всех разместить и найти им работу? Они же ничего не умеют, кроме как воевать. В третьих…
— Эмм… Солния, давай все заботы оставим на завтра, а сегодня просто порадуемся, — предложил Сергей. — И еще, ты мне вчера кое-что задолжала…
— Что?!
Синсера удивленно обернулась и, получив увесистый удар подушкой, возмущенно вскочила.
— Ах ты, мерзавец! — вскричала она, и рассмеялась. — Мой самый милый мерзавец…
