– Мне жаль твою невесту, – плевок в сторону Куракина. – Ты недостоин Натальи Александровны, если не понимаешь разницу между дружбой и обычным увлечением, которое ей нравится. Твоя ревность глупа и непонятна.
В живот прилетает кулак стоящего рядом с Алексеем парня с тонкими щеголеватыми усиками. Чувствую, что хватка с левой стороны ослабевает. Дергаюсь, выкручивая руку, но все тщетно. Против молодых мужиков я простая букашка. Они банально сильнее меня, пусть я даже натренирован. Еще два чувствительных удара по лицу – и я уже ничего не соображаю. Поплыл, что называется.
Куракин отходит в сторону, достает из кармана пачку сигарет, спокойно, не торопясь, достает одну, закуривает от зажигалки, преподнесенной ему одним из сопровождающих.
– Проучите его, – коротко бросает он, выпуская дым в мою строну.
Меня грубо уронили на землю. Понимаю, что сейчас будет очень плохо. Закрываю голову руками. И тут же на меня обрушивается град ударов. Меня пинают, но не со всей силы, а чуток вяловато, словно хотят проучить за дерзость; за то, что танцевал с аристократкой, «лапал» ее на виду зрителей. Для Куракина эти несовместимые с честью и достоинством действия хуже смерти. Говорю же – он паталогический урод. Плохо Наташе с ним будет.
Неожиданно правая рука взрывается болью. Я машинально выкручиваю ногу одного из нападавших, валю его на землю и начинаю со всей дури бить по лицу. Попадаю куда-то в мягкое, брызнувшее теплым, потом крики – и еще один серьезный удар в голову. Окончательно плыву.
– Эй, судари! – слышу на остатках сознания чей-то незнакомый голос. – Прекратите немедленно! Вы же до смерти забьете человека!
– Вали отсюда! – отвечают грубовато.
– Вынужден не согласиться, – меня поразил странный и дерзкий ответ, но я уже ничего не вижу и не слышу. Падаю в какой-то кисель, теряя сознание, но еще слышу возню, вскрики, тяжелые удары. Кажется, драка идет серьезная.
– Мы с тобой еще встретимся! – злой, надрывный голос Куракина окончательно бросает меня в беспамятство, откуда выныриваю с помощью сильных рук.
Отблеск далеко стоящего на аллее фонаря скудно освещает лицо молодого парня, чуть ли не моего ровесника. На его скуле наливается приличный синяк, верхняя губа кровоточит. Он склонился надо мной и пытается что-то сделать.
– Ничего не понимаю, – бурчит он. – Почему не срабатывает медицинская техника? Ты живой, брат?
– У меня нет братьев, – в ответ шепчу я. Рука болит сильно, затылок ломит.
– Шутник, – хмыкает мой спаситель. Точно, по голосу ему не больше пятнадцати лет. Но выглядит довольно крепко. Хорошо развит физически, широкоплеч. Лица не могу разглядеть. Уже довольно темно. – Лежи, не дергайся. Что тебя беспокоит?
– Рука. Правая. Когда пинали, могли сломать, – отвечаю я, разглядывая звезды на бархате крымского неба. – И по голове, кажется, прилетело.
– Угу, шишка на затылке приличная, – голос у спасителя мрачен. – Здесь есть поблизости медицинский центр? Тебя нужно в биокапсулу срочно. Провести мониторинг. С головой шутить не стоит.
– Биокапсула? – я застонал. – В столице, кажется, есть. Я не здешний. Из Москвы приехал.
– Плохо, – парень цокнул языком. – Смысла не вижу звать на помощь. Время потеряем. Ладно, подожди здесь. Мне нужно вычислить точку выхода…
– Зря ты в это дело ввязался, парень, – едва шевелю языком. – Куракин та еще сволочь оказалась…
Я уже не слышу, что там бормочет мой спасатель. Проваливаюсь в темноту, и мне становится так хорошо и спокойно, что не хочется открывать глаза.
6
Перед моими глазами белый потолок и стены. Солнечные зайчики, отражающиеся от какой-то блестящей поверхности, застыли продолговатыми пятнами. Еще немного – и они исчезнут, а пока я изучаю плоские плафоны с матовыми стеклами, перевожу взгляд влево. Комплекс аппаратуры, подключенный к моим рукам и голове с помощью тонких разноцветных проводов и небольших резиновых присосок на голом торсе. Широкое окно, раскрытое необычно, с наклоном. Через него в комнату, где я лежу на узкой кровати, вливается бодрящий свежий воздух. Легкая тюль колышется, словно парус. Откуда-то с улицы доносятся детские крики, звонко лает собака.
