— Выслушай меня, я прошу. Можешь ты выслушать меня?
Роланд кивнул, смирившись с неизбежным. Впрочем, он полагал, что Эйзенхарту надо дать выговориться. Мальчишки, тем временем, бежали к амбару, чтобы успеть прыгнуть еще по разу. Надвигающаяся темнота грозила положить конец их играм. Стрелок задался вопросом, а каковы успехи Эдди и Сюзанны? Поговорили они с дедом Тиана? Если да, узнали что-нибудь важное?
— Допустим, они пошлют пятьдесят, может, даже шестьдесят, как случалось прежде, и не один раз? Допустим, мы их уничтожим? А потом, через неделю или месяц, после того, как вы уйдете, они выставят против нас пять сотен?
Роланд задумался над вопросом. И еще не успел ответить, когда к ним присоединилась Маргарет Эйзенхарт. Стройная, худощавая, сорока с чем-то лет, с маленькой грудью, в джинсах и рубашке из серого шелка. В черных волосах собранных в пучок на затылке, бежали седые пряди. Одну руку она прятала под фартуком.
— Это логичный вопрос, — вмешалась она, — только задал ты его слишком рано. Дай ему и его друзьям неделю, чтобы они могли осмотреться и увидеть то, что захотят увидеть.
Во взгляде Эйзенхарта, брошенном на свою половину, читалось и добродушие, и легкое раздражение.
— Разве я говорю тебе, как хозяйничать на кухне, женщина? Когда готовить, а когда мыть посуду?
— Только четыре раза в неделю, — ответила она. Потом, увидев, что Роланд уже поднимается с кресла-качалки, остановила его. — Нет, сиди, прошу тебя. Я целый час просидела, резала тыкву с Эдной, его теткой, — она мотнула головой в сторону Бенни. — Так что постоять очень даже приятно, — она с улыбкой наблюдала, как мальчишки, один за другим, приземлились в копну соломы. Оба заливисто смеялись, Ыш гавкал. — Воуну и мне не пришлось познать на себе весь этот ужас, Роланд. У нас шестеро детей, все близнецы, но они выросли в промежутке между налетами Волков. Поэтому, возможно, не нам принимать решение.
— Везение не превращает человека в глупца, — проворчал Эйзенхарт. — Скорее, наоборот, если хочешь знать мое мнение. Холодный глаз видит лучше.
— Возможно, — она наблюдала, как мальчишки вновь бегут к амбару. Каждый стремился первым добраться до лестницы. — Ага, возможно. Но сердце тоже имеет право голоса, и мужчина или женщина, которые не прислушиваются к этому голосу, точно глупцы. Иногда лучше прыгнуть с веревки, даже если уже слишком темно, чтобы разглядеть, есть внизу солома или нет.
Роланд наклонился вперед, коснулся ее руки.
— Я бы не смог сказать лучше.
Он чуть улыбнулась ему, одними губами. Лишь мгновение смотрела на него, чтобы тут же повернуться к мальчишкам, но и его хватило Роланду, чтобы понять: она испугана. Более того, просто в ужасе.
— Бен, Джейк! — позвала Маргарет. — Достаточно! Пора умываться, а потом ужинать. Сегодня у нас пирог для тех, кто сможет его съесть, и сливки!
Бенни подошел к воротам сеновала.
— Папа говорит, что мы сегодня можем переночевать в моей палатке на обрыве, сэй, если ты не возражаешь.
Маргарет посмотрела на мужа. Тот кивнул.
— Хорошо! Ставьте палатку и радуйтесь, а сейчас спускайтесь, если хотите получить пирог. Последнее предупреждение! Но сначала умойтесь! Чтоб за стол садились с чистыми руками и лицами!
— Ага, мы говорим, спасибо тебе, — ответил Бенни. — А можно будет дать кусок пирога Ышу?
Маргарет Эйзенхарт провела левой рукой по лбу, словно у нее болела голова. Правая, как заметил Роланд, так и не показалась из-под фартука.
— Ага, ушастик-путаник тоже получит пирог. Я уверена, что на самом деле он — Артур Эльдский, который, вернув себе человеческий облик, вознаградит меня драгоценными камнями, золотом и даром врачевания.
— Спасибо, сэй, — крикнул Джейк. — Можно нам прыгнуть еще по разу? Это самый быстрый путь вниз.
— Я поймаю их, если они полетят не туда, Маргарет-сэй, — синие глаза Энди сверкнули, потом поблекли. В роботе Роланд различал две личности: с одной стороны видел заботливую тетушку, из старых дев, с другой — шута горохового, никому не приносящего вреда. Обе ему не нравились, и он прекрасно понимал, почему. Стрелок не доверял технике вообще, а особенно технике, которая ходила и разговаривала.
— Именно последний прыжок обычно чреват сломанной ногой, — буркнул Эйзенхарт, — но прыгайте, если хотите.
Они прыгнули, и все обошлось без сломанных ног. Мальчики точно приземлились на солому, со смехом выпрыгнули из стога, переглянулись, а потом наперегонки помчались к кухне. Ыш — за ними. Словно овчарка за овцами.
— Это замечательно, что дети так быстро подружились, — сказала Маргарет. Но на ее лице читалась не радость, а грусть.
— Да, — кивнул Роланд. — Замечательно, — он положил кошель на колени, хотел уже коснуться узла завязок, но передумал. — Чем лучше всего владеют ваши люди? — спросил он Эйзенхарта. — Луком или арбалетом? Я уверен, что о револьвере или винтовке речи быть не может.
— Мы предпочитаем арбалет, — ответил Эйзенхарт. — Поставил стрелу, прицелился, выстрелил, и все дела.
Роланд кивнул. Этого он и ожидал. Ответ его не порадовал, дальность точного выстрела из арбалета редко превышала двадцать пять ярдов, да и то в безветренный день. А при сильном бризе… или, не дай бог, порывистом ветре…
Но Эйзенхарт смотрел на свою жену. И во взгляде читалось восхищение. Она же, приподняв брови, смотрела на него. Словно задавала молчаливый вопрос. Какой? Наверняка он имел отношение к ее руке, спрятанной под фартуком.
— Давай, скажи ему, — он нацелил палец на Роланда. — Хотя это ничего не изменит. Ничего! Скажи, прошу тебя! — губы под усами разошлись в усмешке. Роланд ничего не понимал, но почувствовал, как в нем затеплилась надежда. Возможно, ложная, но все лучше, чем тревоги и разочарования, которые замучили его в последнее время.
— Нет, — скромно потупилась Маргарет. — Говорить — это не мое. Показать могу, но не говорить.
Эйзенхарт вздохнул, задумался, потом повернулся к Роланду.
— Ты станцевал танец риса, значит, знаешь о леди Орисе.
Роланд кивнул. В одних местах Госпожа риса почиталась как богиня, в других считалась героиней-воительницей, в третьих, и первой, и второй.
— И ты знаешь, как она разделалась с Серым Диком, который убил ее отца?
Роланд снова кивнул.
2
Согласно легенде (хорошей легенде, которую стоило рассказать Эдди, Сюзанне и Джейку, если у них вновь появилось бы время для историй), леди Ориса пригласила Серого Дика, знаменитого главаря разбойников, на обед в Уэйдон, свой замок на реке Сенд. По ее словам, она хотела простить его за убийство отца, поскольку приняла сердцем Человека-Иисуса и хотела во всем следовать Его учению.
