— Вы хотите сказать… — в горле запершило, — что если бы этот наш искуситель сюда вошёл, мы увидели бы золотую маску?
— Именно это я и хочу сказать, — твёрдо и довольно громко произнёс господин. — Я пришёл к выводу, что у гражданина Благоуправителя весьма разносторонние интересы. И что у сообщества Тхаарину тоже интересы обширные. Им с Благоуправителем было на чём сойтись. То-то столь легко произошло Одержание. Раньше я думал, что дело в Нориланге, но теперь вижу: не всё так просто. Нориланга тоже поучаствовала, конечно, но её Особым Сыском тоже пользовался кто-то третий. И что мы имеем? После Низложения и Одержания сняты все запреты на занятия магией. Огромное подспорье для Тхаарину. С другой стороны, Новый Порядок установился на удивление легко. Явно помогли. Причём не только деньгами, но и чарами. В общем, всем стало хорошо. И заговорщикам, свергнувшим Старый Порядок, дорвавшимся до власти. И магам, которые получили, во-первых, безопасность, а во-вторых, власть. Остаются, конечно, вопросы. Например, кто кем крутит, собака хвостом или наоборот. Гражданин ли Благоуправитель, ещё в бытность свою предводителем заговорщиков, кинулся за помощью в Тхаарину, Тхаарину ли замыслил всё это и купил исполнителя, выбрав из кучки заговорщиков наиболее удобного… Или же вообще выдвинул Благоуправителя из своей среды. А может, наш невидимый собеседник и есть легендарный Халаш-гуни, ставший вождём Тхаарину семнадцать лет назад?
— Господин мой, — я подскочил к нему и дёрнул за рукав. — Что вы делаете? Стены же имеют уши!
— Совершенно верно, Гилар, — громко рассмеялся он. — И эти уши сейчас услышали нечто такое, что им лучше бы утаить, иначе непременно какая-то пакость с ними приключится. Утонут в луже, захлебнутся пивом, попадут под лошадь… и сие случится с каждым, кому они поведают услышанное. Потому ушам лучше бы залепить себя воском, а на отчёте сказать, что узники или молчали, или распевали песни непристойного содержания. Иначе завтра, на пути в клетку, я могу и озвучить свои безумные предположения. И добавить, что ещё вчера об этом с тобой говорил.
— Господин, нас же прямо сейчас прикончат! — шепнул я ему прямо в ухо.
— Если сам Халаш-гуни подслушивал, то несомненно, — спокойно ответил он. — И в этом случае мы ничего не теряем. Какая разница, стать для гиуши завтраком или ужином. Но вряд ли он сам унизился. Государственных забот разве мало? Равно как и тхааринских. А те ребята, что нас сейчас слушают — они же умные ребята, они ничего никому ни о чём не скажут.
— Ну, коли так… — с сомнением протянул я.
— А коли так, — уже гораздо тише произнёс господин, — самое время поговорить о действительно важных вещах. Давай-ка поближе, на всякий случай…
— Что вы называете важными вещами? — шепнул я ему в ухо. — Что важнее того, что вы сказали сейчас о Благоуправителе?
— Есть выход, — немножко смущённо пояснил он. — Не слишком приятный выход… скорее, крысиная тропа. Но это лучше, чем ничего.
— Мы можем отсюда перенестись? — уточнил я.
— Не совсем так, — смутился господин. — Слушай. В договоре, который я заключал с этим демоном, пожирателем душевной боли, есть одна хитрость. До поры до времени я о ней не вспоминал, но сейчас другого выхода не вижу. Итак, если чародею, то есть мне, угрожает смертельная опасность, он может воззвать к демону. Вернее, не воззвать, а… в некотором смысле явиться к нему и запросить помощь. Помощь одноразовую. То есть силы хватит ровно настолько, чтобы мне одному открыть канал в безопасное место. Повторяю: одному. А за это я должен всю оставшуюся жизнь бесплатно снабжать демона его пищей… то есть болью тех, кто мне доверился. Я больше не получу ни грана силы, я перестану быть чародеем… но продолжу чародействовать.
— А если надуете его? — ухмыльнулся я. — Сбежите в безопасное место и всё, и никаких больше никому проверок здоровья?
— Наивный ты всё же, — скривился он. — Ребёнок. Несмотря на отличные мозги и жизненный опыт. Любое нарушение договора карается. И если я откажусь поставлять ему боль, то он станет мучить меня. У нас ведь сохранится связь.
— Так что вы хотите? — я и впрямь не понимал. Он собирается сбежать и сделаться холопом демона?
