– Да, я такой, – шутливо брызгаю на голые ноги Наташи. Та взвизгивает и отскакивает, но потом смеется. – Скажи честно: Куракин голову мне не открутит за тебя?
– За что? – удивилась Тучкова.
– Ты не понимаешь? – в свою очередь я внимательно и с удивлением смотрю на партнершу по танцам. – Я же тебя, извини за выражение, лапаю за все места. Для девушки из старинного боярского рода такие вольные танцы сами по себе становятся неприемлемыми в обществе. Коротенькие юбочки, откровенные танцы с оголенными ногами. Ты не заметила, как Алексей смотрел на нас? Он чуть зубы не раскрошил себе, так скрежетал!
– Я предупреждала родителей, – пожала плечами Наташа. – Мама была не против моих увлечений. Отец, правда, ворчал. А дедушка… Да, он очень злится. Но ведь сейчас жизнь изменилась, другой стала! Я же ничего предосудительно не делаю! Модные танцы, молодежные вечеринки – все сейчас другое! Ведь уже запрещали когда-то подобное, а все равно вернулось к тому, от чего начинали!
Тучкова раскраснелась, даже руками стала махать. Потом прищурилась и спросила с подозрением:
– А ты не испугался ли Куракина? Хочешь сбежать?
– Почему я должен пугаться твоего нареченного? – я встал и подошел к Наташе. Мы были одного роста, и поэтому смотрели друг другу в глаза. – Я его не знаю. А кого не знаю – не боюсь. Мне за тебя страшно. Твоя увлеченность может привести к неприятным последствиям.
– Ты говоришь как мой отец, – поежилась Тучкова. – И не смотри так на меня! Жутко даже стало! Какие такие последствия?
– Дворянский род Тучковых известен в России, – напомнил я. – А ты идешь по основной линии. На тебя возлагают большие надежды, поэтому будь осторожна. Наши гимназические увлечения – прекрасный момент для очернения твоей семьи. Я не хочу стать причиной больших скандалов в аристократической среде.
– Ой, Волховский! – вдруг весело рассмеялась Наташа. – Я как будто дома на семейном совете побывала! Откуда у тебя, четырнадцатилетнего прыща, такие познания? А говоришь-то как! Ментор!
Она вдруг подошла ко мне так близок, что я почувствовал запах терпких духов, исходящих от ее волос. Девушка поправила ворот моей футболки, зачем-то отряхнула с моих плеч невидимые соринки.
– Вик! Пообещай мне, что не подведешь! – тихо попросила Наташа. – Мне важно, чем я занимаюсь. Даже не ради гимназии, а ради себя. Это мой единственный шанс быть тем, кем я хочу быть. Если мне суждено стать женой Куракина – все это останется в прошлом. Но я хотя бы жалеть не буду, что попробовала быть собой.
Она обвела рукой вокруг нас и вдруг легонько поцеловала в щеку, после чего улыбнулась и быстро пошла к особняку.
5
Турнир мы, к сожалению, не выиграли. Но без призов не остались. Помимо третьего места в спортивных танцах мы получили кубок как «Самая яркая и эмоциональная пара». Глядя на сверкающую улыбкой Наташу в костюме, обсыпанном блестками, я понял, что ей не важны все эти места. Нечто другое тянуло девушку на сцену, заставляло ее выбирать эпатажные наряды. Сейчас она была очень красива и купалась в своем счастье. Куракину, гаду, повезло. Но ведь сломает ее крылья, заставить жить приземленно, скучно.
Выйдя в коридор спортивного комплекса, мы оказались в плотном кольце нашей гимназической группы поддержки во главе с Киршем, и стали принимать поздравления. Только Света почему-то стояла отдельно, прислонившись к стене. Пробившись через толпу, я подошел к ней.
– Поздравляю, – буркнула она.
– Что-то случилось? – спросил я, улыбаясь. – Какая-то грустная.
– Ничего не случилось, – недовольство так и искрилось в ее глазах. – Симпатичный у тебя костюмчик.
Ага. Свободные брюки и жилетка, обсыпанные золотистыми блестками, ярко-желтая рубашка, на ногах – легкие туфли. Этакий конферансье на арене цирка.
– Ну, не хочешь говорить – не настаиваю, – я сухо кивнул и пошел по коридору к выходу из спортивного комплекса. Что-то в последнее время у нас отношения не ладятся. Светка стала какая- то раздражительная, когда разговаривает со мной. А вот Илана Рудакова, почувствовав настроение конкурентки, усилила свои чары на меня. И знаете, я не против. Она гораздо проще смотрит на многие вещи.
