— И еще нужно отдельное помещение со своей территорией, забором, автономной охранной сигнализацией, — сказал Мавр. — И обязательно — подземное хранилище. Полагаю, для этой цели подойдет недавно закрытый объект «Гранитный». Это рядом с центральным хранилищем госбанка.
— Сядешь на Старой площади. Там все под охраной, катакомбы…
— Охрана будет своя собственная.
Премьеру это не понравилось — не хотел выпускать из-под контроля процесс реализации СФС.
— Ну что это? Совсем никакого доверия… Совсем уж государство в государстве. Ограбить никто не ограбит — если своруют, так все равно, хоть с объекта, хоть из кармана.
— В таком случае, я найду помещение сам, — отрезал Мавр.
— Ладно, хочешь объект, так делай… На одном суку болтаться…
— И еще, нужно, чтобы освободили мою жену.
— Жену? — изумление на его лице тоже выражалось в виде тяжелой одутловатости.
— Да, Коноплеву Томилу Васильевну, — уточнил Мавр. — И это — в первую очередь. Отбывает срок в архангельских лагерях за мошенничество.
Он знал, что власти пойдут на все. Дело Томилы пересмотрели за десять минут, заменили лишение свободы на условное, выпустили из лагеря с доставкой на дом, как почтовое отправление: через пять суток ее привез капитан фельдъегерской службы. Мавр встречал жену в аэропорту, по этому случаю обрядившись в только что пошитый генеральский мундир. Все сделали быстро и правильно, однако как всегда, чуть-чуть не выдержали марку: Томилу не переодели, и привезли в сером лагерном наряде с биркой на карманчике. Когда фельдъегерь увидел генерала в орденах, который схватил «посылку» на руки и понес, ошалел, забыл дать бумажку, чтоб подписали, а потом, уже на улице, плелся сзади, теребил за рукава охрану Мавра.
— Ты кто, Мавр? — шепотом спрашивала Томила, качаясь на его руках. — Ты что, всемогущий?
— Если бы знал, какой переполох поднялся в лагере, — уже по дороге рассказывала она. — Когда ты уехал, для меня началась черная жизнь. Хозяйка меня затравила, из штрафного изолятора не выпускала. Говорит, я тебе покажу, генеральша! А я ей все время говорила — погоди, вот приедет мой генерал и заберет меня. Не верила, но говорила… И тут вчера приезжает генерал из МВД, с решением Верховного суда… Хозяйку на пенсию отправил, против «кумы» уголовное дело возбудили… Это она меня в карцер отправляла… Ох, как они пожалели, что мучили меня! Залепетали — Томила Васильевна, дорогая, у вас все равно жизнь будет в блеске и роскоши, так пожалейте, не топите нас! Работа у нас — кусок хлеба…
— Ты их простила?
— Я-то простила, но это не помогло, они угодили в машину… Скажи мне, Мавр, разве в этой жизни возможно, чтобы восторжествовала справедливость?
— Пока невозможно, — сказал Мавр. — Но потом, через много лет, она восторжествует.
— Я не верю… Это нужно начать с чистого листа. А куда же денутся люди, которые успели остервениться, опаскудиться, замараться ненавистью друг к другу?
— Забудь все, начинается еще один этап жизни.
— Блеска?.. Ты — генерал, моя юношеская мечта. И совсем не старый. У тебя красивые лимузины, охрана… И, наверное, дворец?
— Дворца нет, но есть крепостной двор, окруженный высоким забором и колючей проволокой.
— За колючую проволоку не хочу!
— А если со мной?
— С тобой хочу.
— Я тебе покажу блеск, а потом нищету.
— Так всегда бывает?
— У нас будет так.
— Ах, да, я вспомнила! Ты же знаешь свою судьбу…
— К сожалению…
— Знаешь, Мавр, сегодня же купи мне красивое платье и мы с тобой сфотографируемся! И чтоб внизу стояла дата.
— А зачем?
— Пошлю снимки девчонкам, Марине и Лене. Хочу, чтобы они позавидовали. Хочу утешить свое тщеславие. Конечно, они не поверят, потому что давно не верят в сказки.
— Платье мы купим сейчас, — пообещал Мавр. — И не одно, а целый гардероб. Но сфотографируйся лучше в этом, фон из колючей проволоки я обеспечу. Твои девчонки испытают не зависть, а счастье, и ты утешишь тщеславие. Что делать, если мир перевернут с ног на голову?
Томила несколько минут молчала, прижимаясь лицом к его плечу, затем подняла глаза и опять спросила:
— Ну кто ты, Мавр? Как хоть имя твое настоящее?
Объект «Гранитный», превращенный в крепость с вооруженным до зубов гарнизоном, распахнул мрачные железные ворота, впустил автомобили и вновь захлопнулся. Перед капотом машины оказался Василий Егорович, притопывающий протезом от нетерпения.
И больше ни одной живой души.
Томила выскочила из машины, кинулась к отцу, но тот, чтобы не показывать чувств, лишь на мгновение прикоснулся к дочери и капризно заворчал:
— А чего ты в зэковском-то? Ишь, сам сияет, как полтинник, а жену не одел?
— Папа, это неважно! Как ты без меня? Я все время думала о тебе…
— Я ничего, поди, на воле… А где мой внук?
— Он пока у Юры. Меня из лагеря сразу привезли сюда… Но я обязательно за ним поеду!
— Скажи этому своему, так пришлют…
Мавр вышел из машины, приступил к тестю.
— Ты почему здесь? Я что тебе приказал?
— Дочку встречаю!
— А ну, марш на место!
— Вот, видишь, как живу, все по приказам, — пожаловался Томиле. — Ты хоть знаешь, кто он?
— Не знаю, — засмеялась дочь. — Спрашиваю — не говорит. Ну и пусть!..
— Ага, замуж выскочила, а за кого — не знаешь, — заворчал тесть, косясь на зятя. — Да это же он меня посадил в сороковом! Из-за него я мытарился по лагерям!..
— Василий Егорович, скройся с глаз, — напомнил Мавр. — Немедленно иди на свое место.
Тесть сердито сверкнул глазами и поковылял к одноэтажному зданию с железной дверью. Оттуда погрозил палкой.
— Кажется, сказка будет с печальным концом, — сказала Томила, когда отец скрылся. — Это что, правда?
— Да, и это естественно: жизнь завершила первый круг, — задумчиво проговорил Мавр. — И мы, будто на том свете, все встречаемся, радуемся друг другу или пытаемся и здесь свести старые счеты: но это лишь первый крут.
— Почему ты так строго относишься к папе?
— Я занимаюсь очень серьезным делом. И у нас есть условие, чтобы он не высовывался и не мешал работе. У нас нормальные мужские отношения.
— Хорошо, я тебе верю… И что, это будет так всегда? Мне здесь не нравится.
— Нет, так будет совсем недолго. Мы уедем отсюда.
— Куда?
— Туда, где тебе всегда было хорошо — в Соленую Бухту. Правда, там все разгромили, но мы все поправим и будем жить у моря, как старик со старухой, у разбитого корыта.
— А блеск будет только здесь?
— Прямо сейчас и начнется, — он взял ее под руку. — Идем, покажу тебе апартаменты, а потом представлю своим сослуживцам.