Справа обычный шкаф в углу, пара кресел. Возле кровати столик, на котором кто-то заботливо поставил стакан с водой и вдобавок полулитровую бутылку с забавным названием «Минеральная. Скважина № 3». Странная какая-то палата. Она больше смахивает на жилую комнату, приспособленную для медицинских целей. Но мне хорошо. Умиротворение во всем теле. Ничего не болит. Наверное, мой спаситель все же вызвал помощь и меня незамедлительно доставили в местную больницу. Он же говорил, что не стоит затягивать. Хотя, про какую-то точку выхода говорил. Непонятно. Удивительно, почему эта фраза мне запомнилась.
Пробую шевелиться. Правая рука поднимается и опускается. Голова тоже не болит. Здорово меня за сутки подлечили! Приподнимаю одеяло и оглядываю себя. Ага, штаны из однотонной светло-серой ткани на мне. Ладно, что совсем голым не оставили.
Первым делом жадно пью воду. Мало. Беру бутылку, скручиваю с хрустом крышку и присасываюсь к минеральной номер три. Хорошо! Пока пью, замечаю, как открывается дверь. Торопливо закрываю бутылку, проливая при этом несколько капель на грудь.
– Да он уже вовсю шустрит! – звонкий смех оглашает комнату.
Я гляжу во все глаза. Это или медсестры, или кто-то из лечащего персонала. Обе в белых медицинских халатах. Одна из них – молодая женщина со взглядом опытного Целителя. Мне кажется, к ее красивому лицу никак не идет строгость, плещущаяся в светло-карих глазах. А вот вторая – ее помощница – очень уж молода, чуть старше меня. Но я тут же натянул одеяло до подбородка, чувствуя в сердце приятный холодок восторга.
Медсестра была очень хорошенькая. Высокая, тоненькая, с огромными зелеными глазищами, которые пронзали меня насквозь как иглы. Кокетливо надетая на пышную гриву темно-каштановых волнистых волос белая беретка держалась каким-то чудом, грозясь свалиться вниз от любого резкого движения. На ней даже халат выглядел как наряд высокородной барышни. Мягкие и тонкие черты лица девушки удачно гармонировали с ее нарочито небрежной прической, а по-детски припухлые губы были чуть-чуть приоткрыты, придавая ей милую непосредственность.
– Я же говорила, Оля, что он очнулся, – улыбнулась девушка, видя мои потуги спрятаться под одеялом. – А ты мне не верила.
– Ты же в другом крыле дома находилась, – хмыкнула Целительница и быстро подошла ко мне, цокая каблуками туфель. Она даже не смотрела на цифры, скачущие на плоском мониторе. Бесцеремонно сдернула одеяло вниз до пояса, положила теплые ладони мне на грудь и замерла. – Куча всяких препятствий, ауры людей забивают пространство. Впрочем, чему я удивляюсь? Ты счастливчик, сударь! Вовремя тебя Ярик доставил! Обширная гематома, кровоизлияние в затылочную часть, перелом руки в двух местах… Надеюсь, я услышу твой рассказ, что произошло? И как тебя зовут?
Я стрельнул глазами в сторону девушки. Зеленоглазка в длинном врачебном халате с улыбкой ждала моих откровений, но к кровати не подходила, что было странно для помощницы Целителя. Ассистент должен быть рядом. Наверное…
– Вик, – я кашлянул. – Меня зовут Викентием, но я бы предпочел – Вик.
– Хорошо, Вик, – кивнула женщина, обхватив ладонью мою правую руку. – Уже хорошо. Себя помнишь.
– А как вас звать?
– Ольга Викторовна. Я Целительница, если ты уже понял.
– Понял, – я пошевелил бровями. – У вас такие теплые руки…
Девушка-зеленоглазка рассмеялась.
– Да он ловелас, Оля! – произнесла она и встала за спиной Целительницы, с нескрываемым любопытством рассматривая меня сверху. – Такой молодой, а уже опытный в сердечных делах!
– Извините, – отвечаю, смущенный присутствием необыкновенной девушки, от которой у меня в сердце происходит серьезный сбой. Даже аппараты возмущенно запищали.
Ольга Викторовна непонимающе смотрит на монитор, потом на меня – и переводит взгляд на помощницу.