Наша гримерная и раздевалка находилась в другом здании, расположенном напротив. Нужно было пересечь небольшую замощенную плиткой площадь с аккуратными посадками вечнозеленых растений.
На площади оживление. Гуляет много народу, в основном – молодежь, подростки, дети. Смех, громкие разговоры о закончившемся турнире. Уже вечереет, и мягкий свет фонарей освещал кустарники и часть площадки.
– Куда прешь, клоун? – я втыкаюсь в какого-то длинного парня в легком светлом костюме. Он стоит передо мной, засунув руки в карманы. – По сторонам разучился смотреть?
– Мог бы и сам в сторону отойти, – недружелюбно произнес я. Кажется, этого персонажа я видел в свите Куракина. – Не барин, чай.
– Да ты…, - зашипел парень и попытался сгрести в кулак жилетку. Я уворачиваюсь и резко бью его по сгибу локтя. От неожиданно боли, пронзившей руку словно электрическим разрядом, противник скрючивается.
А вот место гад выбрал удачное. Я уже подходил к парадному подъезду, и попал в затемнение от правого крыла здания. Здесь почему-то фонарь не светил. Поздно соображаю, что надо бы бежать на свет, пока свитский корячится от боли.
Меня обхватывают рукой за шею, тяжелый кулак прилетает в живот, и пока я судорожно пытаюсь вдохнуть в себя воздух, кто-то тащит за угол.
Если не вырвусь, дело будет плохо. Даже не представляю, что со мной сделает Куракин. Это точно его люди. Не охрана – поганая свитская стая, готовая выслужиться перед барином. Парням по двадцать лет, а то и больше. Серьезно они против подростка ополчились. Что делать будут?
Вот уже показались густые кусты, за которыми со мной хотят разобраться. Я дергаюсь и со всей силы бью подошвой танцевальной туфли по стопе того, что справа. Тот вскрикнул и обрушил мощный удар по шее, отчего она враз онемела. Ничего себе! Ребята со мной не церемонятся!
– Эй, куда вы меня? – заорал я. – Что за дела?
– Заткни пасть придурку! – шипит еще один сопровождающий, и мой рот захлопывают широкой ладонью.
Меня протащили через кусты и короткой подсечкой свалили на землю. Только попытался встать – на мою спину поставили ногу.
– Не дергайся, танцор, – предупреждает красивый мужской голос. – Поднимите его.
Взлетаю в крепких руках вверх. В густеющих сумерках разглядел человека, который раздает приказы. Холеное лицо с тонкими губами, сомкнутыми в презрительной усмешке. Короткие волосы, чуть оттопыренные уши, на одном из которых висит сережка. Рубашка расстегнута на две пуговицы, с шеи свисает солидная золотая цепочка.
– Чего вам от меня надо? – гляжу в лицо Куракина. Узнать его нетрудно. Мы уже виделись на пляже Евпатории.
– Ничего, приблудыш, – пожал плечами Куракин. – Разок проучим, чтобы больше к Наталье Александровне не вздумал лезть. И руки держал бы подальше.
Ну, что я говорил? Ревность аристократа страшнее пьяной выходки мастерового с городской окраины. Тот хотя бы просто поколотит, а эти дворяне будут изощряться, чтобы утолить жажду своей обиды. Зря меня Тучкова не послушала. Я теперь серьезно рискую потерять здоровье.
– У меня не было дурных мыслей, сударь, – говорю я, глядя на Алексея. – Всего лишь танцы, и за Наталью Александровну вам не стоит волноваться.
– Я не потерплю, чтобы мою невесту лапали какие-то безродные ублюдки!
Ладонь Куракина влетает в мою щеку. Бац! Мотаю головой и пытаюсь вырваться, но меня крепко держат.
– Я дворянин, к твоему сведению, – выплюнув слюну с металлическим привкусом, отвечаю смело. – Пусть и сирота, но дворянин. Ты не имеешь права меня как дворового пса бить! Отпустили руки, уроды!
Небольшое замешательство, но Куракин так смотрит на своих свитских, что те еще крепче зажали меня с двух сторон. Рука аристо снова летит в мою сторону. Перстень рассекает мне губу. Больно до слез. В глазах хоровод искорок.
