Это было явно не то, что каждый из них ожидал.
Гэнси стоял в грязи и с сомнением осматривался вокруг.
— Ты уверена, что это вечеринка Кавински?
— Еще рано, — сказала Блу. Она глядела вокруг себя. Ее разрывали желание быть узнанной кем-нибудь из школы и желание не быть замеченной вместе с парнями из Аглионбая.
— Его тут не может быть, — сообщил Ронан. — Ты, должно быть, ошиблась.
— Я не знаю, тут ли он уже, — проворчала Блу, — но это то место. Всегда было это место.
Ронан уставился на один из динамиков. Он играл что-то, что, как думала Блу, называлось «яхт-рок». Он был еще больше заведен к этому моменту. Люди оттаскивали своих детей с его дороги.
— Джейн говорит, что это то место, — настаивал Гэнси. — Значит, это то место. Давайте изучим тут все.
И они изучили. Когда послеполуденные тени стали длиннее, они проталкивались сквозь людей, спрашивая о Кавински, и смотрели за зданиями на краю площадки. Они его не нашли, но когда вечер перерос в ночь, характер вечеринки неуловимо изменился. Первыми исчезли маленькие дети. Затем начали пропадать взрослые, их место занимали старшеклассники или студенты колледжа. Появились красные пластиковые стаканы. Яхт-рок стал темнее, глубже и развращеннее.
Мустанг и Понтиак исчезли. Девушка предложила Блу таблетку.
— У меня есть запасные, — объяснила она Блу.
Нервные окончания внезапно и больно разгорелись под кожей у Блу. Она покачала головой.
— Нет, спасибо.
Когда девушка спросила Гэнси, он просто уставился на нее слишком долго, не понимая, что это грубо, пока не стало слишком поздно. Это было так далеко от мира Ричарда Гэнси, что у него совсем не хватало слов.
А потом Ронан швырнул таблетки с руки девушки на землю. Она плюнула ему в лицо и пошла прочь.
Ронан медленно обернулся вокруг себя.
— Где ты, придурок?
Включились прожектора.
Толпа приветствовала радостными возгласами.
Динамики бормотали на испанском. Басы стучали у Блу под ногами. Настоящий гром гремел над головами.
Автомобили газовали, и толпа расступилась, чтобы их пропустить. Каждый вскинул руки в воздух, прыгая, танцуя, празднуя. Кто-то крикнул:
«Боже, храни Америку!»
Десять белых Митсубиши заехали на площадку для гонок. Они были идентичны: черные раскрытые рты, расползающиеся по бокам изображения ножей, гигантские спойлеры. Но одна помчалась по полосе перед другими, а затем дернулась в бок, проскользив перед массивным ударом в пыль. Она спряталась в облаке, ничего не было видно, кроме фар, прорезающихся сквозь грязь.
Толпа сходила с ума.
— Это он, — сказал Ронан, уже проталкивая себе путь сквозь подростков.
— Линч, — обратился Гэнси. — Ронан! Не поддавайся!
Но Ронан был уже в нескольких шагах от него, направляясь строго к одинокому автомобилю. Пыль осела, и стал виден Кавински, стоящий на крыше.
— Давайте жечь что-нибудь! — голосил Кавински. Он щелкнул пальцами, давая указание. Последовало шипение и хныкание, и внезапно первый фейерверк этой ночи взвился в хаотичную, синюю высь над прожекторами. Он засмеялся, громко и дико. — Нахер вас всех! — Он сказал что-то еще, но это было потеряно в возрастающей музыке. Басы били по ним.
— Мне это не нравится, — крикнул Гэнси на ухо Блу.
Но другого пути не было.
Они догнали Ронана, когда тот достиг Кавински, который теперь стоял рядом с открытой дверью машины. Независимо от того, каким был вводный залп, это оказалось достаточно неприятно.
— О, привет, — усмехнулся Кавински. Его глаза наткнулись на Блу и Гэнси. — Папочка. Дик, какой у тебя странный гетеросексуальный партнер на сегодняшнюю ночь. У Линча проблемы с результативностью?
Ронан вцепился в горло Кавински, и на этот раз Блу не стала сердиться. Еще один фейерверк засвистел в черноту над головами. Молния прочертила дугу рядом с ним.
— Где он? — прорычал Ронан. Это едва ли были слова.
Кавински казался вполне беззаботным. Он указал на автомобиль позади него, а потом на еще один и на другой. Немного сдавленным тоном он сказал:
— В той машине. Или в той. Или в той. Или в той. Ты знаешь такие штуки. Они все одинаковые.
Он ударил коленкой Ронана в живот. Задохнувшись, Ронан выпустил его.
— Вот в чем дело, Линч, — произнес Кавински. — Когда я говорил «со мной или против меня», я на самом деле не думал, что ты выберешь «против меня».
Блу подскочила, когда одна Митсубиши дернулась позади нее, взвыл двигатель, водоворотом закружилась пыль. Она уже думала о том, что им следовало бы сделать, чтобы обыскать их все. Чтобы отслеживать те, которые они бы уже остановили и проверили. Все автомобили были идентичными с одинаковыми номерами штата Вирджиния: ВОР[61].
— Но в некотором роде, — добавил Кавински, — так лучше. Ты знаешь, как мне нравится все взрывать.
Ронан сказал:
— Я хочу своего брата.
— Сначала, — Кавински открыл ладонь, демонстрируя зеленую таблетку, — спаси свою жизнь. Я вернусь, дорогуша.
Он бросил таблетку на язык.
За секунду он упал на колени, а затем облокотился на машину. Блу и Гэнси непонимающе смотрели на распростертое перед ними тело Кавински. Вены поднимались вверх по его рукам, пульс на горле стучал в такт с басами.
— Черт, — ругался Ронан, ныряя в машину, распахивая центральный бардачок и копаясь в его содержимом. Он нашел то, что искал — еще одну зеленую таблетку. — Черт, черт.
— Что происходит? — потребовала ответа Блу.
— Он грезит, — сказал Ронан. — Кто знает, за чем он туда отправился. Ни за чем хорошим. Чертов Кавински!
— Мы можем его остановить? — спросил Гэнси.
— Только если вы его убьете, — ответил Ронан. Он сунул таблетку в рот. — Заберите Мэттью. И валите на хрен отсюда.
Ронан на всех парах мчался в сон. Когда он приземлился, локти о почву были изодраны в кровь. Кавински был уже здесь, изодранный шипами, впившимися ему в лицо. Деревья, с которыми Ронан был так хорошо знаком, напали на него когтями веток. Что-то в Кавински было неправильного цвета или что-то в сравнении с деревьями вокруг него. Складывалось такое чувство, будто сон изобразил его самозванцем.
— Походу, у нас одно и то же секретное место, — сказал Кавински. Он ухмыльнулся. Лицо его было испещрено мелкими царапинками от колючек.
Ронан ответил:
— Не такой уж ты вор сегодня.
— Некоторыми ночами, — сказал Кавински, лыбясь во все зубы, — ты просто берешь. Значение соглашения преувеличивают.
Ветви затряслись над ними обоими. Гроза собиралась и прогрохотала, близко и реально, реально, реально.