— То, о чём ты только что сказал, — почти не двигая губами, прошептал он. — Надуть его. Пойду к нему, поклонюсь в ножки… или что там у него… копытца… Попрошу неотложную помощь. Вернусь сюда — и переправлю тебя куда скажешь. А зверь гиушу… ты же сам говорил, что за Арихилая я заслуживаю костра. Прибавь к тому все эти годы. Всю эту боль, которую вытаскивал на поверхность ваших душ. А боль ведь как огонь — оттого, что зажжёшь и передашь факел, огня не убудет. Так было с Хасинайи… боль в ней только нарастала и в конце концов убила её. Ты ведь подглядывал, как я наказал купца Баихарая? А кто из нас лучше — тот, кто зажёг огонь, или тот, кто раздувал? Пойми же ты, наконец, — чуть слышный голос его был, однако, твёрд, — зверь гиушу — самое малое, что я заслуживаю. Да, я жил со всем этим. Жил, потому что нужна сила была, Илагая лечить. Теперь её не станет, и через год-полтора он умрёт. Хорошо ли будет, если душа его из Небесного Сада увидит мои непотребства? Нет, Гилар, даже правильно, что всё именно так сложилось. Сколь верёвочка ни вейся… А тут хоть тебя вытащу. Тебе-то зачем умирать? Ты молодой, ты нужным делом занят.
Я задумался. Долго молчал, скрипел мозгами. Никак не мог сообразить, как же замысленное сотворить. И потому стал уточнять:
— Ну хорошо, а как именно вы к этому демону отправитесь? И что для этого потребно?
— Конечно, не в теле, — начал он терпеливо объяснять. — К нему отправится моя душа, а тело останется здесь, в глубоком сне. Есть способы не разорвать, но утончить связь души и тела.
— Так, небось, для того колдовская сила потребна? — усомнился я. — А из вас всё выжали, как винодел из виноградин.
— Чародейская сила тут совершенно не нужна, — он легонько потрепал меня по волосам. — Для этого следует всего лишь изменить своё дыхание. Если это сделать правильно, а я знаю, как — тогда душа сможет выйти из тела.
— Ну, выйдет, а дальше что? — продолжал я свой допрос. — Как она попадёт к демону?
— Тут нет ничего сложного, Гилар, — улыбнулся господин. — Я увижу направление. Будет знак… И надо просто двигаться в этом направлении, тропа сама приведёт куда надо. Есть только одна загвоздка… Для того, чтобы шагнуть на эту тропу, нужно сделать усилие… ну, как бы объяснить понятнее… прыгнуть, что ли. Ведь между миром человеческим и тем миром всё-таки есть граница. Она проницаема, но всё же… В общем, мне потребуется твоя помощь.
Вот! Это уже теплее!
— Что я должен делать? — торопливо сказал я.
— Твоя душа тоже должна ненадолго выйти из тела, а после подтолкнуть меня, как я дам знак. — Он на минутку задумался, подбирая слова. — Понимаешь, тела не будет, но тебе всё равно будет казаться, что оно есть. И ты просто сильно толкаешь меня вверх и вперёд. От этого толчка я смогу выбраться на тропу, а ты, наоборот, мгновенно очутишься в теле. Понимаешь, я не уверен, что смогу сам прыгнуть… никогда же этого не делал, а только читал про такое. А в трактате том говорилось, что не у всех получается, что надёжнее с помощником.
Вот теперь всё сложилось одно к одному. Я даже лицом просветлел. Значит, Милостивый Творец всё же обратил на меня внимание…
— Ну, рассказывайте, как дышать надо, — перешёл я к делу. — Авось, разберусь, в Надзоре тоже ведь кое-чему учили, не только сабельному бою и землеописанию. Учили правильно молиться, а для того — правильно сидеть и правильно дышать.
И он начал рассказывать. Нет, почтенные братья, я не вижу никакого смысла сейчас описывать все тонкости. Кому интересно, может обратиться к трактату Изигаради Хмурого, сожжённого постановлением Третьих Врат.
В общем, всё у нас получилось. Легли мы на спины, закрыли глаза, и начали понемножку изменять силу и скорость дыхания. Сперва всё было как и раньше, потом заплясали перед глазами цветные пятна, потом зазвенело в ушах, и с каждым правильным вдохом и не менее правильным выдохом звон этот превращался в музыку. Мотивчик сейчас не напою, вот уж какого дара нет, так этого. За мотивчиками вы к Дамилю, если найдёте.
Ну а потом растаяла темнота перед глазами, сменилась огромным серым пространством. И знаете, я одновременно видел и этот простор, и горницу, где лежали на чистых половицах наши тела. Я пошевалил руками, ногами — но тот, внизу, оставался недвижим. Зато я — тот я, который вверху — чувствовал себя прекрасно. Ничего не болело, не тянуло в животе, руки и ноги были сильными, готовыми к делу. Похоже, и с господином случилось то же самое. Он даже как-то распрямился, лицо его сделалось чуть моложе, пропали вертикальные морщины, идущие от носа ко лбу. Он развёл руки в стороны, точно крылья, и произнёс несколько слов на незнакомом мне языке. Взывал к демону? Да, именно так. Потому что вскоре среди окружающей нас бескрайней серости засветилась поначалу тусклая — а потом всё ярче и ярче — зелёная тропа. Словно травой молодой заросла, хотя не бьло никакой травы, это сам воздух светился. И она была не на уровне наших ног, а заметно повыше. Не менее двух локтей.
